Период работы во МХАТе был для меня подарком судьбы — во многом благодаря ежедневному общению с Олегом Ефремовым. Встреча с ним — одна из ключевых в моей жизни. Вообще, все, кто с ним соприкасался, каким-то невероятным образом наполнялись на долгие-долгие годы его преданностью театру, его заразительной жаждой борьбы со всем, что театру мешает, да и просто его огромным человеческим обаянием. Скажу честно, ни дня не проходит, чтобы я его не вспомнил. По самому, казалось бы, постороннему поводу то и дело всплывает в памяти Олег Николаевич — его жесты, улыбка, взгляд, какое-то меткое, брошенное вскользь слово… (Из интервью В.В. Долгачёва)
1980-е годы — особый исторический период, как в развитии страны, так и в советском театре. Великий режиссёр Олег Николаевич Ефремов, принадлежавший поколению «шестидесятников», возглавил после родного «Современника» могучий и славный МХАТ, став руководителем первой сцены Советского Союза. Его общественный темперамент не потускнел в новых условиях. Он оставался активным, деятельным человеком, желающим влиять, вмешиваться, исправлять недостатки государства, продолжать исследовать меняющуюся социальную и художественную реальность. К сожалению, высокая должность в действительности не «развязывала руки» художнику, а скорее наоборот, ограничивала его свободу. Но это тема отдельного разговора. Важнее, что это было время больших актеров в МХАТе и интереса к реалистическому искусству в жизни. Вплоть до 2000-го года Ефремов честно служил театру, и не его вина, что всё сложилось не так, как ему, возможно, мечталось - вечному борцу за справедливость и преобразования...
Публикуем расшифровку документальной видеозаписи, сделанной в прошлом веке, многое в которой, как ни странно, может показаться актуальным и сегодня.
"Мы - продолжатели..."
Мы — продолжатели… Поэтому перед нами, естественно, встаёт вопрос о традициях. Иногда возникает желание: «Сохранить бы то, чего уже добился МХАТ! Превратить бы его в своего рода музей…» И это понять можно. Зрители уже привыкли к каким-то формам, полюбили актёров, атмосферу этого театра, наконец, даже его штампы. Но если бы мы пошли по этому пути, мы бы сразу столкнулись с главной задачей, ради которой была создана и Система, и многие институты этого театра. Она заключалась в том, чтобы театр не останавливался, а продолжал свой путь развития, поисков, открытия жизни — сегодняшней, современной жизни, сегодняшнего героя! Отсюда и отношения с новой литературой, отсюда подход к классике, отсюда воспитание актёра, требования к режиссуре… всё отсюда проистекает. Уже когда МХАТ находился в зените славы, его основатели тревожились на этот счёт. Где-то в сороковых годах Немирович предупреждал мхатовцев: «Смотрите, если вы будете почивать на лаврах, лелеять своё искусство, и не думать о развитии, то чайка улетит с этого занавеса в другой театр, который занимается современностью!» Я считаю, это и есть самая живая, основная традиция — всё подчинить тому, чтобы театр был живым, и был современным. Что же мы для этого делаем? Всё непросто… всё очень трудно.
Художественный театр всегда приближал к себе лучших писателей, включал их в свою орбиту, не мог без них. Сейчас мы делаем то же самое. Есть целая группа писателей и драматургов, которые вместе с нами работают: Гельман, Рощин, Шатров. В этом году будем ставить Залыгина, Мишарина… Эти усилия не должны ослабевать.
… Всякий театр имеет свои критерии. Что нам развивать? Разумеется, гуманизм, уже заложенный в эстетике МХАТа. —Основатели его — и Чехов, и Горький. Строители — литераторы советского периода. Разве можно не назвать Булгакова, который, по сути, дал жизнь целому поколению актёров своей пьесой «Дни Турбиных». Булгаков, Иванов, Леонов… можно перечислить целую плеяду авторов, которые внесли свой вклад в строительство театра и его эстетику. Как составлялся репертуар при Станиславском? Что за бесконечная переписка с Немировичем-Данченко, которая не прерывается даже во время отпуска? «А может быть, эту пьесу? — Перечитал, не уверен… — А потому-то!» То есть, это для них главный вопрос, они фактически вдвоём определяли репертуар на следующий сезон. Мы, поскольку сейчас всё тяжеловеснее, должны всё согласовывать и выпускать в срок. Но сам принцип примерно такой же и остался, всё взаимосвязано, и нужно решать всё в комплексе. Я считаю, что неправильный разговор, мол, мы можем сыграть, но пьес нет. Это неверный разговор! Он означает, что и театр как-то не так существует, потому что в конце концов всегда находится материал. Если не пьеса, то проза, которая так или иначе будет выражать наше желание высказаться о сегодняшнем дне, сегодняшней жизни.
А точка отсчёта, вокруг которой всё должно строиться — человек, эстетика вокруг человека. Отсюда и режиссура, и исполнение на сцене. Не метафорический, не театр приёма, не театр «чистой режиссуры», а театр живых человеческих образов. Где режиссёр не мастер результата, а «режиссёр корня», взращивающий живое растение человеческих чувств, отношений, эмоций. Я очень уважаю любых режиссёров, и люблю ходить в какие-то театры иной эстетики, и у нас, и за рубежом… но я сразу говорю: «Нет, это не наше!» И сразу же, моментально фиксирую: «Вот! Этот актёр, возможно, один из многих, более эффектных, более мастеровитых… но вот именно этот актёр должен бы быть у нас…» По каким признакам? Содержание. И уровень правды исполнения.
…думаю, что создание спектакля — это каждый раз нахождение новых ключей. Обязательно, даже если это тот же автор. Наша сцена должна быть универсальна, и мы сможем ставить разных драматургов, спектакли разных стилей, разной формы. Но всё-таки первичен будет живой образ на сцене. В него всё входит. Не помню, кто это сказал, но как точно: «Не мысль рождает образ, а образ рождает много мыслей!» Какие элементы техники могут сделать актёров живыми в Шекспире? Мы должны чутко улавливать ключи, быть пристальными в работе своей к автору. В том-то вся и штука, чтобы одни спектакли не были похожи на другие, были живыми, режиссёр должен учитывать автора, время… и тот, ведущий элемент жизни человеческого духа, который свойственен им, и только им.
1985
