Еще одна дуэль на Чёрной речке
Предыдущая часть ЗДЕСЬ
Ходили слухи, что Черубина явилась причиной конфликта между Гумилевым и Волошиным, закончившегося дуэлью. Звучит странно, учитывая причастность последнего к созданию легенды о женщине-невидимке. И тем не менее коллеги по журналу стрелялись.
19 ноября 1909 года в мастерской художника Головина, который делал портреты аполлоновцев, собралась почти вся редакция. Вдруг Волошин, поравнявшись с Гумилевым, не произнеся ни слова, размахнулся и изо всей силы ударил его по лицу своей могучей рукой. Именно так, как его научил когда-то сам Гумилев, большой знаток светских обычаев, только не рассчитал свою богатырскую силу. У Гумилева сразу побагровела щека и заплыл глаз. Поэты сцепились в драке, их едва растащили. Ответом на такое тяжкое оскорбление могла стать только дуэль.
22 ноября рано утром, на Черной речке – месте дуэли Пушкина, Макс Волошин и Николай Гумилев стрелялись из старинных дуэльных пистолетов, чуть ли не из тех же самых, из которых стрелялись сам Пушкин с Дантесом. На пистолетах были выгравированы имена всех дуэлянтов, которые ими воспользовались. Первым выстрелил Гумилев и промахнулся. У Волошина произошла осечка, но Гумилев потребовал, чтобы соперник повторил попытку. Второй выстрел -- и снова осечка. Гумилев в бешенстве потребовал третьего выстрела, но секунданты, посоветовавшись, остановили дуэль. Волошину и Гумилеву предложили подать друг другу руки в знак примирения, но они наотрез отказались.
Мотивы дуэли не разглашались, их знали немногие. Надо сказать, что и сейчас в этой истории остается много неясного. Кроме предположений о Черубине, чаще всего упоминается версия о неджентльменском разглашении Гумилевым тайны о близких отношениях с Елизаветой Дмитриевой в Коктебеле. Он позвал ее замуж «последний раз» и, оскорбленный отказом, пообещал, что Лиля об этом еще пожалеет. Месть оказалась дешевой и грубой. Информация дошла до Волошина, который счел своим долгом заступиться за оскорбленную женщину. Сделать это сразу он не мог, поскольку Лиля была обручена с другим. Потребовалось время, чтобы получить согласие жениха, служившего в дальних краях, на заступничество Волошина.
После дуэли «желтая пресса» помусолила тему живучести дуэлянтов. Но тем не менее за Волошиным закрепилась репутация рыцаря. Бывшие друзья снова встретились лишь однажды, в Крыму, незадолго до ареста и гибели Николая Степановича. Кто-то, не зная, что поэты знакомы, представил их друг другу. Они пожали руки, но разговаривали мало, Гумилев поторопился уйти.
Сомневающиеся
Рано или поздно все идеальное вызывает сомнения, ибо человек по природе своей несовершенен, а уж женщина... Поэт Вячеслав Иванов, восторгаясь искушенностью поэтессы Черубины в «мистическом эросе», то и дело внимательно заглядывал в глаза Волошину и бросал между прочим: «Если это розыгрыш, то гениальный». Волошин оставался непроницаемым. Другой поэтический мэтр и член редколлегии – Иннокентий Анненский – тоже не скрывал свое недоверие. «Нет, воля ваша, что-то в ней не то. Не чистое это дело», — говорил он Сергею Маковскому. Однако это не помешало ему уделить Черубине несколько строк в своей статье о поэтессах (Вскоре Анненский умер, так и не узнав «тайны» Черубины).
К лагерю скептиков примкнула и «некая» поэтесса Елизавета Ивановна Дмитриева, у которой аполлоновцы собирались на чаепитие. Она откровенно высмеивала Черубину, особенно язвила по поводу ее внешности, уверяя всех, что если бы дама Ч. была на самом деле красавицей, то давно бы уже показалась своим почитателям. Совершенно очевидно, что Черубина безобразна, раз прячется так долго! Дмитриева пародировала ее стихи, причем очень остроумно, и сочиняла меткие эпиграммы. Некоторые из них дошли до Маковского, но он был слишком влюблен, чтобы обращать внимание на насмешки и намеки.
Несколько странно вел себя молодой сотрудник иностранного отдела редакции Иоганнес фон Гюнтер: держался особняком, становился угрюмым и загадочным, едва речь заходила о Черубине. Он определенно что-то знал!
В начале ноября у Вячеслава Иванова собрался т. н. дамский кружок (жены и подруги литераторов, Лиля входила в их число). Мужчины допускались на посиделки по приглашению. В тот раз пришел Иоганнес фон Гюнтер. Когда он встал, что бы уходить, одновременно с ним поднялась Елизавета Ивановна. Они вышли вместе, завязался разговор. Гюнтер, заинтересованный стихами, которые только что читала Лиля, спросил, отчего она не предложит их в журнал? Она ответила, что ее приятель, М. Волошин обещал помочь с изданием. Гюнтер вскользь упомянул Гумилева, и тут выяснилось, что Елизавета Ивановна хорошо знакома и с ним тоже.
«Так вот почему вы так нападаете на Черубину! Потому что два ваших друга влюблены в эту испанку?» -- воскликнул Гюнтер. Елизавета Ивановна вдруг разволновалась и призналась: «Черубина де Габриак -- это я». Таково уж свойство тайн -- подобно вулканической лаве однажды вырываться на поверхность. Лиля взяла с Гюнтера слово, что он никому не раскроет ее секрет.
Окончание ЗДЕСЬ, подпишись на наш канал!
Ольга Шелест, Лариса Максимко (с) "Лилит"