Я познакомился с Алексеем Авериным в середине весны 1998 года, как раз через пару недель после того, как в моей жизни произошло событие, которое, как я поначалу думал, являлось гораздо более примечательным, - моя сестра вышла замуж за биржевого спекулянта, жоха и прощелыгу, которого я, по правде говоря, терпеть не мог. Теперь же к этой свадьбе, которую когда-то считал проклятущей, я, сохраняя свое мнение о дурном вкусе Марии, отношусь, тем не менее, с определенной долей спокойствия, ибо сестра продолжает жить со своим мужем и счастлива, а вот брак Алексея Аверина и его жены Людмилы давно распался. Да еще при каких обстоятельствах! Ведь они не просто поссорились и разошлись. (Хотя и на это, я полагал, у Алексея никогда не хватит смелости).
В то время меня направили работать в один филиал на окраине небольшого городка, находившегося за 10 километров к югу от Новгорода. Там я и познакомился с Авериным. Алексей был простым помощником главного бухгалтера. Сам он, как я мог заключить из первого же нашего разговора, быть главным, по природе своей, создан не был – здесь я, прежде всего, имею в виду крайнюю слабость его характера. У меня никогда не было друзей, похожих на этого человека, но вышло так, что мы с ним сблизились, - ему нужен был какой-то юридический совет относительно его зарплаты и, придя ко мне через пять дней после нашего знакомства, он из-за своих вечно надуманных, а то и попросту выдуманных проблем, был уже не в силах держаться на ногах – усталость слабого тельца и дрожь каждой частички Аверина брали свое.
А потом, когда я помог ему, он, благодарный и сияющий, пригласил меня к себе домой на обед. В этой искренней радости человека, получившего неизбывное облегчение, было столько благодарности и... глупости, что я не счел себя в праве отказаться. Вот тут-то и начинается самое интересное в моей истории. Я отчетливо помню тот момент, когда пожимал руку его жене, – меня поразило ее абсолютно окаменевшее, уставшее от элементарных эмоций после сорока с лишним лет жизни лицо, которое напоминало присыпанную тальком луну; гладкий двойной подбородок с полукружной четкостью выделялся по контуру, а маленькие ромбовидные глазки так и впились в меня. Ее пухлое тело скрывалось за платьем с красными пяти-лепестковыми цветками.
Мы представились друг другу, и она спросила меня без всяких эмоций:
-Как у вас дела?
-Хорошо, спасибо, - ответил я и внезапно с жалостью подумал об Аверине.
Опыт в юридической практике научил меня равнодушно относиться к первому впечатлению. В результате я редко делаю поспешные заключения, а миллионы лиц и деяний ушли, тем временем, в мое прошлое, и я оставил их там навсегда без памяти и перспективы с решительностью опытного библиотекаря, закрывающего пыльную, никому не нужную книгу и отправляющего это бездарное творение со стершимися страницами на самое дно архива. Но это был не тот случай, когда следовало бы не забывать о последовательности и осторожности в выводах, ибо они напрашивались сами собой.
Аверин засуетился и протараторил:
-Проходите на кухню.
Моментально послышалось сухое покашливание и мерный голос жены:
-Не надо, Леша, я еще с готовкой не закончила. Лучше иди с нашим гостем в комнату.
Он подчинялся ей без всяких колебаний всегда и во всем – я сразу это понял. Алексей от волнения задрожал всем телом, засуетился и повиновался.
Мы прошли с ним в небольшую уютно обставленную комнатку с полированной дубовой мебелью, которая сверкала чистотой под электрическим светом люстры, напоминавшей по форме раскрывшуюся кувшинку, и бархатными одноцветными коврами. Занавески были чуть-чуть отдернуты, и, когда Аверин сел спиной к окну, на его шею упал тускнеющий свет позднего весеннего вечера.
Я откинулся в кресле и спросил:
-Вы давно здесь живете?
-14 лет.
-Вы 14 лет женаты?
-Да, - он виновато улыбнулся и нелепо пожал плечами.
Помолчав немного, я проговорил:
-Эта комната просто чудесна. Мне очень нравится.
-Спасибо.
Я не знал, о чем с ним говорить. Чувствовал, мне не о чем было его расспрашивать, – я не ощущал раскрепощенности, необходимой для содержательного разговора. В результате мне приходилось произносить банальности, и от этого я испытывал неловкость и дискомфорт. Следующий мой вопрос был таким:
-А вы давно работаете в филиале?
-9 лет. Вы уже спрашивали при нашем знакомстве...
И правда!
Я молча покивал головой.
Аверин поинтересовался:
-Вы надолго к нам приехали?
-На месяц, - ответил я с поспешностью и задвигался в кресле, - потом уеду и через некоторое время вернусь, не знаю насколько... У вас есть дети?
-Нет... – он помедлил, хотел сказать что-то еще, но потом, видимо, передумал.
В следующий момент появилась его жена и пригласила нас за стол.
Я хотел бы здесь ввести в свой рассказ какую-нибудь запомнившуюся мне деталь, которая разнообразила бы его, либо хоть немного предопределила события, произошедшие несколькими днями позже, но ее просто не было. Я мог наблюдать только скучное гостеприимство Аверина и окаменелое равнодушие его жены, с коей у меня было лишь одно сходство, – мы оба не понимали причин нашей встречи.
За обедом говорили мало и без особого интереса. Зато у меня все более складывалось представление о домашней жизни Алексея Сергеевича. Жена постоянно по любому поводу одергивала его, точно маленького ребенка, но всегда лишь взглядом – этого было достаточно, ибо за годы супружества он уже научился понимать ее без слов. Бог создал его подкаблучником.
Обед закончился, и я быстро попрощался и ушел – мне ужасно хотелось одиночества в своей квартирке, которую я снимал на Садовой улице.
Весенние сумерки были изумительны. Нежное покрывало вечерних цвета маренго облаков бесшумно окутало затемненную голубизну небосвода тонкой сетчатой паутиной, и в ее редких разрывах можно было увидеть плоские очертания апельсиновых отблесков солнечного жара, скрывшегося за острыми зубцами елового леса, словно в котле человеческих радостей и переживаний. Я медленно вышагивал по асфальтовой ленте тротуара и видел, как меня минуют в обе стороны прохожие и машины. Они постепенно скрывались вдалеке, теряя контуры и превращаясь в крошечные точки, но их иллюзорные силуэты с необъяснимой миражной четкостью продолжали стоять в сумраке моего подсознания.
Вот такой был вечер, когда я возвращался домой от Авериных.
А потом я долго не мог заснуть ночью, сам не знаю почему. У меня редко бывает бессонница, однако мои мысли упорно не давали мне покоя. Я все думал об Алексее и его жене. Это был прочнейший союз волка и зайца, такие браки почти никогда не разваливаются. Но хорошо ли было бы любому мужчине, когда он являлся бы марионеткой в руках женщины? Ответ очевиден, это риторический вопрос. В таких семьях нет гармонии, а ведь счастье начинается как раз с этого. И, тем не менее, зачастую они монолитны.
Я вспомнил эпизод за столом, когда Людмиле понадобилась солонка или что-то еще, и Алексей в очередной раз подскочил как ужаленный. Но он торопился и подал не то, что его просили. А она хотела наорать на него – я это почувствовал, - но сдержалась. При этом ни один нерв на ее лице – и именно это более всего произвело на меня отталкивающее впечатление – не дрогнул ни на долю секунды.
А потом Аверин что-то спросил у меня. Кажется, про то, где я учился. Людмила грубо перебила его словами: "Твое ли это дело, дурак? Ты-то нигде не учился!" Он виновато посмотрел на меня и проглотил язык до конца вечера. Я тоже не знал, что сказать...
На следующий день я пришел в филиал, и на входе меня встретила взволнованная секретарша.
-Вы уже знаете? – выпалила она.
Я хотел сдать вещи в гардероб, но моя рука с плащом при ее словах застыла в воздухе.
-О чем?
-Квартира Аверина сгорела.
Я побледнел.
-Когда?
-Сегодня ночью.
-Кто-нибудь пострадал?
-Его жена с ожогами лежит в реанимации!
Я вздрогнул и присвистнул.
-А сам он?..
-В порядке.
-Слава богу... – я чувствовал не унимавшуюся дрожь где-то в глубине своего желудка, - он в больнице?
-Нет... он у вас в кабинете...
-Что?
-Он у вас в кабинете, - повторила секретарша.
-Что он там делает?
-Он попросил меня передать вам, что хочет поговорить с вами, - она пожала плечами.
Я покачал головой.
-Бедняга, у него, наверное, шок, - пробормотал я.
Аверин сидел спиной к двери, но когда я входил, он резко обернулся. Я остановился и посмотрел на него. Абсолютно спокойный взгляд серых глаз, руки без движения лежат на коленях.
-Дружище, я вам так сочувствую... что вы тут делаете? Вы должны быть в больнице, вам, наверное, очень плохо...
-Нет, я в порядке, - он уверенно покачал головой.
-Вы должны быть в больнице рядом с женой, - повторил я с уверенностью, словно бы пытался внушить ему это.
-Вы можете налить мне кофе?
-Конечно.
Через пару минут я подал ему чашку. Он поднялся и отошел к окну, через которое лился унылый и скучный свет облачного утра. Вот таким я и запомнил Аверина на всю жизнь – стоящим без движения, с взглядом, устремленным непонятно куда, словно бы он был в какой-то прострации, готовящимся, как мне казалось, к чему-то...
-Что... говорят врачи? – спросил я с запинкой.
-Ничего определенного... Она в тяжелом состоянии, - Алексей замолчал на несколько секунд, а потом тихо произнес, - это я сделал.
Я поглядел на него в немом изумлении. Но он продолжал стоять без движения – это был совершенно не тот человек, которого я видел днем раньше, он словно бы переродился, - и только слезы детской обиды, внезапно навернувшиеся ему на глаза, выдавали в нем прежнего Алексея.
-Да-да, я это сделал. 14 лет я прожил с ней. И что это были за годы? Что я слышал от нее?.. Я уничтожил не только свою жену, но и все, что меня с ней связывало. Наконец-то я сделал это... Я сделал бы это и снова... – с минуту он стоял в молчании, а потом добавил, - в детстве я хотел уехать куда-нибудь в горы путешествовать. Один.
-И после этого он пошел и во всем признался? – спросила моя сестра, когда я закончил рассказ.
-Да, - грустная улыбка появилась на моем лице. Я вдруг представил Алексея, быстро поднимающегося по тропинке скалистой горы и смотрящего вверх на ее огромный необъятный склон. На лице Аверина счастливая улыбка, ветер развивает его волосы, а над головой у него, сколько хватает глаз, - голубая пустыня безоблачного неба.
Моя сестра промолвила:
-Слава богу, я счастлива со своим мужем и никогда не поступлю с ним так, - и снова перевела взгляд на телеэкран, где показывали ее любимого флеминговского "Голдфингера".
Едкое замечание пришло мне на ум, но я не стал оглашать его – это было бы слишком жестоко. Но вам я скажу, что вспомнил, как в школьные годы она еще увлекалась химией и, когда, хлопая дверью, входила в класс, с полки каждый раз падала плотно запечатанная колба, в которой были даже не крупицы золота, а самый настоящий мышьяк.
Данного произведения автор - по этой ссылке
Спасибо дорогой читатель) за чтение до окончания, за комментарии, понравилось палец в верх!!!
Подписывайся если интересно читать!!
Не оскорбляйте друг друга в комментариях и не пишите не цензурные слова!!!
Иначе буду удалять комментарии, и блокировать не уважающих себя и остальных читателей.
Если есть желание выложить свой рассказ или историю пишите мне на почту) указанную на канале.