1.
В уютной, но душной гостиной собралась публика: пожилой мужчина, которого все звали просто Герман, без отчества, писатель Обожаев в теплом узорчатом свитере, худощавая дама, притаившаяся в кресле возле натопленного камина и цветущая молодая хозяйка дома лет тридцати с хвостиком.
Уже давно опустили шторы с маленькими золотистыми кисточками на кайме. По доносящимся завывающим звукам трубы и стукам во дворе, чувствовалось приближение ненастной ночи.
- В такую погоду только нечистая сила разгуливает по улицам, - с ухмылкой произнес Герман.
- Вы - взрослый человек, - зашевелилась у камина дама, репетитор Полины Владимировны по английскому. – А верите в древние предрассудки.
- Не такие уж это и предрассудки, - ответил, оживившись Герман. – Вот вы, - обратился он к Обожаеву, который от скуки рассматривал статуэтки на книжной полке, - тоже не верите в существование иного, так сказать, мира?
Обожаев усмехнулся:
- А вы, значит, верите?
- Я верю, - ответил Герман. – Еще как верю.
- Расскажите, дядюшка, пожалуйста! – попросила Полина Владимировна.
- Извольте. Был я тогда бессовестно молод, и понравилась мне одна девица. Она каждое утро проходила мимо нашего дома, держа в своих беленьких ручках книжки. Такая тоненькая, хрупкая, знаете. Долго не решался я подойти, но каждое утро дожидался у окна, когда же она снова пройдет. Наконец, пылкое мое молодое сердце не выдержало, и я отправился проследить и узнать, где живет, потому что твердо решил жениться на ней. И узнал на свою беду. Отцом ее оказался богатый предприниматель, такой черт, каких вы не видели.
Обожаев и Полина рассмеялись.
- Ну дядюшка! Впрочем, вы, как всегда, - сказала она и потянулась за вареньем.
Герман был доволен, что шутка удалась. Он хитро поглядывал куда-то в сторону, думал.
- Женились вы на ней? – равнодушно спросил Обожаев.
- Что вы! Мы с чертями не в родстве, - улыбаясь, ответил Герман.
- Utter nonsense , – еле слышно проворчала Регина Петровна и снова задремала.
- Ну почему же, - сказала Полина. – Я вот не раз обращалась к одной известной гадалке, правда, берет она дорого. Но все говорит, как есть, все правда.
- Сейчас только ленивый не рассуждает о магии, приворотах и порчах, - недовольно сказал Обожаев. – А знаете почему? Потому что налицо кризисные явления в экономике, люди не могут сами предсказать, что будет завтра. И умирать не хочется, потому что жизнь еще на вкус не распробовали.
- Да молодежь ни во что теперь не верит, - вздохнул Герман. – Ни в бога, ни в черта. А как бы вот вам, Обожаев, предложили навести порчу, то вы бы уж наверняка отказались. Это уж непременно. Хотя вы бравируете и утверждаете, что это чушь.
Подходила полночь. Сидящие в гостиной уже начали позевывать, разговор становился медленным, вязким.
- Пожалуй, пора расходиться спать, - ласково заметила Полина Владимировна.
- Что же, твоя правда, Полина, - неожиданно громко сказал Герман и хлопнул себя по коленям, будто давая им команду встать.
2.
Обожаев помогал Полине собирать со стола чашки, как вдруг все услышали странный звук с улицы. Все, кроме репетиторши замерли. Шум стих, уставшие собеседники тревожно молчали. Но стук в окно гостиной на первом этаже ошеломил и испугал их, и даже Регина Петровна вздрогнула и оглянулась.
- Это что еще такое! – низким голосом сказал Герман и двинулся к шторам.
Обожаев последовал за ним, неизвестно зачем прихватив на столе нож для торта. В окно, от света ламп в комнате, ничего было не разглядеть.
- Погаси свет, Полина! – приказал Герман.
Она послушно исполнила. Но по-прежнему за метелью, ничего было не разобрать. Полина Владимировна, вздохнув, подошла к выключателю, протянула руку и вскрикнула.
Мужчины пришли на помощь, включили свет и остолбенели: в дверях стоял конь в пальто. Настоящий, большой пегий конь. Он переминался с ноги на ногу от лихой уличной стужи, чтобы согреться.
- Добрый вечер, - вежливо и спокойно произнес он. – Разрешите представиться: Пегасов.
- Позвольте узнать, какими судьбами? - сдерживая волнение, спросил Герман.
Он делал вид, что ничего особенного не произошло, и переглянулся с Обожаевым.
- Не хотите ли чаю? – осведомился писатель, и чайник, который он взял в руки, еле слышно задребезжал крышечкой.
- Вы успокойтесь, господа, - сказал гость. – Я долго вашего времени не займу. Тем более, что вы уже закончили и собрались ко сну.
- Сделайте милость, - усаживаясь назад с кряхтением, сказал Герман тихо. – Так что же вас привело к нам так неожиданно в поздний час?
- Я слышал вашу беседу и не смог удержаться, чтобы не спросить… Действительно ли вы считаете, что ничего не существует, кроме того, что вы видите своими глазами?
- Другого не доказано, а, следовательно, не существует, - пробурчала Регина Петровна, не глядя на вопрошающего, рассерженная, что ее разбудили.
Пегасов многозначительно покачал головой и сказал:
- Есть «доказательства» у таинственного и погибельного, они несут «чудеса», «удовольствие», а светлое и чистое - это само собой разумеющееся, почти несуществующее, скучное и никому не нужное.
Он на секунду остановился, взял мордой из вазы яблоко, с хрустом смачно прожевал его и продолжил:
- Вы возомнили себя творцами и отодвинули своего Родителя в сторону за ненадобностью. Тем более, что явных доказательств Его существования вами не найдено по сей день. Чудес тоже не видать.
Он создает людей как инструмент и вручает вас своим ангелам для выполнения определенного дела. Не приставляет ангела к человеку, а выдает. Одному - как молоток, другому, как иголку с ниткой, третьему – как рубанок. И каждый из ангелов, преисполненный долга, старается за короткое время выполнить назначенный замысел. Ведь ваш век крайне короток. Тут не до удовольствий - сплошь труд.
Но Его великая ирония не знает границ. Он дал «инструменту» душу и право выбора. Топор не имеет ни души, ни выбора, а человеку дано. Зачем? Не то, что наш брат, с нами легче. В меня-то вы хоть поверили?
-----
Никто не заметил, как конь исчез. Было уже светло. Камин потух, в комнате ощущалась прохлада, и свет от морозного утра проник в дом. Приехавшая, по вызову соседей карета скорой помощи обнаружила одного человека: спящего на полу Обожаева в куче промокших от вина исписанных листов бумаги.
По свидетельствам очевидцев, ночью, во время бурана Обожаев выбегал нагишом на улицу, громко кричал, размахивая чем-то в руках. Всю ночь в доме горел свет и из трубы валил страшно-черный дым. Гостей не приезжало.