Все Началось Здесь
СОКДЖИН
Перевод с английского: MAGIC SHOP
2 марта, год 19
Я шагнул в кабинет директора, следуя за отцом. Пахло чем-то вроде плесени. С моего возвращения из Америки прошло десять дней, и вчера я услышал, что мне надо будет отучиться лишний год из-за разницы в системах обучения.
“Пожалуйста, хорошо позаботьтесь о моем сыне”, — отец положил руку мне на плечо, и я вздрогнул. “Школа – опасное место, тут нужно следовать правилам”, — директор посмотрел на меня тяжелым взглядом. На нем был черный костюм. Всякий раз, когда директор заговаривал, его морщинистые щеки и уголки рта подрагивали, а внутренняя сторона его черных губ была еще темнее.
“Разве ты так не думаешь, Сокджин?”
Я замялся, услышав такой неожиданный вопрос, и отец надавил мне на плечо сильнее. Он сжал его так сильно, что на его шее вздулись вены.
“Я верю, что ты справишься”, — директор постоянно пытался установить зрительный контакт, а ладонь отца на моем плече становилась все тяжелее и тяжелее. Было так больно, что мне показалось, что начнут ломаться кости, и я сжал руки в кулаки. —
“Ты должен всегда держать меня в курсе, Сокджин. Ты будешь хорошим учеником, да?” — директор глянул на меня без тени улыбки.
“Да”, — боль в плече прошла, как только я выдавил из себя этот ответ. До моих ушей донесся смех директора и отца. Я не мог поднять головы и лишь смотрел вниз на коричневые туфли своего отца и черные туфли директора. Носки их обуви ярко сияли, хотя для меня было загадкой, откуда исходил свет.
ЧИМИН
12 марта, год 19
Прошло несколько дней с начала нового семестра, но мои одноклассники все еще были для меня незнакомцами. Было несложно догадаться, что они сплетничали обо мне. Я пытался вести себя безразлично, но безрезультатно. “Мы слышали, ты живешь в квартире на той стороне реки. Почему ты ходишь в эту школу?”. Я притворялся, что не слышал вопроса. Мне было нечего сказать. Я просто продолжал идти с опущенной головой. “Эй, ты меня слышал?”. Я ускорил шаг. Я переводился из одной школы в другую так же, как ложился в больницу и выписывался из нее. В моем районе больше не оставалось школ, куда я мог бы перевестись.
Я направлялся в класс, переделанный под склад, который я убирал в качестве наказания за опоздание в школу. Когда я открыл дверь, я удивился, услышав голоса внутри. Кто мог быть тут в это время? Я собирался тихо закрыть дверь и развернуться, когда кто-то назвал мое имя. “Эй, ты Пак Чимин, да?”. Там были старшие ученики, который убирали класс вместе со мной за опоздания. Я не был уверен, хочу ли я ответить им или просто уйти. Кто-то тронул меня за плечо. “Ты заходишь или нет?”. Не осознавая этого, я вошел в класс. “Приятно увидеть тебя снова. Помнишь меня? Я Тэхен. Мы одногодки”. Прежде чем я это понял, я оказался сидящим на стуле. Дверь склада продолжала открываться и закрываться. Семеро учеников, которые вместе убирались, все были здесь. Никто не задавал вопросов. Мы просто слушали музыку, читали книги, танцевали и дурачились. Казалось, что мы тусовались вместе всегда.
ЮНГИ
12 июня, год 19
Я прогулял школу не задумываясь, но мне было некуда идти. Было жарко, у меня не было денег, и мне нечего было делать. Это Намджун был тем, кто предложил отправиться на пляж. Младшие, казалось, обрадовались, но мне было все равно. “У нас есть деньги?”. На мой вопрос Намджун заставил всех вытряхнуть карманы. Несколько монет и еще меньше купюр. “Мы не можем поехать”. “Почему бы нам не пойти пешком?” — это, вероятно, был Тэхен. Выражение лица Намджуна как бы намекало ему подумать головой перед тем, как говорить. Все кроме меня тараторили, смеялись без причины и возились. Я отошел, потому что был не в настроении. Солнце палило нещадно. Был полдень, так что даже деревья не могли обеспечить тень. У асфальтовой дороги не было тротуара, и каждый раз, когда по ней проезжала машина, она поднимала облако пыли.
“Давайте отправимся туда”, — это был Тэхен. Или это был Хосок? Я не обратил внимания, но это должен был быть один из них. Я не видел смысла туда отправляться… Должен ли я был сказать им ехать без меня? Я повернул голову и чуть не столкнулся с кем-то. Это был Чимин. Он стоял на месте, будто застыл. Каждый мускул на его лице дрожал, как будто он увидел что-то ужасное. “Ты в порядке?”, — казалось, он не услышал вопроса. Его взгляд был сфокусирован на знаке, на котором было написано “Цветочный Дендрарий, 2,1 километра”. Пот стекал по лицу Чимина. Его лицо побледнело, будто он мог грохнуться в обморок в любую секунду. “Пак Чимин!”, — я снова позвал его, но он не сдвинулся с места. Он просто стоял там, уставившись на знак.
“Эй, слишком жарко, чтобы идти в дендрарий. Давайте отправимся к морю”, — я попытался сказать это как можно более безразлично. Я не знал, что за место этот цветочный дендрарий, но инстинктивно чувствовал, что мы должны его избегать. “У нас нет денег!” — ответил Хосок. “Мы можем пойти пешком”, — это снова был Тэхен.
“Я думаю, мы сможем что-то решить, добравшись до станции. Конечно, нам придется пропустить обед”, — вмешался Намджун. Чонгук и Тэхен заныли.
Чимин очнулся только тогда, когда все направились к станции. Идущий с опущенной головой и трясущимися плечами, он казался маленьким ребенком. Я снова взглянул на знак. Буквы, гласящие “Цветочный Дендрарий”, постепенно исчезали из виду.
ЧОНГУК
12 июня, год 19
Солнце все еще было убийственным, когда мы приехали на станцию у моря. Наши тени были почти невидимыми, парящими вокруг наших ног. Негде было спрятаться от солнца. Я подумал, что слышу рев волн, и вскоре нашим глазам предстала полоска красивого песчаного пляжа. Было начало лета. Ранние отдыхающие уже расставили свои зонтики от солнца. В море есть что-то такое, что заставляет мои эмоции бить ключом. Тэхен и Хосок взволнованно заорали и рванулись вперед. Когда они помахали, Чимин и Сокджин присоединились к ним.
Они позвали меня. “Чонгук!”. Я помахал им и весело улыбнулся. Или, я улыбнулся, притворяясь, что мне весело. Я все еще был неуклюж в выражении своих чувств и с трудом приспосабливался к необычным обстоятельствам. Кто-то однажды сказал мне, что я веду себя как робкий напуганный ребенок. В тот день было так же. Я чувствовал себя слегка не по себе в присутствии остальных, как будто я тут лишний.
На пляже, в месте, куда мы импульсивно приехали, не было особых занятий. “Давайте бегать наперегонки”, — вдруг предложил Хосок, срываясь вперед. Все остальные попытались его догнать, но вскоре сдались. Было слишком жарко. Намджун принес рваный зонтик, который он где-то нашел. Мы всемером улеглись под зонтик. Солнечные лучи проникали сквозь прорехи в нем. Круглые пятна света продолжали двигаться понемногу, и мы извивались, чтобы их избежать.
“Хотите пойти посмотреть на этот камень?”, — Хосок показал свой телефон. Там было фото большого камня на берегу. — “Говорят, если прокричать свою мечту в сторону моря, стоя на этом камне, она сбудется”. Чимин взял телефон и посмотрел на фото. “Разве это не далековато? Это минимум 3,5 км отсюда”. Юнги перевернулся. “Я не иду. Во-первых, у меня нет никакой мечты. Даже если бы и была, я бы не пошел 3,5 км по такой жаре… Ни за что”. Тэхен поднялся на ноги. “Я иду”.
Мы отправились в путь под рваным зонтиком. Песчаный пляж горел под палящим солнцем, а воздух был такой горячий, что мы едва могли дышать. Мы шагали по пляжу, как солдаты, отставшие от строя, а наши ноги утопали в раскаленном песке. Хосок попытался пошутить, но никто не ответил. Тэхен упал на землю и заявил, что сдается. Намджун снова поднял его на ноги и толкнул в спину. Наши лица были красными и по ним стекал пот. Мы попытались обмахиваться низом футболок, но получили только еще больше горячего воздуха. Тем не менее, мы продолжали идти вперед.
Некоторое время назад я спросил остальных, о чем они мечтают. Сокджин сказал, что он мечтает стать хорошим человеком. Юнги сказал, что это нормально — не иметь мечты. Хосок просто пожелал быть счастливым. А Намджун... Что он нам сказал? Я не могу вспомнить, но ничего особенного. В основном никто из нас не гнался ни за какой мечтой. Так почему мы шли через весь этот раскаленный пляж под палящим солнцем, чтобы добраться до какого-то камня в 3,5 км от нас, который предположительно исполнит наши мечты?
По пути мы выбросили зонтик, который Намджун, Хосок и Сокджин несли по очереди. Он немного закрывал нас от солнца, но был слишком тяжелым из-за стальной рукояти. “Прекрати это делать”, — это сказал мне Юнги, когда у нас был короткий привал после того, как мы выбросили зонтик. Сначала я был озадачен. На самом деле, я редко говорил с Юнги и даже не понял сначала, что он обращается ко мне. Юнги показал мне свои пальцы: “Они станут как мои”. У него тоже были болезненные заусенцы оттого, что он грыз ногти. Я нерешительно убрал руки в карманы и не ответил, потому что не знал, что сказать.
“Какая у тебя мечта?”, — спросил Юнги. — “Ты не сказал нам свою”. Было непохоже, что он искренне интересуется моим ответом. Казалось, он спрашивает просто чтобы поддержать разговор. “Я не знаю. Я никогда не думал об этом”. “Что ж, в этом нет ничего неправильного”.
“Кстати, что такое мечта?”, — спросил я после некоторых колебаний. Юнги ответил своим протяжным голосом: “Я же говорил тебе, у меня ее нет”. “Нет, я имею в виду…”, — я засомневался и продолжил, — “Мне было интересно, что такое мечта. Что люди имеют в виду, когда говорят о мечте?”. Он посмотрел на меня и обратил глаза к небу, хмурясь. “Что-то, чего ты хочешь достичь? Наверное”.
Хосок подобрался, размахивая перед нами телефоном. “Определения в словаре: первое — “воображаемая серия событий, которые ты переживаешь, когда спишь”; второе — “ситуация или идеал, которых ты хочешь достичь”; и третье — “ложные ожидания или мысли, которые едва ли или совсем никогда не станут реальностью”.”
“Разве третье определение не странное? Как может что-то, что вряд ли станет реальностью, называться мечтой?”. “Хосок ответил: “Люди иногда говорят “очнись от своих мечтаний”. Так что, если ты мечтаешь повернуть назад и поехать домой до того, как мы доберемся до камня, очнись от своих мечтаний”.
Некоторые из нас громко рассмеялись, но другие не отреагировали, возможно, потому, что у них не осталось сил. “Это странно. Как может что-то, чего ты хочешь достичь больше всего в жизни, и что-то, что вряд ли сбудется, одинаково называться мечтами?”. Юнги сказал, хихикая: “Может, это значит, что люди отчаянные. Они не могут просто отказаться от своих мечтаний, даже зная, что они не сбудутся. Никогда не пытайся иметь мечту”. Я посмотрел на него в изумлении: “Как так?”. Юнги начал грызть ногти и, чувствуя сомнения от моего взгляда, убрал руки в карман. “Потому что это трудно”.
Мне было интересно, почему он грызет ногти, но я не спросил. Вместо этого я посмотрел на собственные пальцы. У меня с детства была привычка себя ранить. Я не помню, когда это началось. Все, что я могу вспомнить отчетливо — когда однажды я порезал палец ножом. После того, как болевые ощущения прошли, из раны хлынула кровь. Было чувство оцепенения и покалывания одновременно. Мама отвезла меня в больницу, и на рану наложили швы, продезинфицировали и забинтовали. Она хлопотала передо мной у доктора, но не приготовила мне ужин и не помогла принять лекарство, когда мы вернулись домой. Я от нее этого и не ждал. Она была такой с тех пор, как ушел отец.
Рана заживала очень медленно, потому что я постоянно давил на нее кончиком ногтя. Каждый раз, когда я нажимал на рану, острая боль проходила через мой палец. Иногда было так больно, что я готов был заплакать. Но это также помогало мне снова очнуться. Даже сейчас я иногда чувствую пустоту. Все кажется незначительным, и из меня уходит энергия и все силы.
“Сколько нам еще идти?”. От вопроса Тэхена Хосок, похоже, растерялся: “Это странно. Я уверен, что это должно быть где-то здесь”. Мы все стояли там и оглядывались. Только звук волн, бьющихся о берег, нарушал тишину под голубым небом. Сотни или тысячи булыжников были разбросаны по всему берегу, как песчинки. Камня с фото нигде не было видно.
“Должны ли мы пройти еще немного дальше?”. “Я больше не могу сделать ни шагу”. “Я голоден и хочу пить”. Посреди нашего разговора Чимин тяжело вздохнул, глядя в свой телефон. Тэхен, который тоже в него смотрел, агрессивно пнул булыжник с пустым лицом. Чимин прочитал статью вслух. На этом пляже будет построен высококлассный курорт, и строительная компания взорвала камень, потому что он портил вид первым и вторым этажам курорта. Мы окинули пляж широким взглядом. Желтые полоски были натянуты по всему берегу, чтобы обозначить, что эта территория является стройкой, а на заднем плане стояли гигантские экскаваторы. На глаза попался знак “Строительство дамбы”.
“Думаю, мы в правильном месте”, — сказал Хосок, пиная булыжник носком кеда. Все эти булыжники, рассеянные по пляжу, должно быть, и были тем, что осталось от того взорванного камня. “Все нормально. В любом случае, нет таких вещей, как камень, исполняющий желания”, — утешил Намджун Хосока, слегка дотронувшись до его плеча. “У нас все равно не было никаких мечтаний”. “Не было возможности претворить их в реальность, даже если бы они были”. “Это роскошь для нас — иметь мечты”, — все пытались сказать что-то позитивное, но это не работало. Мы не ждали многого, но мы проделали весь путь сюда не для того, чтобы увидеть это.
Юнги, который сказал мне не иметь мечтаний, потому что это слишком трудно, не был исключением. Несколько минут посмотрев на море пустым взглядом, он снова начал грызть ногти. Он, казалось, совершенно не осознавал, что он делает. “Юнги”. Он обернулся, чтобы посмотреть на меня. “Не надо…”. Мои следующие слова были прерваны громким шумом. Мы все одновременно обернулись. Строительство продолжилось. Громкий звук, похоже, исходил от массивного одинокого камня, который сверлили, и от этого окружающий воздух тяжело дрожал.
Юнги нахмурился и тронул мое плечо. “Что ты сказал?” — Юнги что-то пробормотал. “Не делай этого,” — я приложил руки рупором ко рту и крикнул. Похоже, Юнги не расслышал меня и снова помотал головой, хмурясь. Я собирался снова закричать, но он уже перестал грызть ногти. Я мог видеть море за его плечами. Бесконечные булыжники крошились под моими ногами. Тот камень, должно быть, был огромный, могущественный и достаточно старый, чтобы исполнять мечты людей. Но теперь он всего лишь куча гравия.
“Мир для тебя тоже трудный?”, — спросил я. Как и ожидалось, сотрясающий землю грохот дрели поглотил мой голос. Озадаченный вид Юнги говорил о том, что он ничего не понял. Я снова закричал: “Ты тоже хочешь бросить этот мир?”. В этот раз он что-то пробормотал, но я не мог расслышать, что именно. Я покачал головой, и Юнги снова крикнул. Глядя на нашу мимику, Хосок и Тэхен покатились со смеху. Их смех тоже не было слышно, но лица показывали их настроение.
В следующую минуту мы все смотрели на море и кричали свои мечты. Хосок закрыл уши обеими руками и широко открыл рот. Казалось, он мог сравниться по шуму со звуком дрели, но ничего не было слышно. То же самое было с Тэхеном, Чимином и Намджуном. Каждый из нас прокричал историю, которая никогда не достигнет ничьих ушей. Сначала я стоял позади Юнги и Сокджина и прошел за ними туда, где перекатывались волны. Все мои чувства ожили. Голоса остальных стали неразборчивыми и сплелись в сложную паутину с немного рыбным, но освежающим запахом моря и сильным ветром, обдувающим мои пальцы. До того, как я понял это, я закричал на море. Посреди грохочущего шума даже я не смог расслышать, в чем была моя мечта.
Затем звук дрели прекратился так же внезапно, как и начался. Целый мир поглотила тишина, как будто шум был начисто отрезан ножом. Именно так. Но наши крики не утихли. Тэхен сильно кашлял, как будто он подавился, пытаясь в спешке закрыть рот. Чей-то голос выдавал абсурдно высокие ноты. Последнее слово, которое я расслышал, было “..., пожалуйста” от Сокджина. Моментально, мы все закрыли рты. Секунду никто не двигался. Затем мы все расхохотались. Мы держались за бока от смеха, тыкая друг в друга пальцами.
“Давайте сделаем тут фото”, — по предложению Сокджина мы выстроились в ряд с морем на заднем плане. Сокджин установил таймер и подбежал к нам. Щелчок! Этот день на изнуряющей жаре раннего лета был запечатлен в нашей памяти на этом фото. Путь назад был короче, чем путь к камню. Когда мы думали, что мы примерно на полпути, появился брошенный зонтик. Вскоре на горизонте показалась станция.
“Можно я оставлю себе фото?”. Сокджин вытащил полароид из своей сумки и написал на обороте “12 июня”. “Твоя мечта, которую ты прокричал, — она сбудется”. Я посмотрел на него: “Ты знаешь, о чем я кричал?”. Сокджин просто тронул меня за плечо, ничего не говоря, и зашагал вперед.
СОКДЖИН
25 июня, год 19
В классе, использующемся как склад, никого не было. Мы никогда не назначали встречи заранее, но он почти всегда был наполнен людьми и бормотанием. Такая тишина была редкой. Когда я вошел, я заметил растение в горшке у окна. Кто мог принести сюда растение? В классе всегда было темно, не было электричества, и в рассеянном свете, который просачивался сквозь грязное окно, зеленые листья казались еще зеленее. Я сделал несколько фото на телефон. Как и ожидалось, они вышли не очень хорошо. Я часто думал о том, что фото никогда не сможет запечатлеть то, что могут глаза.
Когда я приблизился к горшку, я увидел “Х”, написанное на полу, наполовину скрытое горшком. Я поднял его. Появились слова «цветочный горшок Хосока». Я хихикнул. Я должен был догадаться. Единственным, кто мог принести сюда цветочный горшок, был Хосок. Я поставил горшок обратно так, чтобы целиком закрыть надпись, а затем огляделся по сторонам. Я никогда раньше не замечал, но подоконник был покрыт разными каракулями и рисунками. Подоконники, стены и даже потолок были покрыты фразами вроде “Поступление в колледж или смерть!”, признаниями в безответной любви, датами и бесконечными именами, которые к настоящему времени стали уже нечитаемыми.
Класс не всегда использовался как склад. Когда-то ученики приходили каждый день на урок, а после покидали класс днем. Он бывал пустым во время каникул, а затем наполнялся шумными школьниками, когда занятия снова начинались. Бывали ли такие ученики, как мы, которые опаздывали и получали наказания, и заканчивали тем, что пропускали уроки? Видел ли этот класс учителей, которые использовали насилие, бесконечные тесты и домашние задания? И был ли кто-то как я? Кто-то, кто рассказывал директору все о своих друзьях.
Внезапно я задумался, было ли имя моего отца среди всех этих имен. Он тоже закончил эту школу. Он верил, что посещение одной и той же школы и одного и того же университета от поколения к поколению было способом повышения престижа семьи.
Я изучил каждое имя и наконец обнаружил его среди всех, что были написаны в центре левой колонны. Под ним было написано другое предложение. “Все началось здесь”.
