История Союзного государства
«Готов кувыркаться! Все мы ходим теперь именинниками...»
Массовые выступления петроградских рабочих и солдат, произошедшие в феврале-марте 1917 года, заставили отречься от престола Николая II. События Февральской революции – в дневниках и письмах современников
Современникам масштабного исторического события трудно осознать его подлинный смысл и значение. От них зачастую скрыты его глубинные причины, не осведомлены они и о закулисных процессах, направляющих течение истории по тому или иному пути. И конечно, самое главное – они ещё не представляют себе всех последствий происходящего, которые становятся ясны лишь годы или даже целые десятилетия спустя. Быть может, именно поэтому многие свидетельства современников титанических социальных сдвигов оставляют впечатление наивной поверхностности. Далёкие потомки судят дедов и прадедов с высоты собственных знаний о том, «что было дальше», и искренне удивляются их недальновидности и прекраснодушным мечтам в тех ситуациях, когда, казалось бы, уместнее было бы кричать «Спасайся, кто может!».
В личном архиве выдающегося фармаколога, военного врача Василия Павловича Кравкова (1859–1920), сохранившемся в фондах научно-исследовательского отдела рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ), уцелело несколько любопытных человеческих документов, относящихся к революционной весне 1917 года.
С августа 1914 года действительный статский советник В.П. Кравков находился в действующей армии. Новый, 1917 год он встретил в должности корпусного врача 7-го Сибирского армейского корпуса. Корпус входил в состав 7-й армии, занимавшей участок Юго-Западного фронта в Восточной Галиции.
Летом 1915 года, став свидетелем «великого отступления» русских армий из занятых в предыдущем году районов Австро-Венгрии, Восточной Пруссии, а также из польских и прибалтийских губерний Российской империи, до боли напоминавшего позор маньчжурской кампании, В.П. Кравков приветствовал создание Прогрессивного блока в IV Государственной думе, увидев в создании «правительства народного доверия» и последующем сломе «самодержавно-бюрократического режима» единственную панацею от всех бед воюющей России.
Находясь в отпуске в Москве, где с 1914 года проживала его семья, В.П. Кравков писал в своём дневнике 31 декабря 1916 года (13 января 1917 года):
«Последний день проклятого года. (Знал бы он, что ожидает его в следующем! – Ред.) Прочитал на досуге литературу по истории французской революции. Как много похожего на переживаемый теперь кавардак во внутренней политической жизни России! Прогрессивный распад предержащей власти продолжается. Самодержавие в безумном ослеплении своих помазаннических привилегий лишилось последней доли понимания не только общественных, но и своих личных интересов: закусивши удила, оно для настоящего наисерьёзнейшего момента, переживаемого Россией, не измыслило ничего лучшего, как ответить на предъявленные патриотические требования представителей народных удовлетворением их «совсем наоборот». Какое презрение и небрежение к страдальческим крикам угнетенной общественности!»
«В Петрограде кровопролитие было большое...»
В январе 1917 года, побывав по делам службы в столице империи, В.П. Кравков отмечал:
«Магазины и лавки в Петрограде, как и в Москве, полны всякой снедью, бакалеей и мануфактурой; всего можно купить – имей только больше денег. Дороговизна такая же ужасающая. По адресу «тёмных сил» и творящегося озорства в сферах все настроены возбуждённо и озлобленно, можно сказать, революционно. Жаждут с нетерпением все дворцового переворота; довольно открыто все сообщают друг другу, что готовится повторение сербской истории с Александром и Драгой (имеются в виду король и королева Сербии, убитые в 1903 году группой офицеров-заговорщиков. – Ред.); с удовольствием это все смакуют. Впечатление всё-таки получается такое, что каждый негодующий ходит пока лишь с кукишем в кармане, без особенного желания проявить свою волю к действию, и надеется, что всё, что нужно, сделает за него кто-то другой, а не сам он».
Несмотря на то что В.П. Кравков довольно верно диагностировал революционную ситуацию в стране, февральские события 1917 года стали для него полной неожиданностью. Штаб 7-го Сибирского армейского корпуса располагался в захолустном галицийском местечке Завалув, так что новости из столицы доходили до него с большим опозданием. Только 1 (14) марта 1917 года в дневнике корпусного врача появилась следующая запись:
«Пришёл секретный приказ с фронта с воззванием к солдатам, к их патриотическим чувствам по поводу того, что-де в Петрограде и др. городах внутренней Руси «проливается кровь» и т.д. Приводятся в нём сообщения о возникших забастовках и волнениях. Это обстоятельство и для высших-то чинов в передовом районе было некоторой неожиданностью, объявить же о нём солдатам значило бы подлить масла в огонь… Хотя немного, может быть, поздновато, но одумались и спохватились, что-де неладно теперь открывать глаза воинам на совершившееся там, в тылу, скверное дело, а потому решили пробить телеграфно отбой: приказу сему не давать дальше никакого движения и даже изничтожить.
Передают, что в Петрограде кровопролитие было большое – действовали славные казаки с жандармами, забастовали в нём все заводы. Так крепкая наша власть бесстрашно и мужественно идёт вперед… по пути государственного разрушения! Не поздно ли уж будет, если бы теперь политика бесчестного самодержавства пошла на те уступки общественности, которыми последняя раньше и была бы, может быть, удовлетворена?»
2 (15) марта 1917 года, когда обе российские столицы уже праздновали победу революции, на фронте ни о чём ещё не догадывались. В.П. Кравков записывал:
«Беседовал с наштакор по поводу странной телеграммы из [штаба] фронта с обращением к солдатам по поводу происшедших событий в Петрограде. По всему видно, что события имели грандиозный характер, что заставили так растеряться и штаб фронта, и штаб армии, чтобы сломать такого большого дурака посылкой столь опрометчиво-легкомысленной телеграммы. Quem Deus decipi vult – dementat (Кого бог хочет обмануть – лишает разума (лат.). – Ред.) Телеграмму эту, могущую служить интересным историческим документом, приказано сжечь при особой комиссии! С целью смягчить содержание этой знаменитой телеграммы ночью пришла новая, пояснительная, что-де убитых в Петрограде было всего лишь двое, а раненых десять человек! В связи с событиями в Петрограде стоит, очевидно, и назначение бывшего главнокомандующего Юго-Западным фронтом Николая Иудовича Иванова чем-то вроде диктатора, которому должны подчиняться все министры... В «Армейском вестнике», которого не читаю, говорят, имеется известие, что Государственная дума распущена».
Даже 3 (16) марта 1917 года в армии ещё не осознавали всего масштаба происходящего и продолжали жить при «старом режиме», историческая судьба которого уже решилась. Достоверной информацией не владел никто, но какие-то отрывочные сведения с упоминанием новых политических реалий уже циркулировали. В.П. Кравков свидетельствует:
«Вечером распространились между офицерством слухи, что в Петрограде образовалось Временное правительство, во главе его поставлен Родзянко, что rex (царь (лат.) – Ред.) отказался от престола, Протопопов ранен, что расстреливать мирных жителей в Петрограде войска отказались, а усердствовали в этом отношении лишь казачки наши да утирающая слёзы жандармерия. 26 и 27 февраля почти все газеты, кроме рептильных, не выходили. Без крутого переворота не жду я никакого облегчения для страждущей Руси, а в ней ещё так много инертных, невежественных, могущих только быть в роли слепого орудия у всякого случайного гипнотизёра сгноённых вековым гнётом рабов!..»
«Полицейский режим, постыдно сгнивши, рушился»
Ситуация прояснилась лишь 4 (17) марта. В.П. Кравков подробно зафиксировал обстоятельства, при которых узнал о начале новой исторической эпохи:
«11 час. утра; хотел продолжать свою летопись, как, запыхавшись от радостного волнения, прибегает ко мне д-р Толчёнов с сообщением о происшедшем в Петрограде настоящем coup d ’etat (государственном перевороте (фр.). – Ред.), об образовании ответственного министерства, кроме того, о назначении вновь Верховным главнокомандующим Николая Николаевича. Бросивши всё, побежал справиться к наштакор, который подтвердил, что это так и есть, что ночью об этом пришла телеграмма с фронта, которая теперь перепечатывается в тысячах экземпляров для рассылки в войска. Очевидно, что произошли в Петрограде слишком грандиозные события, позволившие схватить наконец за жабры rex ’a , чтобы он решился на радикальный шаг. Он действительно отказался было от престола, но вследствие осложнения вопроса из-за престолонаследства ему предложили пока не рыпаться и оставаться на своём троне. Только министерский кабинет образован весь из народных избранников! Ура! Ура! Я от неожиданной радости не могу писать: дрожат руки, не нахожу себе места, ничем не могу заниматься… Весна, политическая весна для России! Теперь, думается мне, не нужны будут пулемёты в России, которые расставлены были там по каждому участку; теперь их можно будет везти сюда на фронт, а с ними и всю неустрашимую нашу полицию! Князья Львовы, Милюков, Керенский, Мануйлов, Терещенко, Шингарёв, Годнев, Гучков, Коновалов, Некрасов – вот истинные наши народные министры!.. Ура!.. Ура!..
Готов кувыркаться! Все мы ходим теперь именинниками. Теперь можно сказать, что, «слава Богу, у нас имеется даже парламент». Полицейско-приказной режим, постыдно сгнивши, рушился. Пролилось много крови, чтобы раздавить эту гнусную гадину; теперь всякий из нас будет проливать кровь уже с определенным сознанием – за матушку-родину! Rex ’a же – Господь с ним, пусть продолжает его охранять единственный из оставленных прежних министров – Фредерикс, мы против этого ничего не имеем. Молодёжь наша за обедом смело заявляла, что-де пусть он остаётся, пока его не повесят! Не будет теперь правительства из разбойной банды!
Немцы сегодня утром вывесили пред нашими окопами большие плакаты, гласившие: «Всех ваших министров посадили в тюрьму и повесили!» С течением времени последовательно было бы приняться за обновление нашей военной бюрократии, представляющей собой точный слепок с только что рухнувшей гражданской власти со всеми её замашками, навыками и язвами. Вечная память и царствие небесное недавно убиенным в Петрограде, ценой своей жизни двигавшим ответственное министерство, и да благословит Бог труды нашей новой власти, принявшей на рамена свои, скрепя сердце, тяжёлое бремя – из хаоса создать в короткое время порядок. Спасибо японцам, даровавшим нам Государственную думу, немцам же спасибо – за дарование парламентаризма!
Русь-матушка демократизируется. Интересны теперь будут газеты. Интересен вообще исторический момент. Керенский – «трудовик», которого недавно только Протопопов решил привлечь к ответственности за произнесённую им речь в Государственной думе по 102-й статье Уголовного уложения… Керенский теперь министр! Какой-то сон… Тёмные реакционные смрадные тучи должны теперь рассеяться; черви, развившиеся в загнившем государственном организме, должны подохнуть… «яко тает воск от лица огня»…»
5 (18) марта 1917 года в штабе корпуса дождались наконец официальных известий из столицы.
«До самого почти вечера, – записывал В.П. Кравков, – ожидали получения приказа с высочайшим манифестом. «Самодержец» действительно отказался от престола… Предстоит всенародное голосование, и в Учредительном собрании установят образ правления и новые основные законы. О, Боже мой, прямо кружится голова от тех великих событий, пред лицом коих приходится теперь стоять. Боюсь смуты в том отношении, что во всеобщем, прямом, равном и тайном голосовании не может в настоящее время принимать участие та масса людей, которая теперь на театре военных действий; создаётся таким образом почва для мощных агитаций с крайнего левого или правого фланга. Как красиво звучит выражение в манифесте: «…Учредительное собрание своим решением об образе правления выразит волю народа!» Значит, легко может случиться, что в скором времени может быть у нас объявлена и республика?! Страшно подумать. Довольно было бы пока и одного парламентаризма!
Войсковые начальники побаиваются до окончательного выяснения, какому Богу молиться, могущих быть среди нижних чинов эксцессов. Священники наши в недоумении, кого им теперь в церкви поминать… Пока приказано ограничиться формулой «правительствующий синклит и христолюбивое воинство». Можно ли петь теперь «Спаси, Господи, люди твоя» и т.д.? Ничего не известно…
Передают, что Штюрмер, Горемыкин, Протопопов, Щегловитов и многие из деятелей мрачной эпохи – кто арестован, а кто убит. Офицерство во всех падежах ликующе склоняет слова «свобода» и «гражданин»… Каждый теперь должен ближе чувствовать интересы своей родины и иметь больше готовности жертвовать собой ряди только неё, а не каких-то идолищ поганых. То, чего добилась теперь наконец исстрадавшаяся, измученная наша Русь, даже если бы и проиграна была кампания, всё же останется выше всяких побед на поле брани: лучше не владеть Константинополем, да иметь приличный образ правления, чем с Константинополем, да остаться при бухарском «самодержавии»! Земли у нас и без того много, неисчерпаемые источники природных богатств – дайте теперь только свободу жить каждому!
Немцы сегодня утром выставили новый плакат: «Царь отставлен…»... Мне жаль Николашу как частное лицо, но как лицу, облечённому дискреционным, ответственным «noblesse ...» (положением (фр.). – Ред.), ему теперь бы подобало занять место рядом с Сухомлиновым и проч. государственными изменниками – с его супругой! Сколько за его царствование погублено было жизней лучших людей земли Русской! Будет актом большой справедливости, если бы их постигла судьба Людовика и Марии-Антуанетты! Им слишком много было дано, чтобы многое с них и взыскать».
«В Москве у старой власти не оказалось защитников»
Непосредственными свидетелями революционных событий стали проживавшие в это время в Москве дети В.П. Кравкова. 23-летний Сергей Кравков, начинающий психолог, в 1916 году с отличием окончивший Императорский Московский университет и работавший в Психологическом институте им. Л.Г. Щукиной под руководством профессора Г.И. Челпанова, в письме от 1 (14) марта 1917 года сообщал отцу:
«Второй день живём так, что даже не верится, чтобы всё происходящее происходило в подлинной действительности. 27 февраля в Петрограде вспыхнула революция. К народу с Думой во главе присоединились войска. Ныне учреждено уже функционирующее Временное правительство с Маклаковым, Капнистом, Савичем и Милюковым. Прежнее арестовано Думой.
У нас в Москве вчера, 28-го, тоже началась революция; началась с забастовок и демонстраций многотысячных толп народа. Вчера же начали примыкать войска. Сегодня ж весь гарнизон уже присоединился к народу и сконцентрирован у Городской думы и Красной площади. В Думе заседают революционный и военно-революционный комитеты, в руках коих ныне вся власть. Мрозовский (главнокомандующий над Москвой. – Ред.) арестован. Шебеко (гражданский губернатор. – Ред.) скрылся. Они и их люди и не пытались сопротивляться единодушной ненависти всех. Поэтому убито и ранено всего 4–5 человек. Арсенал, Кремль и Манеж добровольно сдались восставшим. Почтамт тоже в руках народа. Политические заключённые из тюрем освобождены. И я сегодня с трепетом видел, как они шли и ехали в автомобилях, убранных красными флагами, под громкое «ура» тысячных толп… Полиция разоружена без кровопролития.
Перед Думой лагерь войск с пушками (ружья убраны красными флагами). Оркестр военный играет «Марсельезу».
Никаких беспорядков нет. Все единодушны, сердечны и радостны…
Судя по выходящим и расклеивающимся «Бюллетеням революции», дело идёт организованно и дальновидно…
Мы все целый день на улицах. Совершенно нельзя ничем иным ни заниматься, ни думать… Чувствуешь гордость за нас… ибо всякой наглости ведь должен быть предел…
Повторяю, что живём как в какой-то феерии. Помог бы Господь нашим вождям не поддаться лишь на лживость и провокацию!
В Москве у старой власти вовсе не оказалось защитников…
Боюсь верить, что и впредь и в других местах дело пройдёт так же бескровно и классически…
Крепко тебя целую и обнимаю. Дойдёт ли до тебя это письмо?
Твой С. Кравков».
Михаил РОССИЙСКИЙ, кандидат исторических наук
Материал дан в сокращённом виде. Хотите полную версию - пишите в комментариях.
© "Союзное государство", № 1-2, 2017
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!
ИСТОРИЯ СОЮЗНОГО ГОСУДАРСТВА
Кто одевал в меха императорскую семью
Из-за чего покончила с собой совладелица Елисеевского магазина
Потанин и Березовский реально пытались продать Сибирь США. Из истории России XIX века,
Как относились в Белой Руси к армии Российской Империи. Рассказ белорусского историка
Княгиня Шаховская - женщина, достойная триллера
Семь интересных, но малоизвестных историй из жизни Хирурга и Архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого)
Профессор РГГУ Данилевский - о легендарности истории древней Руси
Как купцы Рябушинские опустили "Железный занавес" между Россией и Европой