2 марта 1917 года в Ново-Николаевск пришло известие о свержении самодержавия. В ходе забастовок и беспорядков в Петрограде, вооружённых восстаний в нескольких полках, власть в свои руки взял Временный комитет, а император Николай Второй под напором общественности принял решение об отречении от престола. Сначала в пользу своего наследника, цесаревича Алексея при регентстве младшего родного брата великого князя Михаила Александровича. А через несколько часов царь решил отречься и за наследника. Самодержавие было низвержено.
Ещё совсем недавно, в 1913 году, в России пышно и помпезно отметили 300-летие династии Романовых, и вдруг — в одночасье — монархии не стало. 4 марта газеты опубликовали Манифест об отречении Николая Второго и Манифест об отречении Михаила Александровича.
Повеяло ветром грандиозных перемен. Замаячил призрак свободы, который, впрочем, вскоре окажется призраком коммунизма, который уже давно бродил по Европе. А пока вместо монархии в России возникла самая свободная в мире республика. Второй такой на всём белом свете было сыскать, — это были Соединённые Штаты Америки. Вот два мировых оплота свободы и демократии в марте 1917 года.
В городе имени царя — Ново-Николаевске — об отречении узнали в тот же день. Вдруг поползли слухи, засуетились посвященные. Но уже в шесть часов вечера 2 марта на улицах Ново-Николаевска продавали экстренный выпуск газеты с телеграммой об отречении царя. И весь город читал телеграмму. Читал, не понимал пока толком, что происходит.
Первые телеграфные известия о революционных событиях в Петрограде, свержении царского правительства и отречении императора получили городская дума и редакция газеты «Голос Сибири».
Вот как вспоминал тот момент соглашатель Сушкин, который работал при военно-промышленном комитете:
«2 марта (ст. ст.) в 12 часов дня я зашел в военно-промышленный комитет. Там проходило какое-то заседание. Через несколько минут туда же пришёл полицмейстер. Он пошептался с некоторыми из членов комитета, в результате чего был объявлен перерыв заседания, а президиум комитета уединился с полицмейстером… Минут через десять стало известно, что в Питере крупные волнения. Скоро у меня в руках очутилась телеграмма, которую принес полицмейстер. Я не помню сейчас её дословного содержания, помню, что говорилось в ней о крупных волнениях, носящих характер восстания. Слова “революция” в телеграмме не было. Но оно блеснуло у меня в сознании, когда я читал её».
Экстренное заседание городской думы продолжалось до поздней ночи. Зачитывали телеграммы — от председателя Временного комитета Государственной думы, Петроградской городской думы о присоединении к новому правительству, принималось обращение к населению. Городской голова Беседин говорил о необходимости спокойствия и достойной встрече событий. Меньшевик Герман-Каменский призвал городскую думу возглавить ново-николаевскую революцию.
Созданный было в городе Временный комитет общественных организаций тут же решили преобразовать в Комитет общественного порядка и безопасности. Власть в Ново-Николаевске переходит к Комитету до конца апреля (30 апреля он передаст её вновь избранному городскому народному собранию, которое, впрочем, Временное правительство не признает; в июле народные собрание преобразуют в земские).
Городская дума подчиняется Комитету общественного порядка и безопасности как единственно законному представителю Временного правительства. Городского голову Беседина Комитет в отставку не отпускает и просит остаться в думе до новых выборов в городское самоуправление.
Не знал поначалу, что ему делать полицмейстер Бухартовский. Народ желал знать, за кого полиция? На поставленный вопрос Бухартовский ответил: «Буду служить, подчиняясь новой власти». Он, по описанию очевидцев, театрально преклонил колено и сдал свою шашку Комитету. Но, видимо, смутные сомнения его всё-таки терзали, потому что на следующий день, 3 марта, получив телеграмму от губернатора с приказанием подчиниться новой власти, он с радостью вверил себя в распоряжению новому органу управления. Но его всё равно посадили под домашний арест, а потом и вовсе отправили на фронт в действующую армию.
Однако вместе с Комитетом в городе появляется и другая власть. 5-7 марта в Ново-Николаевске проходят выборы в Совет рабочих и солдатских депутатов. Избирают около 80 депутатов. Они представляют 8 тысяч рабочих и 40 тысяч солдат гарнизона. Большинство мест в Совете получили эсеры и меньшевики. Большевики, кстати, активизируются только осенью 1917 года. А пока их здесь никто не знает, и знать не желает, на коне — эсеры.
Комитет общественного порядка и безопасности возглавил Николай Жернаков. Во главе Совета депутатов встал лидер социал-демократов, меньшевик Владислав Герман-Каменский. Оба — известные и уважаемые в городе люди. Николай Жернаков — двоюродный брат первого городского головы Владимира Жернакова, представитель знатной купеческой фамилии. А Герман-Каменский определённую роль сыграет и осенью 1917 года. Это ему будет адресована телеграмма о большевистском перевороте в Петрограде. Правда, сам он также будет уже столице, и выбивать телеграмму на почту придёт другой человек, — рабочий Сильвестр Якушев.
«Царистских демонстраций и выступлений в Ново-Николаевске не было. Чем запомнился март современникам, так это митингами. Все высыпали на улицы, всюду возникали стихийные митинги, выходили ораторы и говорили от разных партий. Собирались, где только можно, и все говорили речи. Это была общая эйфория. Собирались огромными толпами — сколько влезало на площадь или в цирк. Собирались, слушали. Специально никто не готовился. Первое время ораторы говорили, что Россия стала самой свободной, что у нас самоуправление и так далее. Но характерно то, что потихоньку к концу марта все эти митинги и собрания сошли на нет по вполне прозаичной причине. Казалось, что пришла новая власть, новая эпоха, и все проблемы сразу решатся. Но шёл день за днём, проблемы оставались и, более того, нарастали. Надо было обеспечивать граждан продовольствием, топливом, решать городские проблемы, а эти проблемы не решались. Угроза голода, которая висела до революции, к концу марта стала ещё более реальной», — говорит доктор исторических наук, профессор Владислав Кокоулин.
Но до конца марта публика носила красные банты, а над Ново-Николаевском развевались красные флаги. Именно красный флаг стал общенациональным символом февральской революции.