30.09.2014
Генна Сосонко
Статья гроссмейстера Доннера, которую я хочу предложить вашему вниманию, была написана почти полвека назад. Речь в ней идет о проблеме ничьих в шахматах, о «приятных» и «жалких» турнирах, о привычках профессионалов, их гонорарах, словом, о многом, не потерявшем интереса и сегодня.
Никогда по-русски не публиковавшийся текст был написан на рубеже 1967-1968 годов во время рождественского турнира в Гастингсе, где голландский гроссмейстер принимал участие сам.
Турнир в Гастингсе в этом году начался с очень суровых реприманд организаторов. Главный судья предупредил участников, что наделен полномочиями наказывать их. В особо злостных случаях даже засчитывать поражение тем, кто игнорирует требования, предъявляемые к любому соревнованию, каковым является и шахматный турнир. Что же случилось?
В прошлом году на турнире в Гастингсе рекордное число партий закончилось вничью. Четверо победителей, разделивших первый приз, не очень осложнили жизнь друг другу. Штейн, Суэтин, Горт и Георгиу не только сделали все ничьи между собой, но набрали при этом минимальное количество очков, чтобы оставить позади себя остальных участников, включая английских «чудо-богатырей».
Случай образования картеля и договорных цен в профессиональном спорте? Так полагали организаторы, и никто из прошлогодних победителей не получил приглашения на турнир в этом году.
Ботвинник, к словам которого особо прислушиваются, даже писал о «ничейном заговоре» (в статье, где многоуважаемый чемпион мира походя сурово обругал Бента Ларсена и Бобби Фишера).
Я встречался со всеми четырьмя вышеупомянутыми гроссмейстерами и говорил – с Георгиу в Вейк-ан-Зее, со Штейном и Суэтиным в Гаване, с Гортом в Лугано, – и все они отрицали наотрез, что между ними существовал какой-либо сговор.
Гроссмейстеры были совершенно согласны, что такого рода сговор был бы нечестным по отношению к устроителям и не соответствовал бы самому духу спортивного состязания.
С другой стороны, они согласились и с тем, что турнир в Гастингсе, где вдохновение и не ночевало, получился на редкость унылым. Это было соревнование малого калибра, с всего десятью участниками, очень скромными призами, не говоря уже о противном английском обычае: доигрывать отложенные партии на следующий день в девять утра. Предрассудки настолько укоренились у жителей туманного Альбиона, что они до сих пор полагают, что «у человека с утра свежая голова».
Как бы то ни было, ничейная проблема в шахматах становится все более актуальной, особенно принимая во внимание, что количество турниров в мире неизменно растет.
В настоящее время турниры проводятся едва ли не каждый день, и профессионалы Запада имеют роскошь выбора. Представители Восточной Европы в другом положении: на международные турниры их посылают собственные федерации, от которых они полностью зависят.
А так... Существуют приятные турниры с большим количеством выходных и хорошими призами. Именно это, кстати, а отнюдь не сила участников делает турнир приятным.
Имеют место и жалкие турниры. Далеко не всегда отсутствие желания бороться и финансовые проблемы являются причиной того, что некоторые турниры исчезают с шахматной карты мира. Гастингс зимой, например, это сонный курорт, сам по себе вызывающий депрессию.
На других турнирах атмосфера бывает отравлена из-за неприятных черт характера главного арбитра, считающего себя пупом земли. Иногда турниры не удаются, потому что участники вкладывают всю свою энергию не в борьбу за доской, а в бридж по окончании тура. Кто-кто, а я могу здесь кое-что порассказать.
Когда этот ход был сделан, от ужаса я чуть не свалился со стула. Неужели я опять просмотрел что-нибудь?
Но мой соперник тут же прошептал: «Еще нет и семи. Через четверть часа начинается первый сеанс в местном кинотеатре. Идет фильм, который я так хотел бы посмотреть...»
Что я должен был сделать? Настоящие герои сражаются до последнего, но турнир, в котором игралась эта партия, был жалким турниром. Маленькие призы и ни одного выходного дня. К тому же позиция не внушала мне особого доверия. Я принял ничью. Потом выяснилось, что ходы этой партии, включая самый последний, можно найти в теоретических руководствах, с выводом, что позиция носит неясный характер.
На следующий день к нам подошел главный арбитр турнира с бланками в руках и вопросом – куда делось окончание партии. Объяснить это было, конечно, непросто...
Журнал «Время» 30 декабря 1968 года
Партия, о которой идет речь в корреспонденции Доннера, игралась на традиционном турнире в английском Гастингсе. Самый старый шахматный фестиваль в мире (на втором месте с отрывом в несколько десятилетий идет голландский Вейк-ан-Зее) проводится и сегодня.
Хотя в первый раз шахматисты играли в Гастингсе в 1882 году, настоящую известность курортный городок у моря получил только два десятка лет спустя.
Турнир 1895 года, считающийся самым сильным в XIX веке, выиграл молодой американец Пильсбери, хотя в нем принимали участие чемпион мира Ласкер, экс-чемпион Стейниц, такие гиганты как Тарраш, Чигорин, Блэкберн, Яновский, Шлехтер да и другие сильнейшие шахматисты. Именно после того турнира Зигберт Тарраш язвительно заметил: «чемпион мира впервые доказал, что тоже является сильным шахматистом» (Эмануил Ласкер, годом раньше выигравший матч у Стейница, занял в Гастингсе третье место).
Турнир 1895 года проводился в августе, но начиная с 1920 года фестивали в Гастингсе становятся рождественскими. Они начинаются в самом конце года и заканчиваются в следующем. Эта традиция сохраняется до сих пор. В гастингских турнирах кроме Стейница и Ласкера сражались и другие чемпионы мира: Капабланка, Алехин, Эйве, Ботвинник, Смыслов, Таль, Петросян, Спасский, Карпов.
До Второй мировой войны Гастингс имел репутацию «приятного» турнира: высокий курс фунта, приличные призы, стартовые, правда, только для избранных. В послевоенный период турнир, используя доннеровскую классификацию, можно было смело отнести к категории «жалких»: фактически отсутствие стартовых (только оплата расходов), очень скромные призы, не отапливающаяся, несмотря на промозглую погоду, гостиница.
В 1973 году в гастингском турнире играл Таль. Он простудился и сказал об этом позвонившей жене. Та, не долго думая, обратилась к Батуринскому за помощью. «Что я могу посоветовать, - ответил ей глава советских шахмат, - попробуйте отправить в Гастингс дрова или уголь…»
* * *
«Гастингс..? - поморщился Доннер, когда я, получив приглашение на турнир, обратился к нему за советом. – Один раз в жизни надо сыграть там. Все-таки – Гастингс! Здесь в побочной группе увидишь деятелей, которые еще Ласкера помнят, а может – и Стейница самого....»
Я послушался Доннера и в декабре 1975 года отправился в Англию. Для гроссмейстеров из Советского Союза и стран «социалистической демократии», как тогда назывались сателлиты СССР, поездка в любую в капстрану сама по себе считалась привлекательной, и в Гастингсе я увидел немало знакомых лиц. Корчной, Бронштейн, Тайманов (СССР), Ульман (ГДР), Горт и Янса (Чехословакия), чтобы дать представление о силе турнира.
Виктор Корчной впервые играл здесь в 1955 году. Виктор начал тогда готовиться к турниру загодя - он бросил курить (не в последний раз!), а в чемодан, взятый с собой в Англию, положил тяжеленные гантели: форму надо поддерживать и во время соревнования, а кто может знать, будут ли для этого возможности на загнивающем Западе.
Тогда он разделил первый приз с исландским гроссмейстером, будущим президентом ФИДЕ Фридриком Олафсоном. Победители получили по 50 (пятьдесят) фунтов стерлингов. Сумму прописью я поставил для сегодняшних профессионалов: даже если учитывать, что с той поры прошло почти шесть десятков лет, она заставляет как-то поежиться.
В гастингском турнире 1971-72 годов Корчной вновь разделил первое место, на этот раз с двадцатилетним худеньким юношей, тогда еще соотечественником. Никто не мог предположить, что та гастингская победа явится для обоих только прологом к яростной с сильной политической подсветкой борьбе за звание чемпиона мира.
На турнире 1975-1976 годов Корчной делился со мной планами (впрочем, весьма расплывчатыми тогда) покинуть Советский Союз. В числе прочих вариантов он рассматривал и обращение к Тито с просьбой поселиться на пару лет в Югославии. Письмо уже было написано, и мне стоило немалого труда отговорить маэстро от столь бессмысленного шага. В конце концов Виктор Львович сделал самый решительный ход, попросив полгода спустя политическое убежище в Амстердаме, хотя последствия такого поступка (в первую очередь для его семьи) он очевидно недооценил.
Откровенными аутсайдерами в Гастингсе 75-76 годов по-прежнему считались «чудо-богатыри», как Доннер иронически именовал английских мастеров. Действительно, в Англии в то время не было ни одного гроссмейстера, и все англичане оказались на последних местах (вместе с американцем Артуром Бисгайером).
Для шахматного возрождения Великобритании немало сделал тогда финансист Джеймс Слейтер, удвоивший приз в матче Спасский - Фишер (1972), добавив 130 тысяч долларов, благодаря чему проведение того эпохального матча стало вообще возможным.
После матча в Рейкьявике Слейтер стимулировал и развитие юношеских шахмат в Великобритании, среди прочего установив приз для первого соотечественника, который станет гроссмейстером. Этот приз завоевал в 1976 году Тони Майлс.
Заключительную норму Майлс выполнил на турнире в Советском Союзе, что удавалось тогда немногим. Перед поездкой в подмосковную заснеженную Дубну секретарь федерации просил Тони: «Если тебе это удастся, отправь, пожалуйста, телеграмму».
Телеграмма, посланная в Лондон эксцентричным англичанином, содержала лишь одно слово: «телеграмма».
Появление первого гроссмейстера вызвало в стране шахматный бум. Майлс стал лидером целого поколения шахматистов. Очень скоро высшего шахматного звания удостоились Джон Нанн, Джонатан Спилмен, Майкл Стин и Джонатан Местел. Спустя еще несколько лет пришло время Найджела Шорта, а потом и Микки Адамса, превративших Англию в мощную шахматную державу.
В 1984-м англичане заняли второе место на Олимпиаде, а на следующей, в Дубае составили сильнейшую конкуренцию советской команде, возглавляемой Каспаровым и Карповым. Только победив в последнем туре Польшу с сухим счетом, сборная Советского Союза опередила англичан на пол-очка.
В последние годы успехи англичан как-то поблекли: гроссмейстеров калибра Шорта, игравшего матч на мировое первенство с Каспаровым, или того же Адамса в стране не появилось. Кто-то из многообещающих выбрал «нормальную» профессию, другим попросту не хватило таланта и характера.
У организаторов Гастингса сегодня не находится средств даже на проведение кругового турнира, и в конце декабря в ветреном английском городке у моря начинается рядовая швейцарка.
Не уверен, что каждому следует хотя бы раз в жизни сыграть там.
* * *