Назвать мой путь на ярмарку мастеров трудным и долгим – соврать. Во всяком случае, в разделе трудным. Зато д-о-о-олгим с чистой совестью.
Вязала я с детства. Причем как-то вот сама по себе. Маму рукоделие не то, чтобы совсем не увлекало, как раз наоборот, увлекало, и ещё как. Просто осилить увлечение она не могла. Первым под нож отправилось шитье. Мою детсадовскую снежинку на утренник дошивала соседка. Следом макраме. Недоплетеная авоська валялась у нас лет десять, может как памятник неким особенно хитрым узлам, а может она рассчитывала доплести. Не знаю. Вязание настигло маму, когда я уже в школу пошла. И худо-бедно начала читать.
Наконец в доме появилась эта книга. Когда и как за давностью лет уже не упомнить. Но факт, есть факт, мама за каким-то лешим её прикупила. Книжка была большой, явно детской, называлась «петелька за петелькой» и отвечала первейшему требованию – картинки.
- Книжка мне?
Оказалось, нет. Книга была куплена мамой с дальним прицелом на носки. Предельно простой бизнес план состоял всего из трех пунктов – прочитать, освоить, выдать к концу февраля подарок. А именно носки. Теплые. На рыбалку.
Дело накрылось медным тазом как обычно где-то посередине. Мама застряла на пятке.
Носки связала я. Следующим летом. Папа большого восторга не выразил, жара мешала. А вот мама страшно гордилась. На работу носила показывать.
С тех пор пошло – шапка, шарф, носки. Параллельно с ними вывязывался характер. Во времена моего советского детства это называлось хорошая девочка. А сейчас называют красивым словом интроверт. Тем себя и успокаивала. На фига мне в какие гости. Не-а. Интроверт я.
Жизнь внесла коррективы сразу, как только посетила меня светлая идея монетезировать хобби. К тому времени я уже лет пять, как обзавелась некрасивым диагнозом, совсем некрасивой пенсией по инвалидности и думала, что три, четыре тысячи дополнительного дохода её очень, просто очень, украсят.
Вот тут-то и выяснилось, со всей определенностью - никакой я не интроверт, а типичный социопат.
Мало связать, нужно продать. Даже не так, связать дело десятое, ты пойди голубушка продай. И голубушка двинулась. По проторенной, так сказать, дороге. Первое, что я сделала, озадачила поисковик (задача прямо скажем не ахти какой сложности) изумительным вопросом – где продают хендмейд. Только не смейтесь, открылась Ярмарка мастеров.
Пошла.
Так открылась трагедийная часть сюжета. Вязать решила варежки, то есть в принципе-то, конечно, связать я могу всё что угодно, но варежки и шали моя давняя слабость. Итак – варежки. Полистала, что вяжут остальные, определила сама себя как крепкий средний уровень и открыла магазинчик.
Занавес.
В смысле действительно занавес. Тем дело и кончилось. Среднекрепкие варежки никого не интересовали. Решительно никого. Где-то в конце зимы племянница пробовала отыскать мои варежки на Ярмарке – листала, листала, говорит страниц десять точно, и плюнула. Да и я тоже.
Весна.
Но знаете, странное дело, с середины лета мысль о прочно забытых варежках начала опять беспокоить. И настойчиво так. Именно в этот момент и выяснилось, что я социопат.
- Тата, а ты в соцсетях писала, что вяжешь? – стратегию будущего успеха, разрабатывала племянница Оля.
Разница у нас с ней относительно небольшая в двенадцать лет и зовет она меня по имени. Её дети тоже, хотя тут разница, как вы понимаете, о-го-го.
- У меня нет соцсетей.
- Каких нет?
- А никаких.
Она ужаснулась. Резюме - социопат. Оказывается, что к две тысячи двадцатому аккаунта в соцсетях нет только у людей больных и подозрительных. Мало больных, больных душевно.
Самую острую часть разговора опущу, в итоге стратегия свелась к тому, что я как минимум заведу инстаграм.
Ну, чего. Завела.
Честно, не знаю, станет ли инстаграм панацей, но читаю сейчас статейки по продвижению и делается мне жутковато. Кстати, магазинчик тоже реанимировала.