«мне было 22, когда я приехала в Москву во второй раз.
Институт был на окраине. Затерянный в снегах между Выхино и Новокосино.
Дыра редкостная.
Стремные дома.
Белое озеро - мне оно всегда казалось таким, знаете - где трупы находят.
Люди какие-то.
Очень все темное.
Общага стояла на краю пустыря. Мы приехали в ноябре. Москва в ноябре - не прелесть ли?
Казанский вокзал.
Метро.
Потому что денег на такси, понятное дело - их нет.
Ты тащишь свой чемодан. Папа подбадривает, таща другой, тяжелее.
Выхино.
Тогда ещё с россыпью ларьков «Шаурма» и «Цветы». Маршрутка.
Длинная дорога от остановки до общаги, мимо чулочной фабрики, ставшей в угоду времени бизнес-центром. Вдали ползёт электричка, куда-то в сторону станции Люберцы. Тяжёлое небо цвета безнадёги. Общага.
Семь утра.
Мы поднимаемся по узким лестницам на пятый с половиной этаж. Хмурая комендантша с нарисованными бровями. «Нахера так стучать?! В такую рань!».
Коридор, выкрашенный в зелёный.
Мимо покосившейся двери - общих туалетов и душевой.
Упираешься в дверь 94.
Ключ не сразу поддаётся. Заходишь. В вытянутую, довольно большую комнату.
Две кровати - одна сломана, вторая, судя по всему тоже. Матрасы в разводах.
Обои - в зелёную полоску. Провод с болтающейся на честном слове лампочкой.
Окно.
Облезлое, с треснутым стеклом, одна створка - заклеена, почему-то газетой.
Окурки.
Заплеванный линолеум пола.
Я мечтала только об одном - как зайду в эту комнату, в эту свою новую жизнь, лягу на новую кровать и засну сном младенца.
Затащила чемодан.
Бросила его в центре нового мира.
Села.
И заплакала.
Аспирантура, мать ее за ногу. Элита! Научная! Слышались мне сквозь рыдания голоса всех, голоса соседей, голоса родных, голоса знакомых, голоса незнакомых, голоса»