В предыдущей статье я писала о том, как родился мой старший сын. Родился он глубоко недоношенным на 28 неделе. Сама я в реанимации после родов находилась четверо суток. Хотела до Илюши дойти в первый же день после операции, всегда считала себя сильной и выносливой, но встать с кровати я не смогла при всем своём диком желании это сделать. Доползла я до своего малыша только на следующее утро. Он лежал маленький, чуть ли не прозрачный, весь в проводочках и трубка. Помню педиатр мне все рассказывала, насколько тяжёлый ребёнок, что он будет постоянно болеть, но я была в шоковом состоянии, не могла осознать всю серьезность положения. Больше месяца Илюша провел в реанимации, он не мог сам дышать, на фоне ИВЛ у него развилась двусторонняя ассоциированная пневмония. Всё это время мы с мужем возили сыну моё сцеженное молоко два раза в день. Помню, как внутри сжималось сердце, когда я звонила лечащему врачу узнать состояние Илюши. Наконец, он задышал сам. По незнанию я считала, что осталось только набрать вес и поехать домой, но оказалось, что это только было начало нашего длительного пути. Я даже не подозревала с чем мне придётся столкнуться. Сначала нам сообщили, что Илюша дышит сам, а потом, как обухом по голове, сказали, что у ребёнка было кровоизлияние в мозг и стала развиваться гидроцефалия. Заведующий реанимации предложил отказаться от сына, ссылаясь на то, что он либо не выживет, либо станет глубоким инвалидом. В тот момент муж, а ныне он уже бывший муж, категорически отказался оставлять сына. Меня разрывало на части, с одной стороны, я чувствовала поддержку мужа и была уверена, что я с ним, как за каменной стеной, с другой стороны, я не представляла, как помочь своему малышу, чтобы он был полноценным ребёнком. Во мне светил яркий лучик надежды, что Илюша справится вопреки всем прогнозам врачей. Я легла с ним в отделение недоношенных с полной уверенностью, что мы справимся.