Деревня в нас и мы в деревне
Не забывайте, наши гуси эволюционируют.
Весной второго сезона Григорий повадился водить свою команду по всей округе на поиски водоёма. Захваченные тазики прошлого лета уже никого не устраивали. И это было опасно – даже не тем, кого они могли встретить и увидеть последний раз. А, главным образом, тем, что подходящий водоём был, не далеко, и гуси с каждым разом оказывались всё ближе. Когда они в конце концов набредут на него, начнётся другая жизнь – они будут пропадать там целыми днями, при этом пытаясь не приходить ночевать. И в чём смысл ?
Уходили гуськом, не спеша и не шумя, далеко и не заметно, и каждый раз в новое место. Мне оставалось только дежурить и быть на старте. Обнаружив перелётных на пределе прямой видимости, я бросал все дела на поле и, грязно выражаясь, очень быстро шёл (практически трусцой) в их сторону, пока они вместо водоёма не нашли пару голодных собачек, которые, в отличие от них, к съедобному подходили молча. Григорий издалека засекал моё приближение, давал команду на манёвры, и мне приходилось нарезать петли, бегать по дуге и подвергаться прочим унижениям.
В итоге я, конечно, загонял их во двор, но темп полевых работ уже был потерян, досада отвлекала и злила. Я бы рад оказаться взрослее и выше по умственному развитию, но некоторые эпизоды не давали мне возвыситься – гнуси (оговорка по Фрейду, я не отказываюсь) часто побеждали. Например, однажды построились и ушли искать инвалидность через всё наше поле и следующее с овсом. Овёс ещё не поднялся, их было видно. Опять пришлось бросить на полуслове пересадку сеянцев, (каждый из которых стоило дороже всех птеродактилей, вместе взятых). Опять, проклиная свою слабость на каждый Новый год, поспешил на перехват. Как обычно, они прошли метр, а мне придётся три - в обход овсяных посевов, ибо чужие посевы топтать не допустимо. Но ничего, не в первый раз – побегал, но зато удачно зашёл с фланга.
Григорий понял, что упустил инициативу, поднял своих коров и потащил в направлении птичьего двора. По прямой, конечно, птицы зигзагами не летают. По прямой через овёс – это потом через соседское поле, которое на днях дождалось трактора и было распахано под картошку. Красиво нарезанное в глубокую бороздку, ни разу не тронутое, как новый носовой платок. Теперь оно ждало картошку, а дождалось отмороженных гусей. Я не мог этого остановить – гуси, не тормозя, вторглись на чужое поле и продолжили путь по копаному, по самой середине.
А мне – снова в обход, как всегда. Вскоре я в молчаливом гневе шёл по краю соседской пашни, не отставая от гусиной команды, месившей ластами чернозём по центру. То и дело сваливаясь с гребня в бороздку, они гакали, выбираясь обратно. Надя очередной раз отстала, взлетела и догнала своих по воздуху. Когда она мягко приземлилась перед Григорием, все разом остановились. Я думал, что отдохнуть. Я тоже остановился, но отдыхать было некогда – если соседи увидят здесь наших птеродактилей, шума будет больше, чем от птеродактилей. Некоторое время я пытался спугнуть гусяр с места, но безуспешно. Они смотрели на меня с грустью и скукой, не совершая ни одного движения. Мне очень не хотелось лезть на пашню в «садовниках» - не те тапки. Земли наберу по самые борта, потом и от ног не отмоешь, и «садовники» останутся с трудным запахом минимум на неделю. Но невозмутимость наглых рож с клювами за несколько минут полностью обесценила эти доводы. Пообещав на этот раз точно зарубить уродов, не дожидаясь Нового Года, я внезапно двинулся на них, рассчитывая, что по свежей пашне они точно от меня не уйдут.
Когда до них оставалось несколько метров, Григорий скомандовал «Га-Гак», гнуси проворно захлопали крыльями, оторвались от земли на метр и полетели на бреющем к нам в огород. Чуть ли не клином. Не на птичий двор, где обязаны были находиться, а на огород, причём сразу в его сердце, где у нас… Да, в центре у нас капуста… Хотя, конечно, логика есть - птичий двор ещё далеко. А огород вот он, самое ближнее, что есть…
Они так долго и убедительно проваливались ластами в чернозёме, что я попросту забыл, что они могут взлететь. Наивно предвкушая скорую победу, не ожидал, что не свою.
Гуси деловито топтались в огороде, даже не глядя в мою сторону. А я с непонятным выражением лица стоял посреди соседской пашни. В «садовниках», полных чернозёма. За моей спиной от самой обочины тянулись качественные отпечатки минимум по щиколотку. Если вдруг соседи – я не гусь, и спросу с меня будет заметно больше.
Посрамлённый и озадаченный, я вернулся по своим следам на обочину, и побрёл на собственный огород, снова в обход.
Только одно удержало меня от немедленной расправы над негодными. Капуста была ещё рассадой, гуси её не узнали и потому не тронули.
Не думайте, что на этом всё. Не в нашем случае. Бывали ещё и вылазки в наш же неохраняемый тыл. Это происходило быстро, вероломно и бессмысленно. Всё, как мы любим.
Например, часы фиесты. На третий сезон гнуси уже умели ходить молча.
Звенящая жарища. Такая, что, не верится, что бывает зима. Я забился в угол подальше от окна и в изнеможении пребываю на границе бодрствования. Сквозь дрёму слышу не то осторожное чавканье, не то тихое хлюпанье. Приоткрываю левый глаз – аккуратное шлёпанье по полу. четверо из пяти гуськом стоят перед комодом в дальней комнате, самой прохладной. Надюха опять где-то отстала или решила не ходить.
Хорошо, что мне было ужасно лень шевелиться и я успел подумать.
Во-первых, можно даже не сомневаться, что от вот этого места до самой входной двери (которую кто-то не закрыл ! ) по полу с равным интервалом оставлены зелёные метки, свежие и мокрые. Как теперь выпроводить осквернителей, растоптав как можно меньше? Испугаешь – разнесут крыльями всю мебель. Начнёшь вежливо теснить их на выход – сами испугаются и также всё разнесут.
Мне было лень, и я вздохнул. Обнаружив моё присутствие, Григорий молча развернул колонну, и гуси тихо проследовали на выход. Я мысленно поблагодарил их и продолжил ждать спада температуры в шестнадцать часов…
В итоге наши водоплавающие всё-таки обрели собственный водоём. Теперь им не надо его искать. Он не такой, может быть, обширный, но большего ни в одной своей экспедиции гуси, к счастью, не видели.
А куры не замечали и этого. То его во дворе вообще не было, то появился, какая разница…
Думаю, между гусями и курами разница скорее в этом, а не в том, что кто-то плавает, а кто-то тонет. Гуси, дважды в год лишённые перелёта, вечно куда-то лезут, попадают, ищут компенсации. Куриные же вылупляются с таким богатым внутренним миром, что в путешествиях не нуждаются. Они совершают путешествия внутрь себя. На любые расстояния. Не покидая пределов курятника, и при этом ещё высиживая яйца.
Расскажу ещё.