В притче о блудном сыне, изложенной в Евангелии от Луки (гл. 15), по обыкновению большинство сосредотачивает внимание на самом этом блудном сыне. Но не менее поучительно задуматься о поведении его отца, которое, как известно, символизирует поведение и отношение Бога к людям.
Итак, блудный сын проматывает данную ему отцом часть своего имения, «приходит в себя» и возвращается домой. Присмотримся к реакции отца:
«…И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и побежав пал ему на шею и целовал его». Лк. 15. 20.
Если отец увидел сына издалека, то это означает одно: он давно высматривал его, что во все время его «блудничества» отец не забывал о нем и ждал его возвращения.
И теперь радостный, готовый все простить, он бежит из дома навстречу и заключает в объятия своего сына.
Вообще-то, если бы мы притчу никогда не читали раньше, нам должна была представиться иная картина.
Праведный и благообразный отец не бежит из дома навстречу сыну как мальчишка, - зачем ему так «унижаться»? Сначала высматривать сына из окна, а затем, заметив издали, рваться ему в объятия?
Нет, он должен был бы спокойно оставаться дома, и ему его слуги должны донести о прибытии сына. Какое-то время он размышляет и остается внутри дома, заставляя своего блудного сына промучиться и протомиться в неизвестности.
И наконец, выходит – гордый и неприступный, помнящий о нанесенном сыне оскорблении. Но сейчас готовый простить в зависимости от его слов и поведения.
И только выслушав его признания о недостоинстве и убедившись в его полном раскаянии, он снисходит до его прощения, но, тем не менее, обуславливает это прощение рядом условий, как-то – полной и безусловной верности и непозволительности ничего подобного в будущем.
Конечно, он не сразу бы вернул блудному сыну его одежду и тем более перстень – символ власти. Сначала надо было бы присмотреться к его дальнейшему поведению – он действительно ли раскаялся, а там уже видно было бы…
Мне эту воображаемую картину так легко описывать, потому что сам бы я, как и думаю большинство благоразумных отцов, поступили именно так. Увы – тем мы и отличаемся от Небесного Отца, что не любим своих детей так, как их любит Отец Небесный.
На этом примере хорошо видно отличие человеческой любви от Божеской. Мы обязательно подстрахуемся на будущее, чтобы ничего подобного не повторилось.
А Отец Небесный не страхуется – Он выбегает из «дома» навстречу каждому грешнику, который готов вернуться к Нему.
Но это еще не все. У отца в притче есть же еще старший сын. Ради него отец тоже вынужден покинуть свой дом:
«Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование;,
И призвав одного из слуг, спросил: что это такое?
Он сказал ему: брат твой пришел, и отец твой заколол откормленного теленка, потому что принял его здоровым.
Он осердился и не хотел войти. Отец же его вышед звал его.
Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего; но ты никогда не дал мне и козленка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими;
А когда этот сын твой, расточивший имение свое с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка.
Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и все мое твое;
А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой был мертв и ожил, пропадал и нашелся». Лк. 15. 25-32.
А ведь здесь ситуация посложнее, чем с младшим сыном. Не случайно притча заканчивается неопределенностью – неизвестно, вошел ли старший сын в дом или так и остался снаружи, злясь на отцовскую «несправедливость».
Итак, отец выходит из дома и ради старшего сына. И сталкивается с его ожесточением и упреками в несправедливости. Опять же так и хочется поставить себя на место отца и «осадить» зарвавшегося сына. Высказывать вслух, да еще в момент пира и веселья подобные претензии – верх как минимум неуместности, а то и наглости и непочтения.
Но Отец Небесный готов и тут полностью снизойти к немощному человеку и вновь выйти из своего небесного «дома» ради его спасения.
Ведь старшего сына нужно спасать еще более настойчиво и упорно, чем младшего. Младший уже спасен – он раскаялся и вернулся домой, а вот старший – увы!.. Еще неизвестно, что с ним будет.
Даже если он для виду и согласится с доводами отца – в сердце своем он вполне возможно будет и дальше хранить свою злобу и раздражение, и неизвестно, чем все это закончится.
За него еще предстоит долгая и упорная борьба. Спасти его будет гораздо труднее, чем младшего сына.
Подведем итог.
Собственно притча разделяет нас, всех людей, на два типа – «блудные» младшие сыны и «праведные» старшие.
Первые грешат напропалую, валяются в грязи, бродят где-то вдали от Отца Небесного, питаются свинскими рожками, но некоторые из них «приходят в себя» и возвращаются.
Вторые – нет, фу!.. Их никогда не привлекала грязь, в которой купаются младшие. Они блюдут себя, соблюдают приличия, в том числе и по отношению к Богу.
Заповедей Его не нарушают, но при этом горды своей чистотой и праведностью и с презрением смотрят на «грязных» младших.
И не дай Бог, кому-то из них подумать о возвращении к Отцу Небесному. Если все-таки раскаются и вернутся – они все равно будут в глазах неумолимых старших с клеймом отступничества и презрения.
А уж если кто-то заметит какие-то особые знаки внимания к таким «блудным» со стороны Отца Небесного – возмущению не будет предела. Ибо они этого просто недостойны.
М-да!.. Вы где, читатели, - среди младших или старших?
Поистине как же трудно Богу с нами – Ему все время приходится выбегать из Своего «дома», чтобы спасти то раскаявшегося «младшего», то возгордившегося и обидевшегося «старшего»…
Но на то Он и есть настоящий ОТЕЦ НЕБЕСНЫЙ, чтобы в пику всем земным отцам выходить из «дома», спасая Своих детей, как минимум дважды – а на самом деле столько, сколько нужно для нашего спасения.