Москва, Северное Измайлово, 1979 год.
В небольшом дворе среди пятиэтажек спорили две девочки.
- А я тебе говорю, это Танька наш мяч утащила! Почему ты мне не веришь?
- Ты часто на неё наговариваешь! Зачем ей наш мяч, если у неё свой есть?
- А вот и нет! Нет у неё своего мяча!
- Вот видишь! Ты опять врешь! Как нет, если есть?
- Её мяч Мишкин Шарик прогрыз, вот она наш и утащила.
- Людка, перестань врать и честно признайся, что посеяла! Иначе я на тебя маме пожалуюсь.
- Ну почему ты мне не веришь!
- Таня – моя подруга! Как тебе не стыдно на неё все время наговаривать!
- А я твоя сестра, Оль, причем младшая.
- Вот именно, что младшая. Тебе 5 лет, и ты наговариваешь на Таньку, которой 7! И с которой я каждый день в школу хожу, а до этого в детский сад. Лучше признайся, что мяч ты потеряла!
- А вот и нет! – и Люда топнув ногой убежала.
- Куда ты? Вернись! Вернись, кому говорю! Ну все!
И Оля побежала домой жаловаться маме.
Москва, 1999 год.
- Тань, я не понимаю куда она могла деться? – плакала Оля в трубку своей лучшей подруге. – Уже два дня ни слуху, ни духу! Мама совсем изнервничалась.
- Тише, не переживай, найдется. А то ты Людку не знаешь! Появится и как ни в чем не бывало расскажет новые небылицы, как обо мне в детстве, помнишь? Она у вас фантазерка.
- Она и хотела очередных баек порассказать, два дня назад. Позвонила, сказала, что есть важная информация про тебя и что приедет через час. И как сквозь землю провалилась!
- Не накручивай себя, - строго сказала Таня. – У тебя молоко пропадет. Валера не вернулся с работы ещё?
- Нет, он потом ещё обещал к маме заехать, и они заявление поедут подавать.
- А разве не через три дня положено?
- Не знаю, но Мишка маме сказал, чтобы она зашла.
- Всё будет хорошо! Не переживай! Я всей душой с тобой, но мне пора на дачу ехать. Вернусь на днях и позвоню. Надеюсь, к тому времени Люда найдется, и мы посмеемся над очередной сказкой.
- Хоть бы, - вздохнула Оля и положила трубку.
Она ходила по комнате, не понимая, куда могла деться её сестра. Потом мысли плавно перетекли в детство, когда она придумывала про Таньку всякие истории – то мяч та утащила, то конфету своровала, то парня отбила! Что за чушь!
Мама говорила, что Люда просто ревновала, что её сестра столько времени проводит не с ней. И действительно, когда они играли или развлекались вдвоем, без Тани, она успокаивалась и небылицы прекращались. Буйная фантазия и очень творческая натура делали Люду совершенно непредсказуемым человеком. Но раньше она так не исчезала.
Вечером за ужином, Валера сообщил:
- Завтра едем на опознание. Ну-ну, успокойся, так положено. Ты дома останешься, тебе нервничать нельзя.
- Как мама с этим одна справится?
- Я с ней буду. Не переживай так, я уверен, нет среди них нашей Людки.
- Надеюсь.
Москва, 2009 год.
- Валер, мама просила её на кладбище отвезти, за могилкой Люды поухаживать хочет, перед годовщиной в порядок привести. В этом году уже 10 лет как её с нами нет.
- Скажи ей, что в субботу съездим.
- Она совсем что-то сдала, говорит, что видит во сне Люду живой, а та к ней руки тянет и помощи просит.
- Наверно, это потому, что лицо изуродовано было и опознавали по вещам, - на ходу бросил Валера, перемещаясь из комнаты в прихожую. – Петя! Катя! В школу опоздаем, где вы там, копуши?
А Оля стояла, смотрела в окно и вспоминала, как узнали Люду по браслету и сережкам, которые ей мама на совершеннолетие подарила. Ювелирные изделия были сделаны на заказ, поэтому сомнений не оставалось.
- Ты чего зависла? – спросил Валера. – Мы убежали!
- Пока, мам! – сказал Петя и выскочил за отцом.
- У тебя всё хорошо? – тихо спросила Катюша.
- Да, милая, просто за бабушку переживаю, - сказала Оля и поцеловала дочь. – Пока.
- Пока.
Оля постояла ещё в прихожей, потом пошла на кухню, заниматься привычными домашними делами. Выпила кофе, прибралась после завтрака, протерла во всех комнатах пыль. Привела себя в порядок, переоделась и отправилась в магазин.
Валера всегда обедал дома. Эта традиция сложилась ещё пока они искали Люду, и он в обеденный перерыв заскакивал быстро перекусить, а потом отправлялся то в милицию, то в морг, то в больницу, куда положили маму девочек.
- Ты готовишь лучше всех, - отвечал Валера Оле, когда она, спустя время после похорон сестры поинтересовалась, не хочет ли он обедать в кафе рядом с офисом.
Вот и сегодня, не теряя времени, Оля очень быстро побросала в корзинку все необходимые продукты. Она любила ходить в магазин утром, потому что совсем не было очередей и покупки занимали у неё всего полчаса.
По пути она забрала почту из ящика. Среди привычных рекламных буклетов лежал конверт. Он был подписан одним словом: «Оле». И всё. Никаких адресов, почтовых отметок, ничего.
Почерк показался Оле знакомым. Она вскрыла письмо едва зайдя в квартиру. Внутри лежал листок бумаги, а на нем было написано:
Наша Таня громко плачет:
Мишкин пёс прогрыз ей мячик.
- Тише, Танечка, не плач,
Отбери у Людки мяч!
Сердце Оли ёкнуло. Этот стишок переделала её сестра Люда почти тридцать лет назад. Что бы это значило? И кому надо было подбрасывать это ей? И зачем?