РАССКАЗЫ О БЕЛАРУСИ
Глава одиннадцатая
Слабых бьют, а умным платят
Проходя мимо конюшни, Генусь стал свидетелем ужасной сцены. Через распахнутые настежь ворота конюшни он увидел мужика, лежавшего на прямо на дощатом полу. Рубахи на нем не было, а его портки были спущены до колен, обнажив костлявый зад мужика, обтянутый бледной кожей. По обе стороны от него стояли два мужика. У каждого из них в руке была толстая деревянная палка. Эти мужики по очереди били лежавшего по спине толстыми палками. После каждого удара, лежавший на дощатом полу мужик, громко вскрикивал. На его бледной коже были видны следы от ударов палками. Кое-где поверх этих следов виднелись мелкие капельки крови. Генусь сперва замер, а потом быстро пошел по тропинке к бывшему дому пана Твардовского.
- При пане Твардовском его управляющий тоже наказывал мужиков за всякие провинности, но пан Михай хлестал мужиков и баб своей плеткой, а не бил палками, - подходя к господскому дому, думал про себя Генусь.
На крыльце панского дома Генуся встретил человек в узких коротких штанах до колена и в белых шелковых чулках. Такие чулки Генусь видел на детях пана Твардовского, когда те приезжали в село вместе со своим отцом. На голове у слуги был низкий белый колпак с короткой косичкой на затылке. Сняв с мальчика куцый полушубок и велев Генусю разуться, человек в белых чулках отвел Генуся в гостиную, где его, сидя в кресле, уже ждал Аполлон Игнатьевич. Провожатый, унося с собой полушубок и лапти мальчика, покинул гостиную.
- Явился? - потягивая дым из длинного тонкого чубука своей черной дудки, спросил Генуся исправник.
- Пришел, - ответил он.
- Зачем? - спросил мальчика исправник.
- Хочу, чтобы вы мне про казну гетмана Огинского что-нибудь еще рассказали.
- Расскажу и про казну, - сказал исправник. - Но сперва ты мне должен пообещать одну вещь. Ведь ты деньги любишь?
- Люблю, - сказал Генусь.
- И я их тоже люблю, - признался мальчику исправник. - А, раз любишь, то не верь тому, кто говорит, что деньги любят тех, кто их не любит. Это враки. Если ты деньги любишь, то и они тебя полюбят. Посмотри вокруг. Тебе хочется иметь такой дом?
- Хочется, - сказал Генусь.
- Сразу купить такой дом у тебя не получится, но начинать стремиться к этому тебе надо уже прямо сейчас. Наша матушка-государыня щедро готова награждать тех, кто станет доносить на её врагов. Впредь тебе надлежит тереться среди мужиков и слушать все, о чем они будут говорить. Если услышишь от кого что-нибудь худое про матушку-императрицу, про начальство уездное, да хоть бы и про меня, ты должен будешь все это хорошо запомнить, а потом пересказать эти слова одному человеку, который все это за тобой запишет. Ведь ты писать не умеешь.
- Нет, - сказал Генусь.
- Будешь делать так, как я тебе говорю, то поедешь учиться. Сперва в школу, а потом, глядишь, и выше. Когда выучишься, то сможешь и мне приказы отдавать. Шучу. Пока ты выучишься, мне приказы ангелы на небе будут отдавать. А, может, черти в аду. Там видно будет. За каждый твой донос тебе будут причитаться награда. Но расписаться в её получении ты не сможешь. Поэтому я сам буду назначать тебе награду, сам буду её за тебя получать, и сам же за неё расписываться. А тебе живые гроши давать стану. Только об уговоре нашем никому. Могила. Иначе, вместо школы, в острог можешь угодить. Знаешь, что такое острог?
- Не знаю, - сказал Генусь.
- Вот, когда построим в вашем селе острог, тогда всё про него и узнаешь. Ничего хорошего в том, чтобы попасть в острог, нет. И я бы не советовал никому в него попадать. Ворота в острог широкие, а выход из него можно и не найти. Лабиринт, одним словом. Тебя как звать-то?
- Генусем.
- А лет тебе сколько?
- Батька сказывал, девять.
- Я все твои данные в реестр специальный занесу, и после этого станешь ты государственным служащим. Нравится тебе быть государственным служащим?
- Нравится, - сказал Генусь.
- А промеж мужиков тереться тебе тоже нравится?
- Нравится тоже.
- Тогда ты рожден быть государственным служащим, - сказал Генусю исправник
- А про казну когда вы мне расскажите? - спросил исправника Генусь.
- Опять ты про эту казну вспомнил, - рассердился на него исправник. - Пропала казна гетманская вместе с его булавой.
- А булава тоже была из чистого золота? - спросил Генусь.
- Я тоже так думал, - ответил Генусю исправник, - но гетманская булава оказалась вызолоченной в три слоя. Да и что теперь об этом говорить, раз булава пропала. Ступай теперь. Как чего узнаешь, пулей лети ко мне. Мой человек все за тобой запишет.
- Дяденька исправник, а тот мужик, которого в конюшне палкам лупят, умрет? - уже стоя возле дверей, спросил Генусь.
- Ты про кузнеца, - догадавшись, о ком его спрашивает мальчик, ответил исправник. – Так и умрет – не велика потеря. Он дорогому коню ногу подковой испортил. Так спьяну коня подковал, что тот хромать начал. Чтобы такого коня купить, надо таких десять мужиков продать.
- А разве людей продавать можно? - спросил Генусь.
- Продавать можно всех, - ответил ему исправник. - Ведь и ты тоже не лошадей мне продавать согласился. Все, ступай, я и так много тебе времени уделил. Ты пока еще такого времени не стоишь.