Хлопнула входная дверь. Луиза Генриховна пришла, - подумал Борис Дмитриевич. Значит, уже 8 утра. Надо ей сказать… пока она не увидела, что в спальне.
Он вышел на кухню. Домработница уже поставила чайник и нарезала хлеб на тосты. Не оборачиваясь, услышав его шаги, она поприветствовала его.
- Ооо, доброе утро, Борис Дмитриевич. А я задержалась маленько, заехала на рынок – купила копченого сала. Варечка вчера за обедом очень хотела хоть кусочек. Много-то ей нельзя, вредно. Сейчас чай закипит, а пока сделаю вам тосты с маслом.
- Луиза Генриховна, присядьте пожалуйста.
- Ой, Борис Дмитриевич, вы спали плохо? На вас лица нет.
- Я не спал… Не знаю как вам сказать… Вари больше нет. Она умерла сегодня ночью в больнице.
Луиза Генриховна побелела, вцепилась в край стола, помотала головой, не веря.
Несколько минут она молчала, пытаясь осознать произошедшее. Засвистел чайник, но она как будто не слышала. Борис Дмитриевич поднялся и выключил его.
- Да как же так-то. Она же вчера себя прекрасно чувствовала.
- Ей ночью стало плохо. Мы поехали в больницу, но врачи ничего не смогли сделать. Она потеряла много крови. Я надеялся, что ее смогут спасти. Но врачи – не боги.
- Боже ты мой, да за что ж такое… Бедная девочка… А ребенок… тоже…?
- Ребенок? – Борис Дмитриевич нахмурился, вспоминая мельком увиденный сверток в руках медсестры.
- Неужели и ребенка не спасли?
- Ааа… нет, с ребенком все нормально. Наверное. Ее быстро унесли. Да, надо ехать в больницу, что-то с ней решать. Куда ее теперь?
- Как это куда, Борис Дмитриевич? Домой. Она же там, наверное, кричит, голодная. Надо срочно искать няню, а лучше всего – кормящую. Это же память о Варечке, и она живая. Лежит там одна. Что бы Варя сказала, если бы вас сейчас услышала? Оххх, Борис Дмитриевич. Давайте я с вами поеду.
- Не надо, Луиза Генриховна. Вам самой сейчас нехорошо, у вас руки дрожат. Пойдите, полежите в гостиной, не надо сегодня никакой уборки. И готовить не надо, если что – вчерашнее разогрею. А после обеда позовите Володю водителя, пусть он выбросит матрас из спальни. Только сейчас не надо его будить, он в гостевом домике отсыпается, и не забудьте его покормить. А сами в спальню не заходите, вам этого лучше не видеть.
- Она очень мучилась?
- Я бы мог вам соврать, что нет… Но она страдала. Я думал, что не довезу ее до больницы живой. Но она держалась до последнего.
- А где она сейчас?
- В больнице. Будут делать вскрытие, комиссию проводить… Да к чему это все теперь…
Поднимаясь по ступеням в больницу, Борис Дмитриевич вспомнил, что еще меньше суток назад Варя была жива. А теперь лежит в морге на холодном столе. И ребенок, который ее убил… Как он ждал дочь, и почему он сейчас ничего не чувствует к ней? Что же делать?
Врач проводил его в палату, где лежали новорожденные. Как в тазиках, - мелькнула мысль у Бориса Дмитриевича. Некоторые «тазики» были пусты – наверное, их отнесли на кормление. У окна спиной стояла женщина с толстой русой косой и кормила ребенка.
- Бурлакова, вы что тут забыли? Сказали же, вам на кормление принесут. А ну марш в палату.
- Сейчас, только докормлю.
- Бурлакова, да что ж вы творите. – врач понял, в чем дело. – Положите чужого ребенка на место!
- Ну она же голодная. Девочки в палате сказали, что ее мама умерла при родах. А как же ребенок без грудного молока? Доктор, ну пожалуйста, я быстро.
- Бурлакова… - доктор осекся, увидев, как Борис Дмитриевич сделал жест ладонью, означающий «подождите». – Ну ладно, докормите, отдайте ребенка отцу, и живо в палату. И чтобы я больше этого не видел.
Борис Дмитриевич стоял в дверях и ждал. Женщина докормила ребенка, застегнула сорочку и обернулась.
- Ваша? – спросила она.
- Моя…
- Сочувствую вашей утрате. Страшное дело – ребенку один день, и уже без матери. Вы посмотрите на нее, какие глазки необычные.
Она поднесла ему ребенка, и Борис Дмитриевич заставил себя посмотреть на этот комочек. Девочка смотрела на него глазами Вари. Сердце сжалось. Да, права была Луиза Генриховна. Это же ее частичка, которая у него только и осталась. А он… Как ему избавиться от мысли, что если бы не ребенок, Варя сейчас была бы жива…
- Бурлакова, а зовут-то вас как? Я Борис, кстати.
- Елена я.
- А зачем вы ее взяли кормить?
- Жалко стало. У меня молока много, Алешка мой наелся, а молоко есть. Думаю – дай покормлю девочку. Грудное молоко все полезнее, чем эти смеси. Успеет еще их поесть, без матери-то.
- Елена, а я могу вас попросить? Пока будете здесь, покормите и ее, я с врачом договорюсь – вам ее будут приносить, и хорошо заплачу. Просто сейчас так много всего навалилось – и организация похорон, и с ребенком надо что-то делать. Няню искать.
- Да бог с вами, не надо денег, покормлю, пока тут лежать буду. Неделю еще точно. Пойдемте отсюда, а то врач вернется – ругаться будет.
Они вышли из палаты и присели на кушетку в коридоре.
– Елена, а вы сами из города? - Борис Дмитриевич почему-то машинально отметил, что у женщины на руке не было кольца. У него в голове пронеслась мысль – может, взять быка за рога?
- Нет, я из области, тут недалеко. По направлению сюда положили.
- Елена, а вам есть куда возвращаться? Муж, другие дети?
- Человеку всегда есть куда возвращаться. Нет, ни мужа, ни детей нет. Только мать, попрекающая нагулянным ребенком, безотцовщиной.
- А вам не нужна хорошая работа? Раз уж жизнь нас столкнула. А вы так отнеслись к чужому ребенку, я и подумал – вдруг захотите няней поработать? У меня дом с садом на берегу реки, все условия. Есть гостевой дом, который я могу вам предоставить – там две комнаты, для вас и для детей, обоих, естественно. Есть домработница – готовить и убирать не надо. Как в гостинице на полном пансионе. Семейный врач есть – сам приходит, не надо по больницам толкаться. Водитель, если по делам понадобится. И зарплату буду платить, по деньгам договоримся.
- Ой, как-то это все неожиданно.
- Понимаю. Я сам, когда сюда ехал, не думал, что вот так может произойти. Но, честно говоря, это решило бы часть моих проблем. А может, и ваших. Заработаете себе на жилье, где вас никто не будет попрекать вашим ребенком. Вы подумайте, я завтра опять приеду.
- Вы врачу-то скажите, чтобы приносили девочку, я ее покормлю. И денег мне за это не надо.
- Спасибо, Елена. До завтра.
- До свидания.
Луиза Генриховна ожидала его на пороге дома. Наверное, услышала, как подъехала машина.
- Борис Дмитриевич, где девочка-то?
- Ну кто же мне ее в первый день отдаст? Через неделю выпишут, привезу.
- Она здорова?
- Да, с ней все хорошо. Какая-то женщина ее взяла покормить, за что получила нагоняй от врача. Я с ней договорился – она покормит ее до выписки. А потом, если согласится на мое предложение стать няней, Елена переедет сюда. Надеюсь, согласится. Я думал уже звонить в агентство, а тут случай. И она может ее грудью кормить, она сына родила два дня назад.
- Ой, хорошо бы было. Давайте я завтра с вами. Может, получится ее уговорить, если она не решится. Ну сами подумайте – какой-то мужик незнакомый сходу зовет ее неизвестно куда. А мы, женщины, общий язык быстрее найдем.
- Хорошо, Луиза Генриховна, уговорили. А сейчас мне пора ехать, надо заняться организацией похорон.
- Борис Дмитриевич, вы бы поели. Весь день на ногах, ночь не спали.
- Не хочется мне. Ни аппетита, ни настроения. Я бы сейчас отдохнуть прилег, но столько дел… Напомните мне завтра позвонить Жанне, чтобы она занялась мебелью для детской… что там надо – кроватки, столик пеленальный… И пеленки-памперсы. Я в этом вообще не разбираюсь.
- Конечно, не переживайте даже. Главное, чтобы Елена ваша согласилась. Лучше варианта вы и не найдете. Если к чужому ребенку так отнеслась – значит, человек хороший, а больше сейчас и не надо.
- Я вот тоже так сразу подумал, потому и предложил ей. Все, поехал я…
Хлопнула дверь. Луиза Генриховна села на кухне и заплакала. Сколько горя увидела она в одном доме. Когда уже несчастья станут обходить стороной эту семью?
_______________
Продолжение