С праздником Сретения!
На иконе старец Симеон держит младенца Иисуса – а в храме поют – от лица Богомладенца: «Не старец Мене держит, но Аз держу его: той бо от Мене отпущения просит». Вот как парадоксально в жизни всё бывает: и Младенец отпускает Симеона из этой жизни – вполне пресыщенным летами, и старик даёт своё благословение Тому, Кто Сам – источник всяческого блага.
В жизни никогда не поймёшь, кто кого держит. Порой мы думаем, что рядом с нами – обуза, поскорее бы избавиться – ан нет, она-то порой и есть тот самый «краеугольный камень», на котором всё наше хлипкое здание жизни и стоит.
Или дети: пока мелкие, думаешь, когда же вырастут – а потом смотришь на них и не веришь: ну куда, ну зачем там быстро! Вот почему многодетные семьи с каждым новым ребенком неизбежно становятся всё более счастливыми – они знают этот секрет: надо учиться непростому искусству пить время маленькими глотками, дорожа каждой каплей, не взахлёб, уметь прочувствовать и прожить до конца каждый миг, каждый этап, каждый свежепрорезавшийся зуб, каждый молодецкий наглый выпад в родительскую сторону, каждый горький рёв оступившегося и снова бросившегося в родные объятья всё_ещё_да_и_вообще_навсегда_ребёнку.
И когда это на самом деле получается – а это приходит только с опытом – открывается удивительная красота и правда жизни – во всей своей противоречивости и непредсказуемости, но если её просто принимаешь – в итоге, сквозь все взлёты и падения, она прочитывается не иначе, как жизнь славная – жизнь, за которую хочется сказать Туда, Наверх, только одно большое – спа-си-бо!
С Солнечным Сретением!
Раняя служба храма Покрова на Городне
Чтение Евангелия
Символ веры. Милость миру...
Проповедь отца Павла
Сретение
Когда Она в церковь впервые внесла
Дитя, находились внутри из числа
людей, находившихся там постоянно,
Святой Симеон и пророчица Анна.
-
И старец воспринял Младенца из рук
Марии; и три человека вокруг
Младенца стояли, как зыбкая рама,
в то утро, затеряны в сумраке храма.
-
Тот храм обступал их, как замерший лес.
От взглядов людей и от взора небес
вершины скрывали, сумев распластаться,
в то утро Марию, пророчицу, старца.
-
И только на темя случайным лучом
свет падал Младенцу; но Он ни о чем
не ведал еще и посапывал сонно,
покоясь на крепких руках Симеона.
-
А было поведано старцу сему
о том, что увидит он смертную тьму
не прежде, чем Сына увидит Господня.
Свершилось. И старец промолвил: «Сегодня,
-
реченное некогда слово храня,
Ты с миром, Господь, отпускаешь меня,
затем что глаза мои видели это
Дитя: он – твое продолженье и света
-
источник для идолов чтящих племен,
и слава Израиля в нем».- Симеон
умолкнул. Их всех тишина обступила.
Лишь эхо тех слов, задевая стропила,
-
кружилось какое-то время спустя
над их головами, слегка шелестя
под сводами храма, как некая птица,
что в силах взлететь, но не в силах спуститься.
-
И странно им было. Была тишина
не менее странной, чем речь. Смущена,
Мария молчала. «Слова-то какие…»
И старец сказал, повернувшись к Марии:
-
«В Лежащем сейчас на раменах твоих
паденье одних, возвышенье других,
предмет пререканий и повод к раздорам.
И тем же оружьем, Мария, которым
-
терзаема плоть Его будет, Твоя
душа будет ранена. Рана сия
даст видеть Тебе, что сокрыто глубоко
в сердцах человеков, как некое око».
-
Он кончил и двинулся к выходу. Вслед
Мария, сутулясь, и тяжестью лет
согбенная Анна безмолвно глядели.
Он шел, уменьшаясь в значеньи и в теле
-
для двух этих женщин под сенью колонн.
Почти подгоняем их взглядами, он
шагал по застывшему храму пустому
к белевшему смутно дверному проему.
--
И поступь была стариковски тверда.
Лишь голос пророчицы сзади когда
раздался, он шаг придержал свой немного:
но там не его окликали, а Бога
-
пророчица славить уже начала.
И дверь приближалась. Одежд и чела
уж ветер коснулся, и в уши упрямо
врывался шум жизни за стенами храма.
-
Он шел умирать. И не в уличный гул
он, дверь отворивши руками, шагнул,
но в глухонемые владения смерти.
Он шел по пространству, лишенному тверди,
-
он слышал, что время утратило звук.
И образ Младенца с сияньем вокруг
пушистого темени смертной тропою
душа Симеона несла пред собою,
-
как некий светильник, в ту черную тьму,
в которой дотоле еще никому
дорогу себе озарять не случалось.
Светильник светил, и тропа расширялась.
Иосиф Бродский