Наткнулся на Дзене на статью с рассказом об одном неудачном подъёме ПСС пилота с моря. Дело было летом, море было Чёрное, а потому всё закончилось благополучно. Пилота приняли грузинские рыбаки и передали пограничникам, которые были уже на подходе. Мне этот случай знаком совсем немного, хотя пилот был с братского мерийского полка. А запомнился тем, что нас после этого случая ПДСники выбросили на море около Кобулети. Логики в этом начальственном акте мы не нашли: неудача постигла экипаж ПСС, а тренироваться приземляться на воду заставили нас, пилотов истребителей.
Размещаю здесь ссылку на рассказ, который меня вдохновил написать эту статью. Очень интересно и живо описана работа ПСС.
Полез в свою Лётную книжку и обнаружил в соответствующем разделе записи, которые гласят, что у меня было 16 наземных катапультирований с перегрузкой 12 и 33 прыжка с парашютом. Явно количество прыжков не сходится с годами службы. Ежегодная норма в истребительной авиации — 2 тренировки в год. Значит мне когда-то повезло — пропустил пару раз это весёлое мероприятие. Может в отпуске был или в дежурном звене. Ну а нечётное количество, это как раз из-за одного выброса на море.
В детстве с интересом рассматривал дембельский альбом мужа моей тётки. Он был десантником, служил на Дальнем Востоке в Камень-Рыболове. На удивление в альбоме оказалось очень много фоток и вырезок с наглядных пособий по производству прыжков с аэростата и транспортных самолётов. Похоже, что прыгали в те времена десантники много. Рассматривая тяжёлый вместительный альбом, оклеенный красным плюшем, я тогда и подумать не мог, что в моей судьбе тоже будут парашюты. И несколько месяцев полётов в Камень-Рыболове. Вот только фоток под куполом у меня нет.
Прыжки с парашютом для пилотов были чем-то вроде издержек лётной профессии. Абсолютное большинство эти мероприятия недолюбливали. И всячески пытались от них откосить. Кто-то записывался в дежурное звено на период прыжков в полку, кто-то внезапно заболевал кратковременно и не опасно, кто-то просил выполнить его норму любителей тряпки на верёвках. Естественно, жертвуя им денежное вознаграждение за прыжки. Я никогда не отлынивал от прыжков и не просил за меня отпрыгать. Последнего я просто боялся. Ведь именно на прыжках с парашютом началась чёрная жатва жизней наших однокашников после выпуска. Первая потеря была в Монголии. А вдруг такое же случится с тем, кого я попросил… Как с этим жить?
А фанаты парашютных прыжков среди пилотов были. В каждом полку, кроме начальника ПДС, который был пилотом, имелось 3 — 4 человека, которых шоколадом не корми, а дай повисеть под белым или цветным куполом на верёвочках. И горе лётному составу полка, если фанатом оказывался сам командир полка. Тут уж не посачкуешь. Вплоть до того, что из дежурного звена вызовет, отправив туда лётчиков усиления. Без прыжков к полётам не допускать! Ладно - молодёжь. А вот «стариков» из управления полка было жалко.
В училище начинали прыгать на неуправляемых парашютах. Не знаю кому как, а у меня обычно получалось повиснуть на стропах спиной по сносу. Закон подлости. А потому приземление происходило с видом на землю через перекрестье рук и лямок. Не самый приятный способ. Потом в полках уже появились управляемые купола. Совсем другое дело. Перестаёшь ощущать себя тушкой на верёвках, можно эволюции выписывать относительно соседей. Вкупе с эйфорией, которая всегда накрывала после раскрытия купола, это было чУдное состояние. Восторг! Пару раз мне доставались спортивные типы парашютов. Ну это, конечно, как с МиГ-23 пересесть на МиГ-29.
Чаще всего приходилось покидать самолёт или вертолёт самым крайним в группе парашютистов. Из-за моей тщедушной комплекции. Поначалу это была мука — ожидать своей очереди. Но потом мне даже понравилось, ведь только я мог рассказать однокашникам кто и как вышел из салона. А про меня - никто. А рассказать было что. Правда, чаще всего мне не верили. Или не хотели верить. Вралём-то я не был, парни это знали.
Дело в том, что выйти из проёма в поток надо было «солдатиком». Мы же прыгали с принудительным раскрытием купола. Левую ногу ставишь на порог и ею отталкиваешься, сохраняя вертикальное положение. Но так выходили только инструкторы. Курсанты все поголовно ныряли в проём, словно с обрыва в воду. С толчковой ноги. У кого какая. И отталкивались тоже где попало, плоть — от противоположного выходу борта. С разгоном. И уж, конечно, когда летящего вниз головой бедолагу резко останавливали стропы на плечах, то ноги начинали опускаться вниз. С земли эти неоднократные махи ногами выше головы смотрелись страшновато. Казалось, что все внутренности у человека перемешаются. Но человек этого совершенно не помнил.
Курсант на подходе к проёму упал на колени. Поскользнулся на отполированном тысячами ног полу Ан-2. Выпускающий и не думал ему помочь, стоял и смотрел. Мне тоже было интересно увидеть как однокашник поднимется с двумя парашютами самостоятельно. И времени мало, и места не негусто. Но он и не думал подниматься. Словно загипнотизированный, сделал несколько шажков на коленях и с них же вывалился из проёма вниз головой. На земле рассказываю парням эту картинку в цветах и красках. Парни смеются, а виновник утверждает, что он «вышел» «солдатиком».
Наверное, уже после десяти прыжков стал всё видеть и чувствовать во время прыжка. Глаза уже не закрывал. Но «солдатиком» прыгать так и не научился. Однажды увидел, что стропы начали распускаться спереди между ступней ног. Это значит, что падал вниз головой. Каким-то машинальным движением вывел ногу наружу. Меня поболтало на лямках, как мешок с г..м, но купол раскрылся штатно. Среагировал вовремя. А лучше бы научился правильно отделяться от борта. Вроде и настраиваешь себя перед прыжком, но потом начинается в воздухе ажиотаж, выпускающий торопит, орёт.. И опять — как в воду с обрыва, головой вниз.
Но не всем и не всегда везло. В Орловке начальник ПДС умудрился уложить в госпиталь двоих пилотов, а один обошёлся перевязкой в санчасти. Хотелось начальнику побыстрей отделаться от этого мероприятия. Ветер усиливался потихоньку, но всё-таки вышел за пределы ограничений по ветру для прыжков пилотов. Уже на границе ограничения надо было прекратить прыжки. Но надо было план выполнять, надежда на русский авось… Прыгали до тех пор, пока не получили травму. Я на этих прыжках не был, подробностей не знаю. Но ветер был такой силы, что пилот приземлившийся на бетонку, протёр кожанку на плече до мяса и повредил коленку, пока погасил купол.
Конечно, мастер-парашютист справился бы с этой ситуацией. Но мы мастерами никогда не были. Прыгая по два прыжка в год… Для нас это был элемент морально-психологической подготовки. Какой элемент прыжка с парашютом совпадал с элементом катапультирования? Управление куполом и само приземление. Если нас обучали управлению куполом, то надо было выше бросать, задавать выполнять определённые эволюции, назначать конкретное место приземления. Бросать на воду, на лес… Но этого не было. А само приземление можно было отработать и на примитивных вышках.
Всё это дорого, затратно для государства.
Так и выживали, надеясь на удачу.
Кстати, попасть в Центр по выживанию мне не удалось. Но на воду один раз прыгнул. Спортивные костюмы, спасательные жилеты, кроссовки. Вертолёт. На море катер с ПДСником, который даёт подсказки посредством «матюгальника». Где-то далеко белеют многоэтажные санаторные корпуса города Кобулети. Перед приземлением, надёжно усевшись на нижнюю лямку, надо расстегнуть замок подвесной системы, одну руку вытащить, другой держаться за лямку до воды. Перед касанием надо выскользнуть из подвесной, нырнуть и проплыть несколько метров под водой на ветер. Это чтобы не оказаться под мокрым куполом со стропами. Всплыть, надуть жилет, схватить парашют и ждать катер. Проблема — определить момент выхода из подвесной. Высоту определить невозможно. Пытался ориентироваться по зданиям, но они были далеко. Увидел отражение ноги в воде перед самым касанием. Нырнул. Парашют плавал. Схватил его. Дождался катера, забагрили. Судя по крикам с катера, были отчаюги, которые норовили нырнуть с высоты 30 метров. Но всё прошло штатно, правда, кто-то умудрился утопить запасной парашют. Высадили на пирсе пляжных спасателей курорта.
Так я побывал … рядом со знаменитым советским курортом.