Ранее: Как я сама адаптировалась в детском коллективе.
Перед Новым годом, сразу после больницы, к нам снова приехал отец. Специально никаких угощений не привез, но, когда ходили провожать его, угостил чем-то на привокзальной площади и оставил мне несколько рублей на необходимое, если кому что надо будет. Я не помню, как потратились эти деньги. Но он тогда привез новые фото от Юры, а от Павлика нет. Я его корила, что он живёт сейчас в Чимкенте, а вот к Павлику не зашел тоже, это же рядом.
Тогда он не сознался, что с тётей Дусей у него не сложилась жизнь и он живет в Черняевке у Тоси. Про Юру сказал, что он идет на поправку. О полном выздоровлении речи нет, ему предстоит лечение на годы, но хороший уход и доброе отношение всего медперсонала детского тубдиспансера сделали своё дело и Юру уже не узнать, что было видно и по фото. Мы так радовались за него, но и тосковали.
Я просила отца отвезти меня к ним, чтобы увидеться. Я знала, что меня могут отпустить. О проблемах с деньгами у отца как-то не задумывалась. Про мать ничего, мол, неизвестно, если только то, что тот, с кем она ушла из дома, за решеткой за распространение наркотиков. Он азербайджанец, из Баку, сын какого-то блюстителя порядка. А её след пропал после его ареста.
Но у нас была на неё обида и мы эти сведения о ней приняли равнодушно. А потом жизнь в детдоме вообще очень насыщенная и интересная. На седьмое ноября был большой праздник, приезжали наши шефы, военные с Военведа, привезли новые галстуки, бантики, угощения. Был большой концерт в нашем клубе, где выступали не только воспитанники, но и военные.
Шла подготовка к Новогодним праздникам, а после первых морозов привезли несколько машин подмороженной капусты и несколько мешков с морковью. Перед складом поставили теннисный стол и стали шинковать на нём капусту. Старшие дети шинковали, младшие очищали от верхних замороженных и грязных листьев, передавали на стол. Желающие полакомиться кочерыжками или листьями капусты подходили и брали столько, сколько им пожелается. Никто за это никого не ругал.
Всю капусту сносили на склад и куда она девалась я не знала, но очень хотела узнать, а когда сунула туда нос, то меня прогнали, сказав, что у любопытной Варвары вчера на базаре нос оторвали. Только через два года я смогла узнать, что под складом и дальше него большой погреб, по крыше которого мы не раз бегали, находятся две глубокие бетонированные емкости, где капусту заквашивают.
Нашинкованную капусту сносят туда, пересыпают морковью, а двое детей в высоких болотных сапогах топчут её не переставая, чтобы капуста дала сок. Но сока хватает, её аж до щиколоток ребятам, но они все-равно топчутся в этой яме. А пока емкости не загрузятся, капусту продолжают шинковать. Из оставшейся капусты варили борщи, тушили на второе, делали пирожки и пироги до тех пор, пока она не кончалась.
Каждую субботу в клубе были танцы. Сначала на баяне играл наш музыкальный руководитель, а потом те мальчики, которые уже умели играть на баяне. Было весело и шумно. Мальчики приглашали девочек, но некоторые танцевали только с мальчиками и дурачились вовсю. Директор тоже часто приходил на танцы, но посидев немного уходил. Были и воспитатели.
Наш Фома Иосифович был крупным и грузным мужчиной, с одутловатым лицом. Говорили, что он болен и ему врачи запретили курить. всегда у него во рту леденец или семечки и, если хотел кого-то поощрить, сделать приятное или успокоить, вытаскивал из своих бездонных карманов несколько леденцов или ирисок и угощал ими. Другой раз и горсть семечек вручит.
Хлеб наши получали на городской хлебопекарне, за которым надо было ехать к шести утра. Кони к этому времени уже была запряжены в телегу наш дядя Петя или завхоз дядя Вася садились на облучок и везли дежурных до хлебопекарни. Полученный хлеб складывали в специальный короб на телеге и везли на кухню. Этот хлеб был на весь день.
Кажется, в 1962 году были сильные проблемы с хлебом по всему Союзу, но мы также получали хлеб с пекарни, только уже не всегда пшеничный, был еще кукурузный и горчичный. Хотя мы тогда особенно не разбирались в их качестве. Хлеб был для нас всегда хлебом. Может тот год не вдоволь, но он был.
Да. У нас было два коня. Васька и Топтун и за ними присматривал дядя Петя, который был мастером на все руки. Он же и сапожничал, ремонтировал нашу обувь, иногда разбитую в пух и прах и, как он её восстанавливал и выдавал за хрустальные туфельки, это только ему и было известно. Его жена тётя Фрося работала у нас же в детдоме поваром.
Дядя Петя успевал кандылять, как он говорил, везде. С фронта вернулся на одной ноге, вторая была деревянной. Он же и за кабанчиком смотрел, что в хлеву между со столярной мастерской и угольным складом находился, ухаживал за конями, за покупками на телеге на базар и на торговые склады. А еще у нас был свой большой огород за станцией Ок-тепа, на берегу реки Арысь. Там тоже был дядя Петя.
Вот только любил ущипнуть девчонок пониже спины или тех, что постарше за грудь и смеялся при этом. Всё это как-то по-отечески и девчонки не обижались. Другого не позволял. А я, зная уже эту его привычку, сразу показала ему полено и сказала, в ответ огрею не посмотрю, что взрослый. У нас с ним сложились особые уважительные друг к другу отношения буквально с первого года моего там пребывания. Может из-за коней, к которым я неровно дышала, а может и полено тому виной. Но мои туфли он ремонтировал всегда в первую очередь..
Далее: Другая жизнь, не как дома.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.