Подъехали прямо к музею в Лопухово. Музей находился в усадьбе, где провела свои последние дни Клава. Во время войны усадьба была разрушена, но теперь её восстановили, покрасили в розовый цвет.
Увидев чёрную "Волгу", подъехавшую к зданию, директор музея сама вышла на улицу, думая, что приехал важный гость. Когда она увидела Иру, выходящую из машины, она очень обрадовалась. Они с Ирой были хорошими знакомыми, Ира часто приезжала сюда с красными следопытами из школы.
— Проходите! — любезно пригласила хозяйка музея. — Сейчас я сама проведу экскурсию.
Гости приезжали сюда не так часто, и эта скромная женщина всегда была рада рассказать новым посетителям о Клаве. Звали её Анна Сергеевна. Она жила здесь же, в Лопухово, и так же, как и Ира, посвятила свою жизнь служению памяти Клавы. Она повела ребят за собой. Борис остался в машине, он не стал смущать молодёжь.
Ира уже знала, что Клава воспринимает информацию о себе с большим вниманием и интересом, старается не упустить ни одной детали. Для Иры это было дико и ужасно, она дрожала и старалась не смотреть на Клаву. Миша вообще отключался в такие минуты. Он смотрел на потолок и думал о своём. Зато Настя глядела на Клаву с неподдельным интересом.
— Вот комната в подвале, где держали Клаву, — скорбно рассказывала Анна Сергеевна.
Клава вошла в комнату, хотя это было и не принято, прикоснулась руками к холодным серым стенам, внимательно осмотрела комнату. Никто, кроме неё, не рискнул туда войти.
— А в той комнате её пытали, — сказала Анна Сергеевна, когда Клава вышла. — Пойдёмте!
— Можно вопрос? — обратилась Клава к Анне Сергеевне. — Скажите, у Клавы Белозёровой были такие травмы, которые невозможно вылечить?
Анна Сергеевна с удивлением посмотрела на Клаву. Она не совсем поняла вопрос.
— Я хочу узнать, нанесли ли ей враги травмы, не совместимые с жизнью, — пояснила Клава. — Я знаю, что их цель — создать человеку боль, чтобы он сообщил нужную информацию. Но ведь это не всегда сопровождается неизлечимыми травмами. Многие травмы излечиваются, если человек выживает. Мне просто нужно знать уровень серьёзных, неизлечимых повреждений: позвоночник, почки, глаза... Что пострадало навсегда?
— Кто ж теперь это узнает, — вздохнув, сказала Анна Сергеевна.
Настя всё это время смотрела на Клаву с ужасом.
"Матерь Божья! Что же это? — думала она. — Она даже не дрожит! Похоже, она слабо понимает, что её ждёт!"
Потом Анна Сергеевна вывела ребят на улицу и подвела к той стене, около которой расстреляли Клаву.
— Стену восстановили, — сказала она. — Только рисунка здесь больше нет. Теперь здесь памятный барельеф.
Клава посмотрела на этот барельеф скептически.
— А дальше, после расстрела, что было? — спросила она.
— Я не поняла вопрос, — сказала Анна Сергеевна.
— Куда трупы девали?
— Выносили за пределы усадьбы, за забор, и кидали в овраг. Здесь недалеко.
— Можно взглянуть? — спросила Клава.
— Конечно.
Анна Сергеевна подвела ребят к оврагу. Там росла пышная трава, красивые цветы. Всё было мирно и тихо. Никаких признаков произошедшей здесь трагедии. Клава посмотрела сначала в неглубокий овраг, потом подняла глаза вверх.
— А лес тут недалеко, — произнесла она, задумчиво глядя вдаль.
— Да, — согласилась Анна Сергеевна. — Днём раньше убили двоих жителей деревни. Клаву тоже сюда бросили после расстрела. Наши односельчане видели. Закопать не успели. Шло наступление. Трупы сожгли.
— Странно! Обычно наоборот, — прошептала Ира. — Они не стеснялись своих зверств.
Все опустили глаза, только Клава стояла и смотрела вперёд.
— А где сама могила? — спросила она.
— Пойдёмте, покажу, — тихо сказала Анна Сергеевна.
Она повела их в соседний лес. Там в тени от берёз стоял небольшой обелиск. На нём были написаны имена нескольких человек, в том числе и Клавы Белозёровой. Братская могила.
Ребята долго стояли и молча смотрели на скромный памятник.
— Спасибо, — сказала Клава. — Пойдём?
— Да, — согласилась Ира. — Спасибо, Анна Сергеевна!
Ребята медленно пошли прочь.
Настя подошла к Клаве.
— У тебя ещё есть возможность не ходить в сороковой, — тихо сказала она. — Ты подумай! Хорохоришься, а зря, между прочим! Ты этого ещё не чувствовала на себе!
— Давай решать проблемы по мере их поступления, — ответила Клава.
Потом Клава подошла к Ире и Мише.
— Может, перекусим? — спросила она. — А потом — по местам боевой славы!
— Не много ли ты ешь? — тихо спросил Миша Клаву.
— У вас в семьдесят девятом очень вкусные рогалики, — ответила Клава. — И мороженое отличное. Вообще, хорошая у вас еда! Я же последний раз здесь!
Ира достала из сумки два рогалика и протянула Клаве и Мише.
— Я не хочу! — резко отказался Миша.
Он был сердит, ему хотелось остаться с Клавой наедине, чтобы поговорить ещё раз.
— Ты что, меня бросаешь? — шёпотом спросил он. — А зачем тогда была свадьба? Ты меня обманула? Ты меня не любишь? Это было просто увлечение?
— Да люблю я тебя, — ответила Клава, взяв его за руку.
— Что-то незаметно! — прошипел Миша. — По-моему, ты просто хотела надо мной посмеяться. Ты думаешь, раз ты героиня, то тебе всё можно? Можно судьбы людям ломать? А ведь мы в ответе за тех, кого приручили!
— И за страну мы тоже в ответе, — сказала Клава. — Вот за эту землю, по которой ты сейчас ходишь, за это мирное небо. За людей. За детей. Мы должны победить фашистов для того, чтобы вы, ваше поколение, жило хорошо и свободно, чтобы вам ничего не угрожало, чтобы люди просыпались утром и радовались жизни. Вы сможете выбрать профессию, которая вам нравится! Вы будете жить долго и счастливо, гулять по этой траве, купаться в море и не думать ни о чём плохом. И так будет всегда! Эта победа для вас! Я тебя люблю, Мишка, и я иду туда, чтобы ты жил в безопасном, хорошем мире. Вот это и есть моя любовь. Я напишу тебе. Оставлю мои письма маме, она передаст.
Начало книги "Подарок для героини"
Предыдущая глава "Ира, проведи меня по местам боевой славы!"
Глава 141. "Выходит, девочки имеют право на полную жизнь, а мальчики нет".