Детей в доме была уйма и всех нужно было одевать. Подольская швейная машинка была почти несбыточной мечтой.
Мать моя была очень предприимчивая женщина. Привыкшая с детства к отсутствию какой либо помощи и сочувствия, она могла надеяться только на себя. Правдами и неправдами она добивалась желаемого. Так например: она, не получив никакого приданного, вырастила капусту, продала её, сама развозя на деревянной тележке покупателям, купила "паршивую телушонку" и вырастила из неё корову, от которой и пошли все наши последующие коровы.
Вообще наша мама была поклонницей всяких новшеств. Она купила, уже упоминавшийся "чельвизир". По её настоянию была куплена, взамен деревянной, электрическая маслобойка, которая завывала, как реактивный двигатель на взлёте. Звук работающей маслобойки был слышен, если идти из магазина, от кладбища.
У нас, почти первыми на улице, появилась газовая плита с баллонным газом. Хорошо помню домашние споры по этому поводу, где звучал аргумент : "а вдруг -взорвётся."
До этого летом пища готовилась или на плите в летней кухне, которую мама сама построила из горбыля. Строение это достойно особого упоминания. Оно было сбито вкривь и вкось из разномастных досок, снаружи с нащельниками, а изнутри обмазано смесью глины и коровьего помёта и побелено известью.
Там стоял стол, лавки, сделанные старшим братом ещё в молодости, висел, выкрашенный синей масляной краской, шкаф с фанерными дверцами. В углу была сложена из кирпича печка. За печкой стояла неизменная фляга с брагой.
Так же летом пища готовилась на примусе, позже - на керосинке
За керосином мы с Нинкой ходили через кладбище, взяв, в качестве ёмкости под керосин, большой отработанный, десятилитровый огнетушитель. За кладбищем был огорожен пункт хранения керосина и бензина, с ёмкостями и насосами. Керосин стоил шесть копеек литр, а бензин - три.
У меня до сих пор хранится на балконе совершенно новая керосинка , на три фитиля. На всякий случай.
Швейную машинку, по преданиям нашей семьи, купили после 1951 года,после рождения Нинки. Мама всё время говорила, что "это Нинкина машинка, умру - Нинке достанется". Как я предполагаю, на покупку ушло пособие, полученное за рождение ребёнка.
В семье вспоминали, что Нинка однажды спросила: - Мам, ты скоро умрёшь? - А что? - Да я хоть машинку покручу.
Крутить машинку было моё любимое занятие. Благо, что часто я дома была одна. Потом, чтобы не запутывать нитку, я научилась ослаблять гайку и крутить ручку просто так.
Эти навыки мне скоро пригодились. Когда мне нужно было идти во второй класс, маму положили в больницу на операцию по удалению аппендикса. Белого фартука не было. Сёстрам было не до меня; Мы с Галькой Богачёвой достали у мамы из сундука белую ткань, раскроили её как смогли и стали шить фартук. Галка шила так старательно,а пальчики у неё в десять лет были очень тоненькие, что прошила себе палец машинной иглой.
Раиса и Валентина уже работали. Раиса в Барнауле доучивалась в педучилище. До этого она работала на заводе Трансмаш токарем, потом, желая поступить в медучилище, она устроилась санитаркой в больницу.
Там с ней произошел поразительный случай: умирал один древний старик, умирал долго, мучительно, врачи удивлялись тому, что он ещё не умер. Старик кричал: - Проломите потолок! Но никто конечно этого делать и не думал. Когда Раиса зашла к нему в палату, он сказал: -Наконец- то ты пришла, подойди. Она подошла, он взял её за руку и умер. После этого она передумала поступать в мед и пошла в педучилище.
Учитель - это была уважаемая профессия. Учителя, особенно в деревне, уважали особо. Никому и в голову не приходило обхаять учителя, особенно при детях, как это делается сейчас. Учителям сразу предоставлялось жилье, что в положении нашей семьи было немаловажным аргументом.
Валентина уже работала учителем в селе Луковка Панкрушихинского района. Где впоследствии и встретила свою судьбу -Андрея Ренье. Мама, получив известие о предстоящем замужестве Валентины, ходила на переговорный пункт: телефоную будку, стоящую в здании почты, и долго разговаривала по телефону. Потом, увязав в большой узел полуторную пухоперовую перину, уехала на "грузотакси"- на свадьбу.
Сёстры приезжали летом, отмывали дом, помогали в огороде, ходили за ягодами... Они сидели на крылечке дома и пели : "Вечерами за речкою долго, перепёлка поёт до зари...."
Раиса всегда шила себе и нам платья. Мне нравилось её необычное крепдешиновое платье с двумя юбками: нижней -карандашом и верхней - воланами. Помню она нам всем: мне, Нинке и Гальке сшила ситцевые платья и дала им названия , по рисунку ткани. Моё платье называлось "бред сумасшедшего". Оно было абстрактного рисунка и такое узкое, что с трудом натягивалось на организм.
Я любила сестер, тоже хотела стать учительницей и, выпросив у мамы ситец и сделав выкройку по журналу Работница, сшила себе платье, которое скорее напоминало мешок с отверстиями для головы и рук, с хлястиком на спине. Потом уже остальные платья я шила сама, как могла.
Машинка сопровождает меня всю жизнь: платья я уже давно не шью, но постельное бельё. Господи, Сколько я его перешила во времена перестройки! Таскала на себе рулонами по 40-50 метров полуторную и двухметровую бязь, шила по восемь полутороспальных комплектов, на ручной машинке, в день. Продавала и на эти деньги мы и жили.
Зарплату в девяностые году почти не давали, а когда мы её получали, то она почти вся уходила на долги. Были дни , когда мы вдвоём жили на 30 рублей неделю: покупала хлеб и варили картошку и лапшу , приправляя их растительным маслом.
Пятилетний внук Димка крутил ручку, изображая гоночную машину или самолёт, а я подвигала ткань под лапку. Иногда между нами происходили такие разговоры:-Баб, я -лётчик. Давай я на тебе женюсь. - Ладно, только давай вот сошьем приданое. Выжить помогало только чувство юмора.
Заплатки, мелкий ремонт, пелёнки для последующих внуков.
Лёшке пелёнки покупались новые, а Мишке, так как сейчас ползунки надевают чуть ли не сразу, я решила сшить из советских б/у пододеяльников. Лёшка принял самое активное участие в процессе. В результате пелёнки, стиравшиеся каждый день, стали рваться . Из прорехи пелёнки вдруг появлялась длинная, тонкая рука младенца - прикольно.
Без машинки я чувствую себя не защищенной. Помню, что когда Надька мне сказала:
-Отдай свою машинку Наташке в Аламбай.
- А её где?
-Она свою продала.
-А почему я должна отдать свою машинку?
-Ну, у неё же дети, а у тебя детей нет - тебе всё равно...
Это первое, осознанное мною, негативное по отношению ко мне заявление было для меня как удар под дых. До сих пор болт.
В последние годы увлеклась пошивом лоскутных изделий. Если начинаю шить лоскут, то оторваться от машинки для меня невозможно. Эти одеяла - они живые, они сами говорят, какую ткань нужно брать, рождаются каждое со своим характером, они баюкают, успокаивают, под ними легко и сладко спится.
Несколько из них нашли своих хозяек, и я получаю только благодарность. Так что в этом году планирую отвезти вторую машинку в деревню. Витя отнёс Галкину машинку, которую она хотела выбросить, в ремонт.
Были у меня и электрические машинки и ножные. Витя мне несколько раз предлагал подарить современную, многооперационную машину. Но я предпочитаю ручную, подольскую машинку.