Начало 1 части тут.
Ох и трудная это работа быть методистом в медицинском училище. Специально обученных кадров нет, преподают школьные учителя, врачи, медицинские сёстры, фельдшера, акушерки. Они, в лучшем случае, копируют своих учителей, а в худшем, просто халтурят. Практика, по программе, составляет 60-70% учебного времени, большая её часть приходится на лечебно-профилактические учреждения. Отношение к студентам негативное, как со стороны персонала, так и со стороны пациентов, тогда ещё больных. Только хозяйственный персонал «любил» студентов – сразу начинались генеральные уборки. Один хирург, видя бригаду студентов, потирал руки:
-«Червончики» пришли!
Учебных кабинетов нет, палат-то не хватает, кто же выделит помещения для учебных кабинетов. Заниматься негде, все «пинают», идёт рабочий день, поступают пациенты, идут операции, не до студентов и ютятся они в столовых, на лестнице, в гардеробе. Такая практика – пустая трата времени и денег. Одно немного утешало, в течение трёх лет выпускник считался молодым специалистом и без опеки не работал. Заведующая практикой, со своим лаборантом только успевала составить расписание и отправить на практику, контролировать некогда.
Да и попробуй скажи, например, ведущему хирургу, что к занятиям готовиться надобно, а не рассказывать о ходе операции, которая только что очень успешно прошла. Обидится и вообще откажется от занятий и никто, после него, не возьмёт студентов. Трудно доказать специалистам, что лечить и учить лечить это разные области. Самое поганое было то, что некоторые вообще не занимались со студентами, всем ставили пятёрки и отпускали с миром. Почему пятёрки? А чтоб вопросов не возникало.
Одна студентка в анкете написала, что подобные действия это нравственное растление. А им в больницах работать, профессия требует честности. Организовала работу методического кабинета, добилась ремонта, озеленила, поменяла стенды, стала проводить выставки методических разработок, методической литературы, регулярно оформляла методический бюллетень. Провела анкетирование студентов и преподавателей, результаты довела до сведения педагогического коллектива, как информацию к размышлению. В течение года провела несколько «выездных» семинаров на базах практики, тематические конференции, методическую неделю в каникулы, ввела в практику еженедельные методические пятиминутки. Сама, с группой коллег, посещала семинары в других городах. Работа кипела, но сказать, что сразу всё стало лучше, нет. Несколько преподавателей уволились, некоторые затаились, но большая часть «проснулась» и стали, наконец, понимать, чем они занимаются.
Самый главный источник информации для методиста - это анализ посещённых занятий. Давалось мне это с большим трудом, многие преподаватели терялись так, что урок срывался. Понятно, что посторонний человек на занятии, администрация посещала занятия с целью контроля, а я с целью обмена опытом и оказания методической помощи. Я вставала и уходила, сказав, что надобно на совещание, не испытывала я, как некоторые удовольствия от полномочий, мне представленных. Педагогическая деятельность - это творческий процесс, а творчеству надобно помогать. Мне неприятно было видеть, как суетится преподаватель, роняет мел, таблицы, а студенты всё видят и злорадствуют.
-А, вот и тебе досталось, не всё нам!
Власть не доставляла мне удовлетворения и радости, мне больше по душе общение и сотрудничество. При обсуждении занятия было ещё хуже, преподаватели обижались, даже на советы, пытались оправдаться, страшно нервничая. Я так же страдала, как и они, мне было физически больно, но учиться тоже надобно.
Я стала посещать «кусочки» уроков, училась быть дипломатом. Мои «ученики», образованные люди, имели стаж работы, уже состоялись, как личности, непросто было объяснять им азы педагогики. Очень радовалась, когда обнаруживала личность с врождённой педагогической интуицией, как интересно вели они занятия и всему учились с удовольствием. Я, как всегда, увлеклась работой, и «упустила» сына, вёл себя он хорошо, но учился стабильно на троечки, то есть утруждать себя не хотел. А привычка к учебному труду остаётся на всю жизнь и как привычка к любому труду.