Начало повести:
3.
Елисей чувствовал себя довольно глупо. Покойников он не любил и, можно сказать, боялся. Поэтому следователь хотел оказаться как можно дальше от самих тел, а девица видимо решила от души покуражиться над позеленевшим гостем.
- Ну что, пройдём к... делам? - и сделала движение в сторону покойницкой.
- Эээ, вы знаете, я предпочитаю побеседовать в вашем кабинете, в более, так сказать, приятной атмосфере.
- Как желаете.
Они прошли в кабинет. Там было довольно уютно, если не считать специфического запаха: формалина или ещё какого-то химиката, призванного сохранять мёртвую плоть. Он странно сочетался с ароматом табака, не самого плохого, впрочем, шедшим от пепельницы на столе. На окне даже стояло пару горшков с растительностью. Василиса приглушила магнитофон, из которого лились тяжёлые гитарные аккорды, и присела за стол.
Вдруг внизу послышался гулкий удар, всплеск воды и сочное мать-мать-мать, усиленное эхом.
- У вас не в порядке водопровод? - спросил Елисей.
Судмедэксперт удивилась.
- Как вы узнали?
- Это все дедукция. Метод старины Шерлока Холмса. Когда я зашёл к вам, дверь, по-видимому, в подвал была приоткрыта, на полу виднелись мокрые следы. Вы не предложили мне чаю, а теперь я услышал и сантехников...
- Вы уверены, что при наличии воды я бы предложила вам чаю?
- Конечно. Нам ведь с вами работать и работать.
Елисей приятно улыбнулся, а в голове у Василисы начал потихоньку зреть план. Пока очень неопределённый, на самом краешке подсознания. Но язык уже говорил:
- Я закурю, не возражаете?
Сенин кивнул. Судмедэксперт извлекла из стола сигареты, чиркнула спичкой и пару раз затянулась.
- Вы проницательны, - как бы разговаривая сама с собой, сказала она. - И, думаю, что если бы я предложила поразмышлять над интересной загадкой, вы бы не отказались...
- Загадки в морге? - поднял брови следователь. - Кто же их здесь может задавать? Надеюсь, не пациенты?
- В данном случае - нет. Задаёт их само здание. Оно очень старое, ему более века. До революции принадлежало какому-то меценату, затем побывало во многих руках. Подвал - это самая древняя его часть…
Сенин слушал профессионально внимательно, даже кивал, а затем вдруг спросил:
- Зачем вы мне все это рассказываете?
- Вы спросили... - девушка была явно смущена. Она пододвинула к себе пепельницу и старательно затушила окурок, опустив глаза.
- Давайте проанализируем ситуацию, Василиса. Мы познакомились пять минут назад, не в очень, если честно, приятном месте. Я пришёл к вам по делу, к которому мы пока не приступили, а вы уже явно хотите от меня чего-то добиться. Впрочем, пока меня это не слишком смущает, но вызывает законные вопросы. Например, что вам от меня нужно?
- Вы очень конкретный человек...
- Ну, что вы! Раз уж мы так резко сблизились, я вам признаюсь, что я поэт, а наше племя конкретностью не отличается.
Лицо Василисы стало непроницаемым, и она сказала скучным голосом:
- Вернемся к нашим делам. У нас в морге находятся два трупа...
Елисей состроил разочарованную гримасу.
- Увы, девушки не любят правды, даже судмедэксперты.
Возникла пауза.
- Мне нужно, - раздражённо сказала Василиса, - чтобы вы спустились со мной в подвал и помогли взломать стену.
- Ого! А что же будет за стеной? Скелеты жертв графа Дракулы?
- Нет. Вернее, я не знаю. Может и скелеты. Просто вы мужчина, то есть куда сильнее меня, и достаточно сообразительны, может заметите улики...
- Какие комплименты! А вы, я смотрю, будете в разы поконкретнее меня. Раз мужчина – то может ломать стены, а раз следователь – может, и не тупой, что-нибудь да раскопает!
- Вы же просили правду…
- Знаете, это настолько оригинальный способ приглашения на свидание, что я, пожалуй, соглашусь. Только боюсь, что в рабочее время мы не сможем изображать Скалли с Малдером. Значит придётся вечером.
***
С висяками следователь и судмедэксперт разбирались ещё около минут 40. На списание, то есть мирное захоронение на средства городского бюджета, были выбраны три кандидатуры, одна из которых находилась в буквально разобранном виде. Вот уже месяц весь состав убойного отдела города Синеморска по очереди знакомился с занимательным и совершенно безнадёжным делом неизвестного мужчины, расчлененного на части чем-то вроде бензопилы и найденного в заброшке. Ни документов, ни свидетелей, понятное дело, не имелось. Не было и зацепок, кроме того факта, что тело неизвестного покрывало нечто вроде татуировки из переплетенных кабалистических знаков. Но нанесено изображение было странным способом - не обычной иглой и чернилами, а как бы выжжено на коже.
Свои умения в деле высказывания невероятных догадок поупражняли все сотрудники, а затем оно перекочевало на стол Елисея, который любил заниматься таинственными и практически неразрешимыми случаями. Авторитета в глазах коллег ему это не прибавляло, ведь большинство дел так и оставались нераскрытыми, но фантазию и творческий дух данные расследования укрепляли.
Второй кандидаткой на упокоение стала девица, представительница самой древней профессии, с множественными ножевыми ранениями. Не местная, с липовыми документами, занесенная недобрым ветром на объездную Синеморска. Третьим стал мужчина, отличительной особенностью которого было отсутствие головы.
Смотреть на весь этот паноптикум, пролежавший к тому же не одни сутки в плохо работающих холодильных камерах, Елисей не хотел. Кроме того, Василиса говорила о новом пациенте, расположившемся прямо на каталке из-за отсутствия свободных холодильников. Поэтому, пользуясь благорасположением судмедэксперта, потеплевшей к нему после обещания посетить подвал, он подмахнул все бумаги, проверил отчёты о вскрытии и засобирался в участок.
- Надо побыстрее отдать все шефу, пусть одобрит, и завтра этих ээ... пациентов здесь уже не будет, - бодро отрапортовал он. - Тем более, что мы договорились о встрече в шесть.
Василиса кивнула.
***
До участка Елисей добрался быстро. Удивительно, но посещение столь мрачного места не оставило тяжёлого послевкусия. Даже вдохновило на готично-романтические строки, которые кружились в голове, но никак не хотели рифмоваться. Лейтмотивом звучала строка из Жуковского: "Луны ущербный лик встаёт из-за холмов...". К ней цеплялись танцующие джигу скелеты под флейты звук и подземелье мрачное с секретами души.
С начальником все также устроилось быстро. Он подписал документы, задав единственный вопрос: сколько подготовили? Услышав о трех, вполне удовлетворился и бумаги завизировал.
Придя, однако, на рабочее место, следователь осознал, что его мрачно-романтически-поэтическое настроение является ненормальным и явно наносным. Особенно в голове прояснилось, когда перед ним возник Клим, который предлагал пойти после работы оформить по кружечке светлого. От пивной перспективы Елисей отговорился, но, вспомнив, почему он собственно не может отдохнуть таким образом, поэт-следователь призадумался.
Странная женщина приглашает меня вечером в морг, чтобы ломать стену в подвале. Что она там собирается обнаружить, мне неизвестно. Кто она такая, чем живёт и чем дышит - тоже. На предлог сойтись поближе все это похоже очень мало, хотя вдруг у неё странные фантазии и не все в порядке с головой?..
Подобного сорта дамочек Елисей, обладавший большим практическим опытом в амурных делах, уже наблюдал. Правда, работали они в местах менее экзотических, чем морг, да и запросы у ждущих острых ощущений финансисток или парикмахерш были куда скромнее. Например, пойти ночью на кладбище и предаваться безудержной страсти на какой-нибудь могилке. Или водить своего кавалера по заброшенным домам, в которых, по слухам, обитали приведения и полтергейсты. Все это могло, конечно, приятно поволновать кровь в возрасте от 16 до 23, но Елисей в свои 32 был уже слишком циничен и прагматичен, а потому такие готические варианты отметал.
- А вдруг она сама - маньячка? - возникла в голове у следователя шальная мысль.
- А что, - продолжал рассуждать он, - работает в морге, а лучшего прикрытия и не придумаешь. Кто знает, что она там делает с трупами. Преступность у нас в городе будь здоров, раскрываемость маленькая, есть и исчезновения. С ней из наших практически никто не общается, вернее, она контактов не поддерживает. И тут вдруг я прихожу к ней, и сразу такой форсаж. М-да... Надо её прояснить. Придётся, так сказать, брать на живца.
Подедуктировав таким образом, Елисей глянул на время и понял, что надо спешить. На работу с бумагами оставалось всего полчаса, потом надо было подготовиться к штурму подвала.
Сборы его начались с поиска лома или кувалды. Как он подозревал, ничего подходящего для взлома стены в самом морге не имелось, а потому следователь направился в гараж к механику дяде Толе. Тот, похожий на стимпанковское божество, восседал в драном, явно притараненном с помойки кресле, посреди помещения. Вокруг кучами валялись запчасти, которые "могли когда-нибудь пригодиться", но почему-то продолжали упорно лежать и ржаветь годами.
Механик придирчиво рассматривал центральную часть глушителя, оторванную с мясом от всего остального. Рядом с гаражом стоял один из штатных УАЗиков, в котором постоянно что-то ломалось. А так как денег на новые запчасти в управлении не было, эта машина служила жертвой толиковских экспериментов.
- Как оно? - осторожно спросил Елисей, желая определить степень разочарованности миром у механика под вечер. Обычно на трезвую голову она возрастала.
- Как гавно, - равнодушно срифмовал дядя Толя и продолжил ковыряться. Трезв он был уже несколько суток.
- У тебя лом или кувалда есть?
- У хорошего хозяина все есть. Но он на то и хороший, что никому и ничего не даёт.
- Даже знакомым?
- Им в особенности.
- Даже за пол-литру?
- Да ты постой. Я же не договорил, - Толик наконец взглянул на Елисея и явно заволновался, - есть, знаешь, люди не понимающие, с такими и общаться не стоит, а есть, которым и лома не жалко. Потому что правильный подход!..
И протянул руку.
Бутылки у Елисея не было, зато имелись деньги. Он вынул из кармана 150 рублей и предложил подежурить в гараже на случай, если Толику надо куда-то отлучиться. Через минуту хозяин мчался к магазину, а следователь бродил по гаражу в поисках инструмента. В спешке механик забыл ему объяснить, где что лежит. Наконец был обнаружен лом и средних размеров молоток, которые Елисей быстренько перетащил в свою BMW (старую и раздолбанную, но все же BMW ), припаркованную неподалёку.
На горизонте уже маячила крепкая фигуры дяди Толи, который шёл, как матрос по палубе качающегося корабля, крепко ступая на полусогнутых ногах и чуть раскачиваясь. В руке у него был крепко зажата початая бутылка.
Анна Терехова
Продолжение следует...
Следующие главы здесь: