РЕПОРТАЖ С ГОРШКОМ В РУКЕ 26
Дорогие читатели!
Приглашаю вас в младшую группу (от 3 до 4 лет) одного не совсем обычного московского детского сада. Вы познакомитесь со всеми её маленькими и такими разными обитателями, а также с воспитателями и другими работниками садика, с родителями и, конечно же, с проблемами. Куда ж без них…
Разумеется, все имена и названия изменены, любые совпадения случайны.
СВЕНСОН ВАНЯ
Он пришёл в группу в конце октября. Родители принесли справки из больницы, из поликлиники и объяснили: у Вани были проблемы с аденоидами (как потом из разговоров выяснилось, примерно те же, что и у Оли).
Не смотря на то, что им уже предлагали путёвку в садик, они отказались и занялись сначала здоровьем. Ване сделали операцию, потом его выдерживали дома, выполняли все рекомендации, наблюдали. После того, как врачи единогласно сказали, что ребёнка можно отправлять с садик, подождали для верности ещё недельку. После чего взяли путёвку и оформили Ваню в сад.
Но. Одним из последствий проведённого лечения было то, что в течение полугода у мальчика могли подтекать прозрачные сопельки, это нормально. И по этому поводу тоже были предоставлены письменные свидетельства врачей, дабы никто из персонала или родителей других детей не переживал, что Ваню водят в садик больного.
И – удивительное по нашим временам дело! – Ваня умел хорошо сморкаться и был приучен следить за своим носом.
В каждом - каждом! – кармане его одежды лежал отглаженный и сложенный носовой платочек с яркой картинкой, и Ваня ими пользовался и убирал обратно в карман.
Кроме этого, мама принесла в группу целую упаковку коробок с вытаскивающимися салфетками – на случай, если вдруг не хватит платков. Хотя в шкафчике у Вани всегда лежала ещё упаковка бумажных платочков.
Воспитатели говорили, что это слишком много, Ваня практически обходится своими платочками, зачем так много салфеток? На что мама ответила:
- Пусть будут, на всякий случай. Салфетки всегда пригодятся.
Так что Ванин остаточный насморк не доставлял никому проблем. Нос у него дышал хорошо, чисто, спал мальчик абсолютно бесшумно. Чуть сопельки начинали вытекать из носа, он их сразу высмаркивал и вытирал. А если вдруг, как любой ребёнок, заиграется и забудет, воспитатели или няня окликнут:
- Ванюш, носик вытри! – и покажут пальцами у себя под носом.
Ваня тут же остановится, вытащит платочек и приведёт себя в порядок. Или кто-то из взрослых мимоходом вытрет мягкой салфеточкой.
Когда его зачислили в группу, воспитатели ожидали увидеть голубоглазого блондина скандинавской внешности. Ну, судя по фамилии.
А Ваня оказался смуглым, кареглазым, с тёмными кудрями. Мальчишка был очень живой, милый, открытый.
Папа его - грек, большой, спокойный, добродушный мужчина. Мама и бабушка – русские, коренные москвички.
У Вани две старшие сестры. Одна, самая старшая, от маминого первого брака, живёт с ними. Вторая, от папиного первого брака, - в Афинах, со своей мамой.
Все дети считаются общими, гостят то у московских, то у афинских родственников, вместе проводят отпуск, каникулы.
Папа Вани учился в Москве в институте, потом в аспирантуре, сейчас у него своя небольшая стоматологическая клиника. Мама преподаёт в этом же институте английский. Бабушка тоже была учителем английского языка, последние двадцать лет проработала завучем, сейчас вышла на пенсию и посвятила себя внукам.
Ваня одинаково хорошо говорит по-русски и по-английски, и немножко по-гречески.
Родители Вани сдают деньги на всё, что придумает родительский комитет, принимают участие во всех мероприятиях, откликаются на все просьбы воспитателей. Ваня посещает почти все дополнительные платные занятия.
Однажды папа пришёл за Ваней и обратил внимание на тщательно скрываемое страдание на лице Анны Яковлевны. Мягко, но настойчиво он выяснил, что у неё третий день болит зуб. Вероника Эдуардовна на больничном, а после двух смен идти в поликлинику нет никаких сил, приходится держаться на обезболивающих.
Папа вместе с Ваней дождался, пока заберут последнего ребёнка, посадил воспитательницу в свою машину и отвёз к себе в клинику. Там ей сделали рентген, обезболили, залечили зуб, поставили хорошую пломбу. Клиника у греческого папы была дорогая, всё оборудование и материалы из Израиля.
Анна Яковлевна после непрекращающейся два с половиной дня острой зубной боли, от которой раскалывалась голова и аж подташнивало, почувствовала себя заново родившейся. Даже мысли о том, что лечение в такой клинике обойдётся ей не меньше, чем в ползарплаты, отошли на задний план. Ничего, как-нибудь… Главное – не болит больше!
Но Ванин папа, поддерживая под локоток, подвёл её к широкой полукруглой стойке ресепшен, за которой Анна Яковлевна увидела кассовый аппарат и немедленно впала в панику, и внушительно сказал двум стоящим там красивым женщинам, что это - его личный пациент. Женщины заулыбались, защебетали и вручили Анне Яковлевне элегантный пакет с логотипом фирмы. Она заглянула в него только дома – там лежали средства по уходу за зубами, которые она сама себе в жизни бы не купила.
Ваня вёл себя в клинике совершенно непринуждённо, видно было, что его здесь хорошо знают и любят.
Анну Яковлевну снова посадили в машину и довезли до дома. Она почти сразу легла спать и пришла утром на работу отдохнувшая, выспавшаяся, готовая любить весь мир.
Ваня быстро и легко привык к садику. Приводили его вовремя, без опозданий, забирали обычно не позже пяти часов, а когда кто-то из домочадцев мог, то и ещё раньше. Видно было, что ребёнок им не в тягость, а в радость и что все стараются проводить с ним как можно больше времени.
Он хорошо ел, спал, любил все занятия, прогулки. Был улыбчивым, доброжелательным, довольно послушным, иногда хитреньким.
Видно было, что дома его приучают к самостоятельности. То, что он уже в состоянии сделать сам – должен делать сам. Что не может – ему помогают, но, помогая – учат, а не просто делают за него.
Первые дни, когда его приводили ещё только на полдня, мама или бабушка предупреждали:
- Он позавтракал дома, вы уж не заставляйте, пусть просто посидит, может, хоть чаю попьёт.
И действительно, он ел только хлеб с маслом и сыром и пил чай или какао. Его спрашивали:
- Ваня, ты любишь вот такую рисовую кашу?
- Люблю.
- А почему не кушаешь?
- Не хочу!
- Кашу не хочешь?
- Кашу хочу. А кушать не хочу!
Оказалось, он не привык выходить из дома без завтрака, но и в садике ему нравилось сидеть с ребятами за столом и хотелось есть вместе с ними, а он – вот беда! – был уже сытый!
Воспитатели обсудили этот момент с родителями.
И мама несколько раз будила Ваню попозже – будильник не прозвонил, что ж такое!.. – быстро собирала, приговаривая, что завтрак приготовить не успевает, а в садик опаздывать нельзя!
Они с папой даже обсуждали при Ване покупку нового будильника. Но новый покупать не пришлось – папа с Ваней сменили в старом батарейку, и он стал исправно звонить, а Ваня к этому времени привык полностью завтракать в садике, вместе со всеми ребятками, а из дома выходить сразу после умывания и одевания, тем более, что это вознаграждалось дополнительным получасом сладкого утреннего сна.
Иногда он, как любой нормальный ребёнок, начинал капризничать, баловаться, не желал одеваться или собирать игрушки, или садиться за стол для занятия.
На самом деле это он просто устал быть в толпе и слушаться, и ему необходимо немножко личного внимания взрослого.
Вероника Эдуардовна в таких случаях начинала объяснять ему недопустимость такого поведения, пыталась перехитрить, взывала к его самолюбию: ты же большой/умный мальчик! Большой умный мальчик не вёлся на дешёвую лесть и откровенный подхалимаж и всячески демонстрировал готовность, напротив, разбросать уже сложенные игрушки, закинуть на верх шкафчика шапку или смахнуть на пол приготовленный для него лист для аппликации. Вероника Эдуардовна сердилась на Ванино непослушание и тащила его за руку на штрафной стульчик. Оба они не оправдывали ожиданий друг друга, в результате Ваня разочарованно плакал, сидя на стульчике в отдалении от всех ребят, а Вероника Эдуардовна возвращалась к остальным детям раздражённая и злилась из-за этого на себя и… на Ваню.
Анна Яковлевна и Нина Ивановна поступали по-другому. Не тратя время и нервы на нравоучения и повторение одного и того же, они в зависимости от ситуации, например, обнимали Ваню, прижимали спиной к себе, раскачивались с ним из стороны в сторону и приговаривали первую пришедшую на ум чепуху:
- Мишка косолапый
По лесу идёт!.. Зачем мишка идёт в лес?
Ваня, с удовольствием переваливаясь в крепких объятиях с ноги на ногу, радостно объясняет:
- За шишками! – и торопится продемонстрировать знание вопроса:
- Шишки собирает,
песенки поёт!
Шишка отскочи-и-ила….
Но воспитательница/няня тоже не лыком шита и перебивает Ваню, легонько шлёпая его по лбу:
- ...прямо мишке в лоб!
Ваня хохочет, уворачивается и угрожающе продолжает:
- Мишка рассердился
и ногою-ю-ю…
- Топ!.. – одновременно топают Ваня и няня/воспитатель, и оба смеются.
Ваня виснет на руках у взрослого, поджав ноги, его пару раз покачивают из стороны в сторону и ставят на ноги.
- Так ты медведь?
- Да!
- А это твой лес?
- Да!
- Ой, смотри, в твоём лесу какие-то игрушки валяются!
- Это шишки!
- А-а-а, точно, шишки! Смотри, ребята их собирают и никак собрать не могут. Много шишек-то! Медведь, помоги им собрать шишки, чтобы ещё кому-нибудь в лоб не отскочила!
Ваня вытаращивает глаза, хлопает себя по лбу, делает вид, что падает на воспитателя/няню, но тут же подхватывается и, довольный, бежит к ребятам, собирающим игрушки.
Он подзарядился личным вниманием и тактильным контактом тепло настроенного к нему взрослого и готов к дальнейшему продуктивному общению.
Это занимает две-три минуты и без наказаний/крика/угроз/истерик возвращает ребёнку душевное равновесие.
Причём, работает эта немудрящая методика очень со многими детьми. По сути, это просто "отвлечение". Вариантов таких минутных «отдушин» - миллион.
Ребёнку очень важно пусть недолгое, но лично на него обращённое внимание, выделение его из толпы в тот момент, когда он устал быть её частью, эта смешная, пустяковая болтовня, которую не слышит никто другой.
И очень важно потом в общении с ребёнком иногда вставлять словечки из этих приватных прибауток. Это как короткий сигнал ребёнку, дружеское подмигивание: а помнишь?.. Конечно, сейчас мы заняты важными делами, торопимся что-то сделать, у нас режим, и мы с тобой понимаем это, но на случай усталости, плохого настроения, тоски или необъяснимой грусти у нас есть свой собственный спасательный круг. Лови!.. У ребёнка появляются свои личные отношения с воспитателем/няней, общие воспоминания, значимые только для них словечки, свои собственные способы взаимодействия. Он уже не просто ребёнок из группы «Дюймовочка», а конкретный Ваня – «мишка косолапый…».
Или Влада, Женя, Стасик, Игорь, Нина, Егор, Тимур, Артём, Ия, Алик, Мирон.
Никому не удалось добиться хоть какого-то взаимопонимания с Прохором, Игнатом, Зиной, Костиком. Но это дети с явными проблемами, и с общением в том числе.
Но почему-то не получилось выстроить доверительные отношения с такими детьми, как Степанида, Никита, Саша, Оля, Семён, Толик, хотя, казалось бы, особых, «клинических» препятствий к этому нет. Но воспитатели не теряют надежды подружиться и с этими детьми, найти какие-то точки соприкосновения, что существенно облегчит и работу воспитателей, и пребывание ребёнка в садике.
Большинство детей носит на шее нательный крестик – маленький серебряный или совсем невесомый кипарисовый. У Вани крестик на фиолетовом шнурочке. У его папы, кстати, тоже на могучей шее массивная золотая цепь с православным крестом.
Однажды перед сном Анна Яковлевна заметила, что Ваня сидит полураздетый на стульчике и тихонько плачет.
- Ваня, что случилось?
Мальчик показал ей на ладошке отдельно крестик и разорвавшийся шнурок. Как он мог порваться, непонятно. Впрочем, шнурочек был тоненький, рыхлый, да и Ваня любил, лёжа в кровати, теребить крестик перед сном. И вот теперь узелок остался, а посередине шнурок перетёрся, истончился и порвался. Было видно, как сильно Ваня огорчён.
- Бабушка говорила, что с крестиком баловаться нельзя, - всхлипнул мальчик. – А я и не баловался!.. – искренне сказал он и с надеждой посмотрел на воспитательницу.
Та взяла у него крестик и шнурок, положила на край высокого шкафа и сказала:
- Ничего страшного. Шнурок мягонький, а колечко твёрдое, вот он постепенно и перетёрся, это бывает. Не плачь. Раздевайся, ложись, а я что-нибудь придумаю.
Ваня лежал грустный, вздыхал, ворочался с боку на бок и всё посматривал на Анну Яковлевну.
Наконец, все ребята заснули. Воспитательница прошла мимо Вани, мимоходом кивнула ему, потрепала по кудрявой голове и вышла. Ваня стал смотреть на дверь.
Скоро воспитательница вернулась, подошла к нему, присела на кровать. Она нашла в коробке со всякими материалами для поделок крепкий тонкий шнурок салатового цвета и надела на него крестик. Показала Ване. У него загорелись глаза. Он сел на кровати, Анна Яковлевна примерила, завязала крепкий узелок и надела шнурок с крестиком мальчику на шею. Он от души поцеловал свой крестик и бережно спрятал его под пижамку. И с беспокойством спросил:
- А меня не будут ругать?
- Я думаю, нет, - серьёзно сказала воспитательница и накрыла Ваню одеялом, подоткнула уютно со всех сторон. – Спи спокойно! А твой старый шнурочек я положу тебе в шкафчик.
- Хорошо, - благодарно пробормотал уставший от переживаний Ваня и умиротворённо заснул.
Вечером он возбуждённо рассказывал бабушке, как у него порвался шнурок и как Анна Яковлевна дала ему новый. Конечно, никто его не ругал. Но напомнили, что нужно быть аккуратнее. Крестик – не игрушка.
- Хочешь, в воскресенье купим тебе в церкви специальный шнурочек?
- Нет, - сказал Ваня, - я буду с этим носить.
- Вот и ладно, - согласилась бабушка, - тогда этот освятим.
И с тех пор Ваня время от времени подходил к воспитательнице и сообщал:
- А у меня шнурочек не порвался! – и даже доставал его из-под рубашки, чтобы показать.
- Очень хорошо! – говорила воспитательница, трепала его по голове/плечу/спинке, и он ускакивал играть.
А Анна Яковлевна всё старалась сплести таких символических «шнурочков» много… по количеству детей в группе.
Дорогие читатели! О том, как проходит жизнь в группе «Дюймовочка», какие ребятишки её посещают и чем необычен детский сад, вы сможете узнать в следующих публикациях.