В комментариях к очерку о Любе Шевцовой меня просили продолжить рассказывать о краснодонцах. Поэтому сегодня мой рассказ о двух подругах - Майе Пегливановой и Шуре Дубровиной.
И если про первую еще хоть немного помнят, благодаря упоминанию в романе Фадеева и не самому обычному имени (да ещё в новом сериале 2015 года ее играет очень похожая на настоящую Майю актриса), то имя классной руководительницы 10 класса первомайской школы №6 Александры Емельяновны Дубровиной, в котором учились Ульяна Громова, Майя Пегливанова, Анатолий Попов, Виктор Петров, скорее всего, мало кто вспомнит. Несмотря на разницу в возрасте - Шура была на пять лет старше Майи - они дружили, боролись и погибли вместе. Вспомним же их обеих.
Фотографий, где обе девушки вместе, не осталось, а может их и не было. Но остался портрет Майи, нарисованный Шурой Дубровиной.
А это фотография Майи.
Правда же, очень похоже? Косы до пояса Майя отрезала еще перед войной, в 1940.
А это автопортрет самой Шуры. Удивительно, насколько сурово отнеслась к себе девушка, нисколько не попытавшись приукрасить себя на рисунке.
Да, судя по рисункам, Шура рисовать любила и умела.
И не только рисовать - она, как и многие ее ровесницы любила и умела учиться - читать, думать, анализировать. Её история до войны - классическая история, как теперь принято говорить, "социального лифта", позволившего множеству молодых людей из беднейших семей получить образование.
Родилась Шура в 1919 году в Новочеркасске Ростовской области в семье ремесленника. В 1920 году семья Дубровиных переехала на родину матери в хутор Герасимовку Краснодонского района.
Если верить воспоминаниям, то в семье Шуры царила беспросветная бедность. Проблемы в семье, возможно, наложили свой отпечаток на характер Шуры, но не помешали ей хорошо учиться.
В 1926 году семья переехала в поселок Первомайку и Шура поступила в Первомайскую школу. Училась она легко, без особых усилий. Из школьных предметов больше всего любила биологию и химию. И очень любила читать - читала книги Пушкина, Горького, Золя.
Еще в школьные годы Шура мечтала стать учительницей. Окончив семь классов в Первомайской школе, перешла в школу № 1 имени А. М. Горького, получила аттестат зрелости и в 1937 году поступила на биологический факультет Ростовского университета.
В апреле 1938 она вступила в комсомол. В студенческие годы Шура по-прежнему много читала, участвовала в научном студенческом кружке, занималась спортом. Окончив три курса, Шура перевелась в Харьковский университет, где летом 1941 закончила 4-й курс химико- биологического факультета. Вчерашние студенты готовились к выпускному балу, за которым должно было последовать распределение,
Из воспоминаний однокурсницы Шуры Дубровиной Галины Ивановны Лыщенко, с которой они вместе учились в Харьковском университете:
В июне 1941 года мы сдали последние экзамены. У всех было приподнятое настроение. Нагладили праздничные платья, сделали причёски и собрались в воскресенье 22 июня идти на прогулку в лесопарк. А уже потом разъезжаемся по домам на каникулы. И вдруг - война. Все наши планы рухнули.
Из Харькова мы уже не смогли выехать, и нас, студентов биологического факультета, выселили из общежития, так как в студенческом городке Толкачевка организовали госпитали. Всех студентов университета, которые ещё оставались в Харькове, поселили в одном корпусе общежития на Шатиловке, и я стала жить в одной комнате с Шурой Дубровиной.
Шура - невысокая ростом, светлокожая, с короткой стрижкой, серые умные глаза... Прямой, даже немного резкий характер, но все любили её. С ней было интересно. Шура обожала стихи, хорошо рисовала. Часто рассказывала о своем шахтерском крае, о своей семье.
Через несколько дней нас обязали явиться с комсомольскими билетами в Дзержинский райком ЛКСМУ... Нас мобилизовали на трудовой фронт. Мы срочно выехали в село Старица Белгородской области на уборку хлеба и заготовку сена. Хорошо помню Шуру. Она была очень трудолюбивой. Мы сильно уставали на работе, настроение было подавленным и не всегда была было желание принести воды или дров... А Шура, не вступая с нами в пререкания, чья очередь выполнять то или другое, молча поднималась и говорила: "Я пойду. Я сделаю".
С приближением фронта мы все вернулись в Харьков.
В августе 1941 Александра вернулась к родителям в Первомайку и вскоре устроилась учителем химии и биологии 7-10 классов в среднюю школу № 6.
Шуру, теперь уже Александру Емельяновну, назначили классным руководителем 10 класса, в котором учились будущие руководители Первомайской ячейки «Молодой гвардии» - Толя Попов, Уля Громова (о ней я тут писала, более того, именно с Ульяны началась серия очерков о молодогвардейцах). В этом же классе училась и Майя Пегливанова, комсорг Первомайской школы N6.
Как же случилось так, что стали подругами учительница и ее ученица? Александра Дубровина и Майя Пегливанова были знакомы с детства, жили почти по соседству, учились в одной школе. Но разница в возрасте (пять с половиной лет) разделяла их на "старших" и "малышей". Шура училась уже в университете, когда Майя только перешла в шестой класс.
На мой взгляд, дело вот в чем: cудя по письму университетской подруге Галине Лыщенко, cуровой и строгой (на первый взгляд) Александре очень была нужна родная душа рядом, друг, с которым не старшно разделить не только радость, но и горе. А в первое время ее работы в Первомайской школе такого друга не было. И Шура пишет письмо старой подруге:
Здравствуй, Галя!
Открытку твою получила семь дней тому назад. Отвечаю сейчас только. Не найду, с которого конца начать, но коротко. После 20-дневного отдыха дома (на который ты меня провожала) я решила поехать в Харьков хоть пальто взять. Питала маленькую надежду и на учебу...
Я сейчас поступила работать преподавателем биологии и химии в 8-9 классах. Живу недалеко от родных, в день отдыха имею возможность приходить. Недалеко от меня, в этом же районе, устроилась работать математиком Нина Шевченко. Она из Харькова со мной уехала.
Я ещё не преподаю, а только набираюсь практики - присутствую на уроках. Жизнь, как и везде сейчас, одинаково трудна, с некоторыми отклонениями в худшую или лучшую сторону. Бомбардировку узнала хорошо, отлично даже, и теперь не боюсь.
Галочка, вспоминаю тебя часто, 2 письма тебе длинных писала, но ты их не получила, а теперь нет охоты много писать, т.к. ничего хорошего не имею. Но это ничего, будем надеяться на лучшее.
Ты не лей горьких слёз. Не такое время. Не печалься, не грусти. День веселья, верь, настанет.
Пиши. Я буду писать. Целую тебя крепко, крепко.
Сентябрь 1941 года.
Таким другом и стала для Шуры Майя Пегливанова, одна из ее учениц.
Детство Майи, довоенная судьба ее семьи тоже не были безоблачными. Росла Майя без отца, несправедливо обвиненного и расстрелянного по ложному доносу.
Майя Пегливанова родилась 20 мая 1925 года селе Крым Ростовской области. В мае - потому и Майя.
Отец, Гаспар Галашокян вступил в комсомол в двадцатом году, еще будучи учеником Нахичеванского реального училища. После пяти лет учебы, закончив училище с отличием, вернулся домой, в небольшое армянское село под Ростовом. Так он стал учителем в местной четырехклассной школе. Свободного времени практически не оставалось: занимался самообразованием, вел кружок политических знаний, возглавил комсомольскую ячейку.
Гаспар взял себе фамилию Пегливанян. "Пеклеван" в переводе с персидского означает "борец", "силач" (у слова борец нет женского варианта, но Майе досталась выбранная фамилия отца, полностью отразившая ее характер) . А позже она стала звучать чуть иначе, на русский манер: Пегливанов, что было довольно распространено в те годы.
В 1923 году Гаспар едет работать в Донбасс, в хутор Сорокин, тогда Шахтинского округа Донецкой губернии. Вскоре его избирают секретарем комсомольской ячейки села Большой Суходол (Сорокинский район). Много предстояло решать вопросов: ликвидация безграмотности, вовлечение молодежи в комсомол, укрепление дисциплины на производстве, занятия с пионерами. На хуторе Сорокин Гаспар встретил свою любовь - будущую маму Майи, русоволосую и голубоглазую Анну Фомину. В, 1925 году они вдвоем вернулись в родное село Гаспара.. Родителям пришлась по душе избранница сына - добрая, душевная, красивая. А когда родилась смугленькая, черноглазая, с темными вьющимися волосами внучка, тут уж радости не было предела. Любили, баловали девочку дедушка и бабушка, да только недолго.
Гаспар стал работать в соседнем селе Чалтырь, заведовал избой-читальней. Казалось, ничто не могло омрачить их счастье, помешать жить и работать. Но нет, лживые доносы сделали свое дело. Органами ОГПУ были арестованы десятки коммунистов, комсомольцев, активистов края, обвиненных в якобы совершенных преступлениях. Среди них были и друзья Гаспара, в честности и порядочности которых он не сомневался. Для человека его склада остаться в стороне было невозможно. Он тяжело переживал происходящее, искал выход. Решил ехать в Москву, ходатайствовать об освобождении арестованных. Решение было роковым - 10 мая 1926 года вернулся в Ростов и сразу же был арестован. Впоследствии друг Гаспара К.Х. Назаретов вспоминал:
"Через чалтырских комсомольцев мы узнали, что арестован наш друг и односельчанин Гаспар Пегливанов, а потом расстрелян, без суда, постановлением ОГПУ. Мы были ошеломлены этим известием, потому что знали Гаспара, как преданного делу партии, активного комсомольца. А нас в то время убеждали, что он враг партии, нашего народа. Этому никто не верил".
Не знала да и не могла знать в то время всю правду о случившемся Анна Васильевна. Жаль было родителей мужа, привязавшихся к ней и к внучке, но, опасаясь за судьбу дочки , Анна вернулась на хутор Сорокин к своей матери, Марии Трофимовне.
Шли года, Майя росла очень похожей на отца, которого не узнала.
Мама Майи Анна Васильевна умерла в 1971 году, так и не узнав о судьбе мужа. Оправдательные приговоры 50-60-х годов не коснулись Гаспара Пегливанова. Она не узнала и о том, что в течение десятков лет добивался справедливости брат Гаспара, Хунгианос Мелконович Галашокян, обращавшийся в разные инстанции и в результате добившийся пересмотра уголовного дела. Только в начале 1989 года было получено официальное сообщениеза подписью председателя Ростовского областного суда :
"Постановлением президиума областного суда от 17 февраля 1989 года отменено постановление коллегии ОГПУ от 18 октября 1926 года в отношении Пегливанова Г.П., 1902 года рождения, армянина, выходца из крестьян села Крым, Мясниковского района, Донского округа, грамотного, члена ВЛКСМ и кандидата в члены ВКП(б), женатого, не служившего в армиях, ранее не судимого, до ареста работавшего секретарем Чалтырской ячейки ВЛКСМ, арестованного 10 мая 1926 года по ст.ст.64,179 УК РСФСР в редакции 1922 года и подвергнутого расстрелу.
Дело производством прекращено за отсутствием в деянии Пегливанова Г.П. состава преступления. Пегливанов Гаспар Павлович реабилитирован посмертно".
Такова трагическая судьба отца Майи Пегливановой, подвигом которой гордится армянская диаспора, по сей день живущая в Ростовской области.
Но вернемся к рассказу о Майе. Мама Майи Анна Васильевна поступила работать в сберкассу, а Майя оставалась дома с бабушкой, которая с детства прививала внучке любовь к труду: вместе поливали грядки, вместе мыли посуду, поддерживали чистоту в доме. Майя рано научилась штопать, шить, вышивать.
Любила слушать сказки, а вскоре стала сочинять их сама.
В 1932 году семи лет Майя пошла в первый класс Первомайской школы № 6.
В 6-ом классе Майя стала пионервожатой в младшем отряде и много времени уделяла малышам.
Учебник Майи (я об этом учебнике авторства Киселева слышала еще от мамы, очень хороший учебник - прим. автора).
Учеба, книжки, подружки - все как у десятков девочек того времени.
Мама Майи Анна Васильевна вспоминает:
Майя вообще была очень дисциплинированной, перед тем как пойти в кино или театр она каждый раз просила разрешения даже когда ей было 17 лет и она кончала школу.
***
Часто подруги Майечки собирались гурьбой и шли на речку Каменку. Они там купались, играли, веселились и к вечеру с венками и песнями возвращались домой. Уля Громова девочка очень серьезная, любившая пошутить смеясь говорила мне "Анна Васильевна, возьмите свою русалку, она всех нас выкупала в воде не дала нам и раздеться, выдумывая разные игры."
Порою собираясь с подружками на речку. Майечка звала и меня. Мне с трудом удавалось выгнать их из воды. Купаясь они забывали все на свете Часами резвились, шалили и их веселые голоса и звонкий смех раздавался далеко за рекой. Майя хорошо плавала, она любила нырять под воду, а подруги ловили ее под водой. Однажды какая-то маленькая девочка не умеющая плавать попала в глубокое место стала тонуть. Девочки растерялись. Майечка же в одежде бросилась в воду и вытащила девочку.
Очень многое для Майи значили книги. К сожалению, не сохранилась тетрадка, куда она выписывала понравившиеся цитаты.
С первых лет Майя с большой охотой ходила в школу. До шестого класса по всем предметам она имела только отлично. А позже стали появляться и четверки. Майечка добросовестно готовила уроки, читала до поздней ночи. Порой мне приходилось запрещать ей много заниматься. По утрам она вставала и собиралась в школу. Часто за ней заходили подруги Уля Громова, /она мимо нас ходила в школу / с которой она все 10 лет училась. Хорошая была дружба у них. Часто девочки собирались у нас. На день рождения к Майечке подруги приходили с разными подарками. Приносили ей книжки, цветные карандаши, шелковые ленты для кос. А иные из девочек посвящали ей стихи, которые читались тут же на вечере.
С раннего детства Майечка много читала, много знала наизусть из Пушкина и Лермонтова. Несколько раз она перечитывала "Как закалялась сталь"Николая Островского. Помню как она была захвачена чтением "Педагогической поэмы " Макаренко о беспризорных подростках ставших сознательными борцами за социализм. Из книг Майи, не знаю каким чудом уцелел роман Виктора Гюго "Человек который смеется".
Во время войны она читала "Девяносто третий год. Этот роман произвел на нее сильное впечатление . В своем дневнике, который сдан в музей, она написала "Как хорошо, что у нас много людей еще более сильных и бесстрашных, чем герои этой книги- Радуб и Говен. Это значит скоро наступит победа в войне". Майя любила и "Овод" Войнич. За этой книгой в школе постоянно была очередь. Приносила Майя сочинения Маяковского и "Поднятую целину "Шолохова. Некоторые разделы из книг она выписывала себе в дневник.
Я предлагала ей ехать в Ростов и там поступить в медицинский институт. Но Майя этого не хотела,
"А кем-ты хочешь стать спрашивала я ее", она смеясь отвечала: "Я хочу стать человеком Когда я допытывалась каким именно человеком она отвечала: "скорее инженером строителем или лучше всего химиком".
Майя любила повторять слова одной песни "кто хочет, тот добьется, кто ищет тот всегда найдет."
Закончив школу Майя собиралась поступать в интитут, но война спутала все планы. Аттестат Майя получила уже военным летом 1942-го. Вместе с учебой старшекласники работали на полях, собирали теплые вещи для фронта.
Осенью 1941 Маяй снова встретилась со своей давней соседкой Шурой Дубровиной, только теперь Шура была ее учительницей.
Вот так вспоминала о начале их дружбы тётя Майи, Александра Огородняя-Фомина:
Передо мной всплывает образ Шуры Дубровиной. Худощавая девушка с простой стрижкой. Одевалась всегда скромно, чаще всего ходила в темносиней шерстяной юбке и белой кофточке. Шура Дубровина была всегда строга к себе, настойчивой в достижении цели и обладала большой волей. Майя Пегливанова, комсорг Первомайской школы N6, подружилась с молодой учительницей. Их сближали не только общие общественные интересы, но и увлечение химией. Майя очень любила химию и отдавала ей все свободное время. Шура заметила способную ученицу и всегда старалась помочь ей. Часто Шура приходила к Майе домой, и я их видела вместе, склонивших головы над решением химических задач.
Так началась их дружба, которая переросла в крепкую привязанность...
Весною 1942 года лейтенант из воинской части, стоявшей в Краснодоне, принес Майе маленькую книжку "Таня". Она прочла вслух рассказ о подвиге Зои Космодемьянской и сказала матери: "Она хоть и умерла, но подумай, сколько она сделала, Так умереть не жалко". Потом книжку прочли и ее подруги.
Когда летом 1942-го немцы снова подошли к Краснодону, Майя с мамой, пытались эвакуироваться, но не успели - путь на восток оказался отрезан.
Снова обратимся к воспоминаниям мамы Майи.
...Мы двигались все дальше на восток но все же не сумели уйти от немцев. Доехали до Новошахтинска, в ста километрах от Краснодона, как немецкие солдаты на мотоциклах обогнали нас и отрезали нам путь.
Ехать дальше не удалось. Шура Дубровина, узнала в Краснодоне, что мы застряли в Новошахтинске (ей сказали сосед который вернулся ранее нас в Краснодон). Пешком пришла к нам. Обувь ее все истрепалась ноги были покрыты ранами. Надо было видеть, какая была радость встреча! Всю ночь не спала все распрашивала друг друга точно они годами не виделись.
Немецкий комендант Новошахтинска через несколько дней приказал приехавшим из других мест вернутся к себе. Мы тоже получили повестку. Пришлось собираться в обратный путь...
По дороге у них пытались отобрать лошадь полицаи, но Шура достала повестку коментанта, которая была написана на немецком, и заявила, что полицай могут удостовериться, что им предписано ехать на лошади в Краснодон.
Майя и Шура старались быть спокойными и помогали другим. Рядом с нами ехала подвода эвакуированных с детьми. К ним подошел полицай и хотел забрать подводу. Майя и Шура с серьезным видом протянули ему бумажку Новошахтинского коменданта (повестку), написанную по-немецки: "Вот смотрите, - говорят, - тут написано, что разрешается ехать таким-то и таким-то на серой лошади. Если вы ее заберете, мы пожалуемся коменданту".
Потянулись дни оккупации. Подруги спрашивали Майю - "ну что, секретарь комсомольской организации, что делать будем?".
В августе (по другим данным в сентябре) 1942 Ульяна, Майя Пегливанова и Анатолий Попов стали организаторами молодежной группы для борьбы с фашистами в своём поселке Первомайка . С октября 1942 года она член штаба подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия", в которую влилась их группа.
Листовки, помощь пленным солдатам Красной Армии, поджог биржи труда - принимала во всем этом участвовала и Майя.
Как и когда Шура Дубровина вступила в подпольную организацию установить сейчас уже невозможно. О её деятельности свидетельствуют лишь немногие факты. С Майей она писала листовки от руки и собирала медикаменты.
Шура часто оставалась ночевать у Майи. Мама Майи рассказывала, что Шура часто уходила в 10-12 часов вечера и через 2-3 часа возвращалась. На вопросы матери отвечала:
- Мама, тебе это знать не нужно.
Незадолго до ареста Шура рассказала сестре, что она состоит в подпольной организации. О её деятельности знает лишь муж сестры Кравцов, с которым они часто подолгу беседовали при закрытых дверях.
Из воспоминаний тети Майи Александра Огородняя-Фомина:
Когда начались аресты, ко мне пришла Шура Дубровина и рассказала, что она ночевала у Майи и полицейские Подтынный и Краснов их обоих арестовали, но по дороге её отпустили, так как распоряжения на её арест не было. Я Шуре советовала спрятаться и не ходить домой, но Шура заявила: "Где Майя, там буду и я". В эту трагическую ночью Шура была у нас, потом пришла её двоюродная сестра, которую тоже звали Шура Дубровина, она сказала, что была арестована по ошибке и полиция разыскивает Дубровину - учительницу. Анна Васильевна и я очень просили Шуру прятаться и не ходить домой, но Шура сказала: "Там где Майя и мои товарищи, там буду и я".
Через три дня после ареста Майи ее маме как -то удалось через окно увидеть Шуру Дубровину, смотревшую на меня сквозь высокое окно. Она руками дала мне понять, что Майя спит, но мать поняла, что дочь не может подняться с пола.
Мать Валерии Борц, арестованная вместо дочери вспоминала о том, как вела себя Шура в тюрьме:
"Дубровина Шура - была плотная девушка среднего роста, круглолицая блондинка с голубыми глазами. Она слегка картавила, и это так шло к ней и так мило у нее получалось. Она была добрая, чуткая и отзывчивая. О себе никогда ничего не говорила, всегда успокаивала других и больше беспокоилась об окружающих. Подойдет, бывало, прижмется, погладит волосы или руку и скажет: "Не нужно плакать. Посмотрите, а кому легче, вон у Марии Андреевны ребенок совсем на улице один, и то она не плачет. Ну, успокойтесь". Голос у нее делался каким-то просящим. Она, картавя, говорила: "Поймите, ведь нашим родным гораздо тяжелее, они, бедные, не знают, что с нами. Да и то ли им еще придется пережить". Ей всех было жалко. Но врагов она умела ненавидеть. Когда она говорила о врагах, то все в ней дрожало: голос и даже тело; казалось, будто что-то ядовитое и холодное прикололось к ней, и она с омерзением старается его отбросить.
Из тюрьмы девушки написали записку своим матерям. Рукой Дубровиной Шуры от нее, Майи, Шуры Бондаревой трем матерям:
"Дорогие наши мамочки! О нас не беспокойтесь, берегите своё здоровье. Мы, сидя в полиции, чувствуем себя прекрасно, не падаем духом, и так же будет продолжаться до конца. Придёт время - мы будем снова с вами".
Но этому не суждено было сбыться.
16 января 1943 года после страшных пыток вместе с другими молодогвардейцами Майя Пегливанова и Шура Дубровина были казнены и сброшены фашистами в шурф шахты N5.
К месту казни Майю несли на руках, она не могла идти, палачи переломали ей ноги...
Жуткие протоколы осмотра трупов молодогвардейцев, поднятях из шурфа говорили о том, что пережили парни и девушки перед смертью:
« Майя Пегливанова , 1925 года рождени . Труп обезображен: отрезаны груди, губы, переломаны ноги. Снята вся верхняя одежда».
Дубровина Александра - 1919 года рождения. Извлечена без черепа, на спине колотые раны, рука переломлена, нога прострелена.
И снова возникает все тот же вопрос - кем надо было быть, чтоб сотворить такое...
И как сумели пережить это их матери...
Я, мама и отец Саши и Васи Бондаревых, Иванихиной направились к шахте N5 люди нас встретили и предупредили чтобы не ходили труда. Мы увидели цепь полицейских, которые засыпал штыбом угля кровь . На другой день мы пошли снова к этой шахте и что мы там увидели, стены все в крови, возле дыры шахты кровь, валяются гребешки, а в самой дыре висит застрявший желтый чулок, я вскрикнула, что это Майи чулочек и потеряла сознание. Когда пришли наши 13 февраля, мы стали просить чтобы наших детей достали из шахты, каждый день до поздней ночи мы стояли и ждали когда вынуть чей труп.
Это слова мамы Майи...
На стенах камеры были надписаны имена девушек Майи Пегливановой, Шуры Дубровиной, Уляши Громовой и Герасимовой.
"Нас увозят..." - дальше неразборчиво. "Как жаль, что мы вас больше не увидим". "Да здравствует товарищ Сталин"
1 марта 1943 года Майю, Шуру и их товарищей похоронили в братской могиле героев в центре города Краснодона
Майя Пегливанова и Александра Дубровина награждены орденами Отечественной войны 1-й степени и медалью "Партизану Отечественной войны" 1-й степени. Посмертно
Вечная память!
При подготовки публикации использованы материалы сайта "Молодая гвардия" и "Героям Сопротивления посвящается..."
С уважением, @maksina
