Я знаю как умирает память,как стирается связь поколений и время растворяет лица, как люди становятся "иванами не помнящими родства". И это больно.
Не знаю почему, но мне всегда больно видеть в мусоре старые фото. Там много всего в мусоре: похвальные листы, дипломы, почётные грамоты победителей различных соцсоревнований, удостоверения к медалям, порой и сами медали, а главное -фото.
Старые, особенно довоенные фото, это всегда отдельная история. Они всегда очень живые, особенно любительские, не студийные фото, там живые лица людей, дома, санатории, картошки-стройотряды, свадьбы- похороны. Неприглаженные вихры детских портретов, необработанные фильтрами женские натруженные руки, мужские лица никогда не бывавшие в модных барбершопах. Они такие живые. Там нет правильных поз и натянутых улыбок, да и зубы не всегда на месте, но какие же они живые, эти незнакомые мне люди на старых фото!
Тщательно упакованный новыми хозяевами дома, чёрный мусорный мешок не выдерживает тяжести никому не нужных воспоминаний и рвётся.
На тропинку, на свежую зелень весенней травы сыпятся чёрно-белые фото... На них чужая жизнь, но она прошла именно здесь, и не хочет быть упакованной в чёрный пакет. Но нужно. Так нужно. Внукам и правнукам не нужны старые фото. Не нужны воспоминания. Новым хозяевам дома тоже. Всё превращается просто в мусор.
Старый деревенский дом наполнится новыми весёлыми голосами, задорным собачьим лаем. Затопят печь. Запахнет пирогами и чем-то неведомым, деревенским. Дом будет жить. Жить новую жизнь с новыми людьми. На стенах повесят новые фото в модных рамках, а может, даже и картины. Это главное. Главное- чтобы жизнь!
Но почему же так больно видеть, как грузчики наступают грубым сапогом на старые, никому не нужные фото?
Заботливые руки странной блондинки соберут с весенней травы чужие чёрно-белые фото. Негоже оно. Наступать на память. Даже на чужую. Даже, если на никому не нужную.
Уложу в отдельную коробку чужую память, чужую жизнь. Кто-то должен сохранить. Сохранить для тех, кому важно. Важно сохранить память. Пусть со стен музея или частной коллекции смотрят на нас чужие люди.
О чём думали они на фото? Что хотели нам сказать? Следили ли они за домом и за своими близкими, строгим взглядом из рамочки за стеклом? Захотят ли их далёкие, и ещё несуществующие пра-правнуки узнать, что у них дедушкины глаза? Какая была у бабушки причёска в будни? А в праздники? Во что одевались? Как выглядел бабушкин дом? Как жили они? О чём тревожились, чему радовались?
Конечно захотят.
Когда-нибудь.