У осени привкус пепла и аромат дождя.
Я не выходила на улицу несколько недель, и знаешь, с непривычки меня мутит. Мир сплошь из желтого, золотого и черного кружится перед глазами, выплясывает замысловатый ритуальный танец. Ты бы оценил.
Я иду медленно, и осень обступает меня со всех сторон.
Небо низкое и набухшее непролитым дождем, почти черное, сплошь в продольных пятнах, похожих на пролитые чернила. Я знаю, что это облака, но почему-то представляю их дымом далеких (или не таких уж и далеких?) костров на берегу Ганга. Почти чувствую удушливый и саднящий запах, от которого хочется кашлять и немного – плакать – о тех, кого не вернуть. Как тебя.
Знаешь, погода сегодня такая, что так и тянет повспоминать, как сильно ты любил жизнь, меня и эту дождливую, отвратительную в самой своей сути осень.
Когда-то.
Грустно признаваться (и даже немного стыдно), но я никого не люблю. И тебя, кажется, тоже.
Может, только ее – немного.
Говорят, что мужчина становится отцом, когда впервые видит своего ребенка, а женщина — когда понимает, что беременна. Это правда. И мне так жаль, что настоящим отцом тебе уже не стать.
Листва на деревьях желто-коричневая и немного красная. Не как кровь, а темнее, гуще, в оттенок темной сливы. Буйство красок и парадный выход перед гибелью, кутеж и баловство на последнее. Того и гляди – полыхнет, разгорится пламенем и умрет до весны, а то и до лета, когда, как по-волшебству, вдруг начнется заново и еще раз.
Жаль, с людьми не так.
Помнишь, как мы гуляли в ту первую осень? Ты, я и твой брат, три взрослых ребенка, носились по берегу пруда, пугали уток и гоняли вековую пыль, а потом ты вдруг остановился и, вмиг став серьезным, пообещал, что всегда будешь рядом. Соврал, конечно. Я и тогда знала, что врешь, но от чего-то промолчала.
Так проще, понимаешь? Притвориться, что сказанное – правда, что ничего страшного на самом деле не случилось и ты просто уехал далеко-далеко. В Тридевятое царство, счастья искать. Так ведь оно в сказках бывает?
Для нас с тобой далеко – это надежда. Место, откуда можно вернуться если очень захотеть.
Только вот ты – близко. В оградке за калиткой, которая привычно скрипит, не потому что масло кончилось, а потому что смазать ее некому, и ты, хоть и здесь, рядом совсем, не можешь.
Или не хочешь, как домой не хотел.
Столько времени прошло, а я все забыть не могу. Переписку твою слезливую и девчонку с работы, которая и не девчонка совсем, если повнимательней посмотреть.
И в лицо ведь не вцепишься, не выскажешь ничего – раз она недалеко, через три ряда наискосок, лежит.
В тишине снизу вверх смотрю на высокий крест и свежие цветы под ним.
Слишком многое, милый, умерло вместе с тобой.
Тошнота подкатывает к горлу, и так и тянет выкинуть твои цветы вон. Не заслужил ведь, сам знаешь.
Все обо мне знаешь. Каждая мысль знакома, каждый взгляд. Жаль, не взаимно у нас.
Только и знаю, кожей чувствую, что тебе жаль. Будь шанс — стал бы хорошим мужем и, наверное, отцом.
Только вот нет и не будет шанса.
Для нас с твоей дочерью, крохотной еще, нерожденной — тоже.
Дома, что ты, по недосмотру или очередной глупости, оставил своей матери — точно не будет.
Но это ничего. Наверное.
С горечью плюю на твою могилу и тут же, опомнившись, аккуратно и с трепетом отираю плевок голыми руками с земли.
Глаза режет, и я не сразу понимаю, что это просто слезы — невольные, холодные, про себя. Я не плакала с самой твоей смерти. Всегда была плаксой, а тут — ни-ни. Узнала все — и как отрезало. А теперь вдруг.
Все в твою честь. Чтобы ожил и умер вновь, за всю ту боль, что причинил мне, себе, нам. Тогда я, быть может, отпущу тебя с миром и уже навсегда.
С неба мелко накрапывает дождь, но уходить от тебя, даже такого, тяжело, через силу.
Осень вокруг горит, плавит насквозь.
Когда же все наконец закончится? Это вообще закончится?
Ты молчишь.
Ребенок, наша с тобой дочь, толкается у меня в животе. Она жива, и я справлюсь для нее, должна справиться. Когда-нибудь все станет хорошо. А ты пока спи. Спи, родной.
Послесловие.
Писалось давным-давно по заявке с ключевыми словами "осень" и "тайна". Получилось немного нелепо и очень мелодраматично.
Недавно текст снова нашелся. Перечитала и поняла, что нужно менять. Как-то само получилось то, что получилось. Второй вариант тоже мелодраматичный, но более... взрослый что ли. Это мне нравится. Пусть история останется такой. Пока — уж точно.
Всего вам доброго.
С любовью и благодарностью, К.