НАЧАЛО Ч 13. Ч 14 Ч 15 . Часть 16. Часть 17 , Часть 18 , Часть 19
ЕЛЕНА . Часть 20.
Мы с Олегом лежали рядом. Истощенная его неистовыми проникновениями, я ощущала тянущие боли внизу живота. И вдруг, в одно мгновение словно раздвинулись тяжелые, черные занавеси.
Я вспомнила, что случилось со мной, когда я увидела отца мертвым. Витя отвел меня к себе, дал какое-то лекарство, напоил горячим чаем, раздел и уложил в кровать. И любил… сначала осторожно и бережно, словно я стеклянная, но, вероятно, убедившись, что я не разобьюсь, полностью потерял над собой контроль. Мое тело почти ничего не чувствовало, как после местной анестезии.
Я приняла решение – расстаться с Олегом и выйти замуж за Виктора.
Не хочу больше никаких страстей. Надоела суетливая жизнь, вечные компании с пивом и сигаретами, пустопорожние разговоры и песни под гитару.
Хочу покоя. Хочу, чтобы меня любили, чтобы исчез страх и неуверенность. Мне нужен Витя, решила я. Только он может дать мне то, в чем я действительно нуждаюсь. К тому же, я тяготилась одиночеством. Подспудно я боялась, что если я расстанусь с Олегом, меня может опять прибить к какому-нибудь Степану, а этого мне никак не хотелось.
Я никому не желала причинять страдания. Со Степаном у меня не было намерений продолжать отношения, ни с ним, ни с кем-то ему подобным. И все же нам было суждено еще раз встретиться.
***
Мы сокурсницей вышли за проходную студенческого городка. Новенький чернобокий «Форд» остановился рядом, открылась дверца, и красивый, узконосый ботинок красно-коричневой кожи уверенно ступил на асфальт. Вслед за ботинком появился элегантный мужчина в довольно дорогом, вероятно, фирменном костюме.
Неужто это?.. И тут я узнала своего бывшего любовника. Быстро попрощавшись с приятельницей, я почти бегом бросилась в сторону. Пробежав два квартала, остановилась на перекрестке. Рядом снова вырулил «Форд». Не успела я опомниться, как очутилась на заднем сидении рядом со Степаном. Вел машину шофер.
- Здравствуйте, – испуганным шепотом пролепетала я.
- Здравствуй, – сухо ответил мой недавний любовник. – Останови у «Погребка», – кинул он шоферу.
Вскоре мы сидели в полутемном зале кафе с небрежными рисунками в деревянных рамах, развешенных по стенам. В зале всего было чуть больше десятка столиков, покрытых холщовыми скатертями. На каждом столике – букетик искусственных цветов.
- Незабудки, – сказала я, придвинув пластмассовое изделие к себе поближе.
- Может, еще понюхаешь? – усмехнулся Степан и сел напротив, знаком подозвав официанта. В каждом его движении читалась умение подчинять себе. Степан заказал мне «маргариту», себе – кофе.
Я исподтишка разглядывала его. За то время, что мы не виделись, он очень изменился. В нем появился шик. Хозяин жизни, так я его определила. Одет он был очень элегантно. Коричневый костюм-тройка, безукоризненно белая рубашка, тщательно повязанный галстук.
В джинсах и пуловере, практически без макияжа рядом с ним я чувствовала себя замарашкой.
- Вы изменились, – сказала я робко.
- Не надо выкать, словно школьница, – оборвал он меня. Потом уже мягче добавил: – Я сменил работу, был за границей.
- В какой стране?
- В Соединенных Штатах Америки, – с явным апломбом ответил он. – Учился инвестиционным делам.
- А как же стройка?
- Прошлое. Я – управляющий банка. Это очень перспективно.
- Поздравляю.
Я сидела, не зная, куда деть глаза. «Маргарита» выпита, но желанного опьянения я не ощущала.
- Еще коктейль или заказать шампанское? – предложил он.
- Можно еще чуть-чуть «маргариты», – чуть ли не радостно закивала я. Хотелось поскорее избавиться от скованности. Мне принесли еще бокал и креманку с салатом. Я набросилась на еду.
- Голодная? – спросил он.
Я кивнула. Степан сделал заказ. Мне принесли жульен в маленькой сковородочке с бумажным пушистым хвостиком на ручке, на большой плоской тарелке – мясо в кляре с яркими овощами. Стакан сока с пластиковой трубочкой. И как Степан угадал, что я люблю морковку и брокколи, и сладкий перец, и сок?
Наелась я, как дурак на поминках (так любит выражаться моя мама), даже осоловела от обильной еды. Степан тоже что-то ковырял в своей тарелке, но все больше поглядывал на меня. В то время у нас с Олегом с деньгами было туго. Его отца из начальников списали на пенсию, так что он перестал оплачивать нашу квартиру, мне мама посылала только продукты.
Нам с Олегом приходилось жить на мою стипендию и на жидкие гонорары в газетах. Правда, иногда Олег тоже подрабатывал на концертах. Но его деньги быстро спускались на пиво и сигареты, а в остальное время мы перебивались пакетными супами, макаронами и бутербродами с плавленым сыром.
- Ты похудела, – сказал Степан. – Плохо питаешься?
- Нормально, – ответила я.
- Нет, плохо. И джинсы старые.
Мне стало обидно.
- Я хочу, чтобы мы с тобой встречались, – сказал Степан, неотрывно глядя на меня. Потом откинулся на спинку стула и закурил. Некоторое время он молча курил, потом резко потушил сигарету в пепельнице и снова заговорил. – Ты сделала мне больно… С трудом выжил. Работу бросил, лежал на диване, телевизор целыми днями смотрел. Если бы не тесть – пропал бы. Он банк организовал, буквально насильно меня в Соединенные Штаты Америки послал.
Я улыбнулась. Меня смешило, как он говорит: «Соединенные Штаты Америки», как будто нельзя проще – США или хотя бы Америка.
Степан пристально посмотрел на меня. Моя улыбка мне самой показалась неуместной.
- Хочу оказывать тебе помощь, – сказал он официальным тоном, словно предлагал подписать контракт. – Мы будем встречаться один раз в неделю, инкогнито. Я буду давать тебе деньги, покупать одежду.
Он протянул руку и покрыл своей ладонью мою ладонь. Пальцы его были холодными, словно только что сжимали снег. Ледяная, влажная рука. Бр-р-р.
Я заставила себя посмотреть в его лицо. Его глаза были, как у мертвеца, отражающие, без выражения и без тепла. Мне стало его жаль.
- Прости, – искренне сказала я и опустила глаза. Пластмассовые цветы навевали грусть.
- Значит, нет? – глухо спросил он.
- Прости, – тихо, но твердо повторила я, не поднимая глаз от искусственного букетика.
Заиграла мелодия Мариконе. Меланхоличная, пронизывающая насквозь музыка наполнила мои глаза слезами. Я усиленно заморгала, чтобы скрыть свои чувства. Степан по-прежнему сидел прямо, ни один мускул не дрогнул на его лице.
- У тебя будет всё, что захочешь, – еле разжимая губы, сказал он.
Раньше и говорил он иначе, и губы у него были ярче, – подумала я. Мне стало страшно за него и очень стыдно за себя, за свою необдуманную глупую страсть.
Я, как ведьма, вынула из живого человека душу, высушила. Походя, изуродовала, правда, без злого умысла, просто спасаясь от одиночества.
Я по-прежнему боялась одиночества, но губить больше никого не хотела. Витя сказал, что всегда будет ждать меня. Всегда не надо, я приеду к нему завтра же, – решила я. Есть такое в моем характере, если уж решилась, иду напрямую, не сворачивая.
На следующее утро в деканате я оставила заявление о переводе на заочное отделение, собрала вещи (все вместились в три сумки и один пакет), попросила Лешку проводить до автовокзала.
Я долго сочиняла прощальное письмо Олегу. Исписала убористым почерком аж три листа, но, прочитав, скомкала и выбросила. Когда Лешка пришел за мной, черканула «счастливо оставаться», оглядела в последний раз «наш дом» и вышла.
Ни слез, ни сожаления, только пустота в душе и решимость. Я знала, что не вернусь.
Я хотела спрятаться от себя и от всего мира за каменной стеной. Виктор мог стать моей защитой. Оставив часть вещей в ячейке автовокзала, я прямиком, не заезжая к матери, направилась к нему.
Отворяя калитку, я, невольно приостановилась и с опаской оглядела двор. Старая избенка, где жил когда-то Витя с матерью, сильно обветшала, но на месте сарая виднелась свежая кладка красного кирпича. Я вошла в дом. За столом, раскрыв книгу, сидел Витя, машинально нанизывая на вилку пельмени, отправлял в рот и запивал пивом прямо из банки.
- Привет, – тихо сказала я и поставила сумку рядом с порогом.
Витя поднял голову и перестал жевать. Он был в черной футболке и старых джинсах. Широкие плечи, большие руки. Один палец забинтован. Бинт не свежий, рыхлый, – отметила про себя я.
- Что с рукой?
- Бандитская пуля, – пошутил он и встал мне на встречу. Он обнял меня, и, заглянув в глаза, спросил, – Насовсем?
Я кивнула.
- Хорошо, – сказал он и улыбнулся. Странно, даже когда он улыбался, его глаза оставались серьезными.
Внезапно я почувствовала себя снова маленькой растерянной девочкой, которую глупо обидели. Я расплакалась. Он посадил меня за стол, налил чая. Опять в ту же кружку с красными ягодами.
На следующий день мы подали заявление в ЗАГС, а вскоре я узнала, что беременна.
Тихим вечером, когда мы с Витей сидели во дворе на лавочке, я сказала:
- Я беременна.
Он внимательно посмотрел на меня, я – на него. Мы изучали друг друга, зная, всё, что случится впоследствии, зависит от того, какие слова мы скажем сейчас. Если бы он спросил, кто отец ребенка, я бы ответила – Олег, сделала аборт и ушла. Но Виктор спросил иначе:
- Может, ошибаешься?
- Подташнивает и грудь болит.
Он обнял меня, положил мою голову себе на плечо, и еле касаясь ладонями, погладил по волосам.
- Будь осторожна, береги себя, ты теперь не одна, – сказал он.
Виктор сохранил моего ребенка.