Михаил Иванов
Он окликнул меня, подошел, поздоровался. Увидев мое замешательство, поинтересовался:
- Не признал, что ли? - и попытался улыбнуться. Но улыбки не получилось. В его заросшем недельной щетиной лице было нечто неуловимо знакомое, но схватить нужное воспоминание я не мог.
- Да-а, - протянул он, - видно, хорош я стал, что даже ты не узнаешь.
Я попытался сгладить ситуацию, сказав, что давненько не виделись. Посоветовал ему зайти в парикмахерскую, поскольку ни рыжая щетина, ни космы разбросанных по плечам волос ничуть не украшали его унылый вид.
Я все же узнал его. И Валера выложил мне свои беды, присущие ныне многим людям, не удержавшимся на стезе так называемого бизнеса. История банальнейшая. Клюнул на рекламу. Продал "Жигуль", добавил личные сбережения, приобрел высокопроцентные акции, и, совершив оборот, сорвал приличный куш. Тут бы и остановиться, осмотреться. Но, как говорят истые игроки, жадность фраера сгубила. Пошел, как он выразился, на второй круг и сгорел. Вернее, погорело АО, а с ним и денежки.
- Тю-тю, улетели миллионы, - коротко хохотнул, и, махнув рукой, добавил: - была синица в руках, так журавля захотелось. Вот и получил. Теперь в одиночестве кукую. Жена с дочкой к родным ушла. С таким, говорит, дураком только на луну гавкать. Вот такое дело, - вздохнул он.
Попробовал обнадежить его. Мол, он еще молод и свое возьмет.
- Можно, конечно, и взять, - ухмыльнулся он. - Грабануть кого или в киллеры податься. Сейчас это модно.
Я ожидал чего угодно, только не этого.
- А что, - злобно ощерился он, - кому-то можно, а кому-то нет? Вот что вокруг творится! Или ты, или тебя. Третьего не дано. С работы вот выперли. Такие нервные, сказали, нам не нужны. Веришь, сломалось что-то внутри. А что - не пойму. Пустота какая-то образовалась…
Он закурил. Руки его заметно дрожали.
Мне было жаль этого парня. Но чем я мог его утешить, если окаянное время так жестоко ведет свой иезуитский отбор, круша и ломая человеческие судьбы?
(из Сборника 1991-1996)
© Copyright: Михаил Иванов