Начало ....... Часть 30 , Часть 31 , Часть 32 , Часть 33
ЧАСТЬ 34
Вход на кухню преграждал, лежащий на боку стол, на полу - осколки посуды, разбросанные салфетки, рассыпанная соль. В углу, сжавшись в комок и опустив голову, сидела Леночка. Как только она увидела дядю, ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами:
- Я не хотела... Он сам… Я исспугаалась ... - Лена разжала руки и развела их в стороны. На ее коленях, ухмыляясь, самодовольно улыбался глиняный кот. - Он не разбился... Он целы-ы-ы-ый.
Судорога прошлась по ее хрупкому, скрюченному тельцу, и она громко разрыдалась, некрасиво растянув губы. Слезы гладом покатились из узких щелочек глаз.
Владимир поставил стол на место, стал собирать осколки. Марина присела на пол рядом с Леной. Она осторожно взяла из ее рук глиняного кота и подала мужчине, потом обняла девочку.
Уткнувшись в ее теплое, жесткое плечо, Лена продолжала плакать. Марина молчала и только осторожно гладила девочку по волосам. Немного погодя, всхлипывания стали реже, и вскоре совсем стихли.
- Что такое? Сплошная слякоть сегодня, - проворчал Владимир.
Он не понял, отчего плакала Марина, а девочка, судорожно всхлипывающая в углу его кухни, вызвала в нем смешанные чувства жалости, нежности и в то же время недоумения. Он не имел детей. Дети казались ему существами загадочными, слишком шумными и суетливыми. Но сейчас, глядя с высоты своего роста на сидящую на полу пару, он почувствовал, что пропустил в жизни что-то важное.
С давних пор он предпочитал уединение. Женщины иногда приходили в его дом, но их посещения были как размеренный, строгий ритуал. Камин, свечи, музыка, вино, секс. Женщины менялись в его постели, но он с трудом мог сказать, чем отличалась одна от другой. Конечно, они были разными: блондинки, брюнетки, шатенки; молчаливые и болтушки, страстные и не очень. Но ни одна не смогла стать ему по-настоящему близкой, ни с одной он не захотел остаться.
Владимир еще раз посмотрел на сидящую на полу парочку. Марина поднесла к носу салфетку, и та, чуть ли не радостно глядя ей в глаза, шумно высморкалась. Марина ласково улыбнувшись, поцеловала Лену в мокрую от недавних слез щеку.
Владимир поймал себя на том, что у него засвербело в носу. Еще чего доброго и он вот-вот расклеится! Он наклонился над девочкой и погладил ее по голове.
- Чего ревешь? Всякое случается. Главное, сама цела.
- Я испугалась...
Владимир присел на корточки перд ней.
- Чего испугалась, дурочка?
- Боялась, котик разобьется, - девочка чуть виновато посмотрела на него.
- Ну и что с того?.. Это всего лишь предмет... И если бы раскололся... Не стоит из-за такого пустяка слезы лить.
- Жа-а-алко, - глаза девочки опять наполнились слезами.
- Глупая ты.
Владимир обнял девочку за плечи. И в этот самый момент Мушка, мелькнув светлой шерстью, спрыгнула к ним откуда-то сверху. Все дружно рассмеялись.
- Вот теперь вся семья в сборе, - пошутил Владимир, вставая. - Хватит ерундой заниматься. Пора мужика кормить. Есть хочу до чертиков. Я не обедал.
Марина подала руку девочке и та, ухватившись за ее мягкую, гладкую кисть, легко вскочила с пола.
- Мы тоже забыли поесть, - сказала Лена.
Марина открыла холодильник.
- Ну, ты-то не забыла, - усмехнулась она. - Я помню, здесь были баночка йогурта и пара сырков. Где они?
Девочка смешно сморщила нос.
- Это не я. Это… - ее глаза хитро блеснули. – Это она.
Леночка кивнула на кошку.
- Надо же, какая умная Мушка у нас, умеет холодильник открывать, - улыбнулась Марина.
- Дядя Вова, а вы зачем в город ездили? - спросила девочка, с удовольствием хрустя огурцом. Ее глаза радостно горели и только чуть припухлые веки напоминали о недавних слезах.
- Да так... по делам.
Владимир отложил вилку. При воспоминании о неудачной встрече еда показалась ему лишенной вкуса. Он планировал издать каталог для предстоящей в Лондоне выставки. Но Татьяна, которая вела его заказ, показалось ему сегодня до тошноты назойливой. Полмесяца назад он провел с ней ночь, и она, вероятно, рассчитывала, что он возьмет ее с собой в Англию. У него же были совсем иные планы.
Мало того, что Татьяна плохо владела английским языком, но и была слишком скучна и предсказуема в постели. Впрочем, она была предсказуема во всем. Казалось, только первая фраза вылетала из ее тщательно очерченного карандашом рта, а он уже знал, что последует следом. Банальность - вот то слово, которое хорошо определяла весь ее стиль: высветленные волосы, нарисованные брови, поднятые тесным бюстгальтером груди. Глядя на нее, создавалось впечатление ширпотреба, как от пластмассовой игрушки.
И фотограф, которого Татьяна ему представила, показался ему вторичным, как и его работы, выполненные вроде бы технически безупречно, но без настроения, словно объекты экспонировали в хмурую, ненастную погоду.
- Какие-то сложности?
- Придется сменить фотографа
- Может, я чем помогу? У нас в магазине была презентацию фотоальбома очень хорошего фотографа. Я могу найти его контакты. В каком жанре работать придется?
- Меня интересует предметная фотосъемка. Ты видела мелкую пластику у меня в комнате?
- Мне очень понравилась твоя коллекция. Как долго ты ее собирал?
Владимир недоуменно взглянул на нее.
- Коллекция? Собирал?.. Это мои работы.
- Твои?! Это так… так… Это же здорово! Я не ожидала, что это все ты... Нет, не так я выразилась... Мне очень понравилось, - наконец нашлась она, и ее глаза восторженно заблестели. - Я жила рядом с тобой... и не знала, что ты... ты … Так талантливо.
Владимир привык к похвалам и принимал их, как должное. Но удивление, прозвучавшее в наивных словах Марины, застало его несколько врасплох.
- Брось, Марин. Это моя работа, не более...- испытывая неловкость от ее нескрываемого восхищения, - остановил ее Владимир.
- А можно мне посмотреть, что ты дядя Вова делаешь? Я буду осторожненько. Ну пожалуйста. Я хоть чашки разбила, а котика спасла. Ну мооожно?
Глаза Лены смотрели на него с такой хитрецой, что он покачал головой и махнул рукой в знак одобрения.
После позднего обеда Владимир пошел гулять с собакой, а Марина с девочкой поднялись наверх. На этот раз стеклянные полки были подсвечены специальными тонкими палочками-лампочками. Марина с Леночкой, тесно переплетясь руками, стояли напротив стеллажа и молчали. Отчего-то красота делает человека безмолвным, словно слова могут спугнуть то неуловимое очарование, которое дарит совершенство. Наконец, Лена вздохнула, словно проснулась.
- Теперь все понятно...
Марина оглянулась на девочку. Лена неотрывно смотрела на фигурку, изображавшую медведя, который лениво потягиваясь, просыпался, вероятно, от зимней спячки.
- Да так...
Она разжала руки и отстранилась.
- Нет-нет... Скажи, что ты поняла? Мне интересно, - продолжала настаивать Марина.
Девочка тяжело вздохнула, отошла и села на стул, который стоял на некотором расстоянии от стеллажа. Лицо ее окунулось в тень.
- Мама с тетей Люсей разговаривала, я слышала. Мама говорила, что дяде Вове никто не нужен. Что он живет один, потому что это нужно для работы. А тетя Люся говорила, что человеку нужна семья. А мама стала грустной. А тетя Люся сказала, что если у тебя не получилось, почему всех нужно одно линейкой мерить? Про линейку я не совсем поняла. А сейчас думаю, что у нас всех как раз нормально: мама со мной, а дяде Вове никто не должен мешать. Ему и так интересно и не скучно.
Леночка подошла к окну и машинально отдернула ткань, что прикрывала мольберт.
- Ух, ты! - удивленно воскликнула девочка. - Дядя Вова вас рисует. И как красиво получается!
Марина подошла поближе и на этот раз не спеша стала разглядывать свой портрет.
- Дядя Вова вас хорошо нарисовал. Он вообще классный!