Дорогой Лев Ишиевич! Ташкент как никогда ярко и красочно украшен к новогодним праздникам. Еще несколько дней — и над расцвеченными огнями улицами и площадями раздастся бой Ташкентских курантов. Наш многонациональный Узбекистан вступит под удары главных часов страны в новый, 2019 год.
Перед новогодними праздниками принято подводить итоги. Для Ташкентских курантов они печальны. И мне трудно писать об этом. В уходящем году Куранты, сооруженные в послевоенные годы как Памятник Победе, претерпели неожиданное изменение своего облика. У кафе, которое несколько лет существовало во внутреннем помещении, как-то незаметно для горожан выросла черного цвета пристройка. Поначалу никто не придал особого значения строительным работам, ведущимся у здания главных часов столицы, думали — очередной ремонт. Но когда в одночасье на фасаде вырос большой павильон из черного стекла, горожане возмутились, тут же прозвав его «крематорием». Как и кто позволил изменить архитектурный облик Ташкентских курантов – символа нашей столицы, своеобразного памятника Победе? Реакция общественности была бурной и, казалось, возымела действие. В СМИ появились сообщения об обещании и.о. хокима, что пристройка будет демонтирована.
Как воодушевилась общественность – наконец, мнение горожан услышано и уважено! И действительно, пристройку частично разобрали: сняли черные стекла с окон павильона, убрали две двери, а 19 ноября исчез навес. Но не успели умолкнуть хвалебные комментарии в адрес городских властей, которые, казалось, сдержали слово, как пристройка воскресла, словно птица Феникс. Вновь покрыл её навес, правда, потерявший свою траурную черноту. Выросла с торца здания новая застеклённая пристройка. Осталось только стёкла и двери на место поставить — и кафе заполучит заветную дополнительную торговую площадь. Новые поколения и знать не будут, когда и в знак чего украсило столицу здание с часами на башне, какие мемориальные доски размещались на их стенах, чьи имена были начертаны на них. Они будут знать, что это кафе, присвоившее себя название «Куранты», а не дорогие памяти отцов Ташкентские куранты.
Ишия (Александр) Абрамович Айзенштейн
О Курантах и Ишии Айзенштейне, которому мы обязаны установкой этих уникальных городских часов в Ташкенте, написано много. Немало вокруг главных городских часов сложилось и легенд. Потому общественность столицы провела вечер «Ташкентское время…», посвященный истории этого сооружения. Узнав, что у Ишии Абрамовича есть сын, нашла ваш электронный адрес и отправила приглашение с просьбой принять участие в этом вечере. Спасибо, что откликнулись. Позвольте поделиться с читателями нашей перепиской.
Ответ на письмо первое
— Спасибо за Ваше внимание и интерес к моему отцу, Айзенштейну Ишии ( Александру) Абрамовичу и делу всей его жизни, в которое он вложил гигантский труд, знания и здоровье. Конечно, ему помогали многие люди, так же как и он, любящие свой родной город. Я живу в США, и, к сожалению, не могу приехать на мероприятие по состоянию здоровья. Поэтому посылаю наиболее важные документы, касающиеся биографии отца и истории курантов. Если у Вас возникнут какие-либо вопросы, напишите, я всегда отвечу Вам и дам сведения, которые Вас заинтересуют.
Лев Ишиевич Айзенштейн
Казалось, сам Ишия Абрамович сквозь годы протянул руку. На вечере «Ташкентское время…» мы впервые увидели в презентации, подготовленной автором очерка об истории Курантов Владимиром Фетисовым, портрет Айзенштейна, военный билет и другие документы, фотографии которых, присланные Львом Ишиевичем, я предоставила для проведения вечера. В последующем письме попросила Льва Ишиевича подробнее рассказать об отце и дать согласие на публикацию его рассказа вместе с присланными фотографиями. Хотелось больше узнать о потомках знаменитого часовщика, место упоения которого на городском кладбище часто посещают ташкентцы. Не раз бывала там и сама.
Лев Ишиевич не задержался с ответом.
Ответ на письмо второе
— Хотел написать Вам коротко биографию моего отца и всей нашей семьи, но получается очень много. Пошлю, как только закончу писать. Письма помогает отправлять мне моя жена Лидия. Вы спрашиваете, был ли у отца приёмный сын. Нет, не было. Это, я предполагаю, кто-то так назвал моего сводного брата — Олега Иосифовича Каца. Он работал журналистом и писал об отце и курантах в газете «Вечерний Ташкент».
С нетерпением жду сведений о проведённых мероприятиях, связанных с курантами.
С благодарностью, Лев Айзенштейн
Спустя некоторое время пришло обещанное письмо из Америки, в котором сын Почётного гражданина Ташкента подробно рассказал биографию первого Главного смотрителя Ташкентских курантов. Передаю этот рассказ с небольшой редакцией, не изменяя фактов.
Рассказ Льва Ишиевича Айзенштейна
— Ишия Абрамович Айзенштейн родился 22 декабря 1909 года в Ташкенте. Предки — его отец и мой дед Абрам Моисеевич Айзенштейн – до этого жили в Белоруссии. Затем они переехали на Кавказ, в Грозный, а оттуда — в Ташкент, где появился на свет мой отец. Он был шестым ребёнком в семье. Ишие был всего год, когда не стало матери. Абрам Моисеевич переехал с сыновьями в Самарканд, который до 1930 года был столицей Узбекистана. Там он женился на Марии Савельевне Лаковской, которая после смерти мужа осталась одна с четырьмя детьми — у неё было три сына и дочь. В семье Айзенштейн-Лаковских, таким образом, было девять сыновей и одна дочь, а через год появился ещё один, общий сын — Илья.
Айзенштейн Абрам Моисеевич открыл в Самарканде мастерскую по изготовлению поделок из жести. Заказов было много, они поступали даже из самаркандского аэропорта. В мастерской работали все сыновья. Большая семья жила дружно, всех объединяла Марья Савельевна, и все дети, а потом и внуки, где бы они ни жили, роднились, не теряя друг с другом связи.
Старший сын — Лев Абрамович Айзенштейн, выучился на часового мастера и открыл своё дело, к которому приобщил младшего брата, Ишию. Остальные братья работали в мастерской отца.
Шло время, дети в семье выросли, и каждый пошёл своим путём. Старший из Лаковских, Александр (Сандер), закончил университет и стал юристом; средний, Моисей, поступил в Ташкентский политехнический институт и получил диплом архитектора.
Семья переехала в Ташкент, ставший столицей Узбекистана. В Самарканде остался только Лев Айзенштейн со своей семьёй. В 1930 году Александр Лаковский, юрист по образованию, был назначен помощником первого президента УзССР Ю. Ахунбабаева и работал в Верховном Совете УзССР.
Ишия тоже переехал в Ташкент. Закончив рабфак, поступил на работу в часовую мастерскую ТуркВО, приёмщиком. В этой мастерской проработал сорок лет, не считая пяти лет войны.
С 28 июня 1941 года по 5 ноября 1945 года находился на фронте. В боях под Москвой был контужен, результатом на всю оставшуюся жизнь стал плохой слух.
Расскажу и о судьбе остальных братьев моего отца: перед войной двое из них, Израил и Арон, переехали жить в Ленинград, третий, Давид, — в Баку. Арон был призван а армию и погиб в бою в 1944 году. Израил работал на заводе в Ленинграде, где сгорел во время пожара. Семён тоже был призван в армию — погиб в 1942 году в боях под Ржевом. Давид, Ишия и Илья остались живы.
Из семьи Лаковских никто на фронте не был, кроме Давида, сына Александра. Он дослужился на фронте до звания капитана, а после войны, закончив юрфак Ташкентского университета, успешно работал до выхода на пенсию адвокатом. В конце жизни переехал с семьёй в Америку, скончался в возрасте 81 года. Последние годы мы с ним жили в Америке рядом и тесно общались. Другой из братьев Лаковских, Моисей, жил в Москве, многие годы работал в НИИ «Гипрополиграф», принимал участие в проектировании комплекса «Узполиграф» — это здание находится рядом с театром имени Алишера Навои.
Мой отец, Ишия Айзенштейн, женился на Нине Яковлевне Раскиной. В семье родилось двое сыновей: я и мой младший брат Семён. Он появился на свет спустя 10 дней после призыва отца на фронт, 8 июля 1941 года. К счастью, папа вернулся и увидел младшего сына. Семён жил и работал в Ташкенте, скончался 20 января 1994 года и похоронен в родном городе. Мама умерла в 2003 году, похоронена в Ташкенте.
Я коренной ташкентец, родился и прожил в этом городе до 1997 года. В 1959 году женился на Лидии Алексеевне Тихоновой. Она педагог, более сорока лет преподавала русский язык: сначала работала в школе, потом около тридцати лет в РПИРЯиЛ имени Решетова, доцентом кафедры современного русского языка. После развала СССР РПИРЯиЛ был упразднён и вошел в качестве факультета русского языка и литературы в Университет мировых языков, там моя жена работала до выхода на пенсию. У нас родился сын Алексей, который умер 29 мая 2013 года в возрасте 52 лет.
Я работал в строительных организациях: многие годы в тресте «Узэлектромонтаж», затем заместителем директора завода МЖБК Минавтодора.
Сейчас мы живём в Чикаго, в США. Здесь большая русскоязычная община, которая включает людей из всех республик бывшего СССР, в том числе из Узбекистана. Мы общаемся, особенно с друзьями по Ташкенту: Фаридой Григорьевной Бородиной, которая заведовала лечебным отделением в стоматологической поликлинике Фрунзенского района; семьёй Бориса Тверье — он был заслуженным штурманом СССР и работал на заводе ТАПОиЧ.
У нас есть внучка София и внук Александр, названный так в честь его прадеда Ишии (Александра) Айзенштейна, он продолжает нашу фамилию.
Попросила Льва Ишиевича подробнее рассказать об истории Ташкентских курантов.
— Отец участник Второй мировой войны. Находясь в конце войны в восточной Пруссии, в городе Алленштейн, он увидел на разрушенной городской ратуше часы и обратился к командованию за разрешением демонтировать механизм часов-курантов. Сделать это было очень непросто. Но часовой мастер Ишия Айзенштейн сделал всё, чтобы отвезти их в родной город Ташкент и установить там. Разрешение было получено, и отцу даже дали в помощь двух солдат. Вместе с ними отец демонтировал механизм часов и колокола. Затем вместе с этими же солдатами изготовил ящики и упаковал в них все части часов.
Часы должны были быть отправлены по железной дороге, а для этого нужна была платформа. Получить её было очень трудно — железная дорога была перегружена трофейным оборудованием и материалами. Отцу пришлось искать разные пути, чтобы получить платформу. Он даже делал подарки женщинам на станции, которые занимались оформлением документов для транспортировки. Наконец, платформа была получена, и отец с помощью тех же солдат погрузил часы на платформу, и они отправились в далёкое путешествие.
Отец вернулся с фронта и ждал прибытия часов. Чуть не каждый день ходил на товарную станцию. Он уже потерял надежду, что часы доедут до Ташкента. Но спустя шесть месяцев после отправки, в начале 1946 года, ящики прибыли.
Демобилизовавшись, отец вернулся на свою прежнюю работу, — в мастерскую промкомбината ТУРКВО. Получив груз, он перевёз ящики в мастерскую и установил часы в мастерской. И тут выяснилось, что при перевозке по железной дороге один колокол курантов лопнул, его надо было заменить. Отец обратился за помощью на завод, но там не смогли подобрать нужный химический состав для сплава. Снова надо было искать, кто бы мог помочь ему. В железнодорожных мастерских ему удалось найти старого литейщика, который и отлил колокол.
Установив механизм часов в мастерской, Айзенштейн обратился в Ташгорисполком, который принял решение о строительстве башни для курантов. Работа предстояла большая. Механизм надо было переделать с одностороннего на четырёхсторонний, так как башенные часы на ратуше были односторонние. Для этого были спроектированы и изготовлены дополнительные узлы. Башня была построена. Начался монтаж механизма и всего остального необходимого комплекта для курантов. Для этого понадобилось изготовить четыре двадцатикилограммовые гири и приобрести для каждой из них тросс.
Вся эта большая и сложная работа делалась под надзором и руководством моего отца. Сначала колокола были установлены на открытом месте под крышей, а потом уже — в помещении над механизмом стены оббили штофом, и отец демонтировал колокола туда, где были установлены микрофоны. Сердце курантов — это механизм и его составляющие. Их создал и дал жизнь курантам часовой мастер Ишия Абрамович Айзенштейн, любивший свой родной город — Ташкент.
Помню, как 1 мая 1947 года, в 5 часов утра, мы с отцом пришли на куранты, и отец пустил ход часов. Это был исторический день не только для отца, но и для жителей города: ведь с того времени часы-куранты стали символом Ташкента.
Часы находились на балансе Ташгоросвещения, где отец числился Смотрителем курантов до конца своей жизни. К каждому празднику на башне надо было менять флаг республики. Это приходилось делать мне, так как отцу выполнить такую работу было трудно по возрасту. Каждые четыре года производилась профилактика часов — ремонт, это была серьёзная и ответственная работа.
Отец был скромным человеком. После пуска курантов за свой труд отец был премирован талоном на приобретение домашних вещей по государственной цене. Никакого денежного вознаграждения не было, а с мая 1947 года за обслуживание часов-курантов отцу установили зарплату в размере 69 рублей в месяц. Он ничего не просил и не требовал за свой дар и работу на пользу любимому городу, где он появился на свет и вырос и где родились его сыновья.
После пуска курантов на них была установлена мемориальная доска с именами И.А. Айзенштейна, инициатора установки курантов, и архитектора А.А. Мухамедшина. В 1997 году во время ремонта башни мемориальная доска была снята с курантов и выброшена неизвестно куда.
Я обратился в управление по охране исторических памятников с просьбой восстановить мемориальную доску. Там подтвердили историческую значимость часов-курантов. Мемориальная доска была восстановлена, надпись на ней была сделана на узбекском языке, кириллицей. В это время ввели новый узбекский алфавит на основе латиницы. Поэтому доску сняли, она тоже исчезла.
В то время предприятие по изготовлению мемориалов находилось около станции метро «Космонавтов». Я обратился к директору предприятия, и, спасибо ему, он быстро решил вопрос изготовления новой мемориальной доски. Её установили по приказу хокима города под крышей здания, где она, к сожалению, не видна. Это было 6 июня 1997 года.
Когда скончался отец, на его могиле я установил памятник и решил найти и поставить на нём первую мемориальную доску. Обратился в Ташгоросвещение с просьбой найти её. Мне сказали, что «из уважения к памяти Александра Абрамовича» они постараются. И довольно быстро нашли. Я установил эту мемориальную доску на памятнике моему отцу, и каждый, кто видит памятник, читает надпись о том, кем был Ишия Абрамович Айзенштейн.
Сын Почетного гражданина Ташкента, адресовавший это письмо ташкентцам (оно в оригинале сегодня было опубликовано на сайте «Письма о Ташкенте»), закончил его словами: «С уважением, Лев Ишиевич Айзенштейн».
Что скажем в ответ на эти уважительные слова мы, ташкентцы?
Да, приходя на кладбище, где упокоен Ишия Абрамович, многие видят достойный памятник, который сын установил своему отцу. На плите, под стелой со скульптурным портретом Айзенштейна, прикреплена первая мемориальная табличка. Кто-то смахнёт с неё пыль или уберёт осеннюю листву, кто-то оставит у памятника цветы. Памятник не заброшен, горожане помнят человека, подарившего Ташкенту куранты.
Приведу слова Мухамада Арифджанова из комментария к публикации на сайте mytashkent.uz: «Я помню этого тихого, скромного, с серебристой сединой пожилого мастера часов, который раз в неделю приходил к нам в магазин на Текстиле, где я работал в 80-е годы. Он производил предторговую наладку часов для продажи. Многие из нас и не знали, кем был этот человек для нашего города. Было время, когда часы на башне на сквере остановились и не работали около 2 месяцев. Говорили, что они сломались сразу после смерти своего Мастера. Вот такая история наших курантов. А сейчас под башней курантов, символа Ташкента, циничные вандалы открыли ресторан, банальное питейное заведение».
Еще одна ниточка, связывающая нас семьей Айзенштейнов, – рисунок, который, видимо, долгое годы сохранялся в их доме. Перед отъездом они подарили его Алле Леонидовне Ивановой, она же, когда тоже покидала Узбекистан, передарила памятный рисунок Аркадию Решетову, и тот опубликовал фото картины в интернете.
Я получила письмо Льва Ишиевича с рассказом об отце почти месяц назад – 29 ноября. Надеялась, что городские власти приведут в порядок здание курантов и можно будет написать, что символ Ташкента вновь обрёл утраченный вид.
Горько сообщать, что этого не случилось, несмотря на обещания главы города.
Только сегодня решилась ответить сыну Почётного гражданина Ташкента и опубликовать этот ответ.
Стыдно перед потомками Ишии Абрамовича Айзенштейна. Мы не смогли сберечь не только мемориальную доску на здании курантов — не защитили и само здание.
Тамара Санаева
Фотодокументы предоставлены Л.И. Айзенштейном
26.12.2018. NUZ.UZ.
Дорогие читатели и друзья, на этом наши с вами изыскания по поводу, светлого символа нашего замечательного города закончены, здесь скорее можно написать, действительно закончено и поставлена большая точка в глупых инсинуациях, скорее не инсинуациях тем более глупых, скорее в дикости людей, которые любым способом хотят заявить о себе якобы ... То что они якобы что-то, а не люди, мы с вами убедились, читая предыдущие страницы.
Дыханье розового цветника —
Мученье для навозного жука. Навои
Страшна не чушь которую они несут, страшно происходящее и медленное переделывание и перекраивание всего того светлого, что связано с городом и не только. Своими дешевыми вбросами якобы правды, готовы испоганить растоптать все светлое. Будем надеяться что правда она всегда будет всем известна, а глупость вызывать смех.
Всего Вам доброго дорогие друзья и самое хорошее уже случилось, мы с вами шагая по жизни, остались людьми и с курантами разобрались.
А лучшим средь людского рода стал
Тот, кто под ношей мира не упал. Навои
Всегда помните об этом