26 октября.
Люди, оставшиеся в девяностых годах, прошлого столетия. Сверяющие нерв времени, по цветочным часам. Размахивающие ловкими, растопыренными
пальцами перед инспекторами ГАИ. Не полезные ископаемые, змеи, пережившие свой яд.
Люди, со сложной, единой судьбой, пытающиеся застолбить за собой, место под изменившимся солнцем. Они, непозволительно отстали от технического прогресса, поменяв пейджеры на мобильные телефоны.
Они до сих пор ищут в табачных киосках «родное» мальборо и сидят на грязном ковре в позе лотоса. Их осталось катастрофически мало. Можно сказать, что совсем не осталось, одна только тень.
Они самоликвидировались в процессе перестройки и гласности. Сгорели в танках, умерли в обоссаных подъездах от афганского, белого порошка. От собственной глупости, помноженной на вседозволенность. От речей генсеков и новых солдат. От президентов и премьеров. От зеленого змия и нищеты. От черных риэлторов и белых лебедей. Они провалились в демографическую яму по ушки, не преодолев коммерческий барьер.
Они хотели стать немецкими, толстыми бюргерами, в кожаных портках, прилипающих к дубовым лавкам веселых пивных. Они рвались на запад, а уехали в «столыпинских» вагонах на восток. Они смяли пионерские галстуки и проткнули тугой барабан совета дружины. Надели тренировочные костюмы, золотые цепи повисли на дубе том.
Они ввели повальную моду на лихой образ жизни. Бери все то, что плохо лежит, что не взял другой, у кого еще остались нежные ростки совести. Они совершили капиталистический переворот из края в край. Под колпаком мирового капитала, под надзором мирового капитала. Мавры сделали свое дело, но уходить никуда не хотели, поверив в свою безгрешность. Поэтому их «ушли». На погосты, на тихие, скорбные аллеи городских кладбищ.
А кто-то не играл в эти игры. Кому-то было все равно, как горел Белый дом и Грозный, как русские мальчишки насмерть, сцепились с гидрой тотального террора на Кавказе, вытянув за американские ушки тотальный трон. Кто – то спрятался за мамину юбку, кто – то за плакат Боба Марли. А кто не спрятался – Он не виноват. Тебя же предупреждали: «Бери, бери, бери». А не: «Отдавай, отдавай, отдавай».
26 октября. Вечер.
Николай Михайлович Пржевальский и его лошади. Неприступный Тибет. Покоренные вершины черных гор. Крыша мира. Бой с собственной тенью. О смелости русского разведчика ходили легенды, не только в вельможных домах по всей России, но и в затерянных среди исполинских гор и безводных пустынь, юртах кочевников.
Какая же невиданная сила, тянула успешного географа, натуралиста, крупнейшего климатолога в неизвестность, полную опасностей, лишений и нечеловеческой силы духа. В последних словах, видимо и кроется ответ. Именно запредельная, выше человеческого разума и физических возможностей, жажда полноты жизни, продвигала исследователя и его единомышленников, вперед, в странный, и в тоже время завораживающий мир Тибета. Не случайно, он старался избегать светских мероприятий, хотя и пользовался непременным успехом у блистательных дам. Николай Михайлович предпочитал великосветским кутежам и карточным баталиям – исследование природы Центральной Азии. Географические карты – при феноменальной зрительной памяти, для Пржевальского – лишь инструмент, отмычка, вскрывающая двери к финансовой свободе и мечте о путешествии в Центральную Азию.
Экспедиция длинною в жизнь.
продолжение следует
подписывайтесь
