Камрин Харди
Когда я с трепетом перевернула последнюю страницу книги, прежний мир вокруг меня прекратил свое существование. Долго смотрела на пустой лист, обхватив голову руками, легкие забыли как справляться со своими обязанностями и простаивали. Казалось, что я лишилась опоры, сошла с орбиты и полетела в темную бесконечность, а вокруг обступает лишь угнетающая пустота.
— Девушка, вы еще что-нибудь будете заказывать? — голос, показавшийся мне необычайно грубым, потому что он был из моего мира, прозвучал как назойливый комариный писк прямо над ухом.
— Что? — на выдохе произнесла я.
Должно быть, в тот момент я выглядела скверно. Какая-то дикая опустошенность промелькнула в моих глазах, и официантка, не промолвив больше ни слова, решила поспешно удалиться. Может она просто испугалась, что я наркоманка или сумасшедшая?
Только собирая сумку, поняла, что заказанный мною имбирный чай давно остыл, а щеки неприятно щипало от высохших чересчур соленых слез. Как после такого я, как ни в чем не бывало, могу вернуться домой, разогреть себе еду, лечь спать?
Из-за духоты, витавшей в воздухе тем вечером, становилось дурно, а меня помимо этого словно вывернули наизнанку, обнажив все слабости. Я возвращалась домой точно в лихорадке, мало осознавая как выгляжу и сколько людей провожает меня беспокойным или подозрительным взглядом. Хотелось, чтобы сон утянул чувства, алеющие во мне горячими углями. Но мозг не хотел засыпать, а время растягивалось, и даже порой казалось, что я в силах его порвать и нырнуть в его лабиринты, найти тебя и... Как бы я поступила, что сказала бы?
Я ворочалась с боку на бок, подыскивая идеальное положение, чтобы крепко уснуть. Прежде удобная кровать, в которой засыпала без особых усилий, теперь казалась нагретой на солнце каменной глыбой. Даже настенные часы своим мерным тиканьем, некогда убаюкивавшим меня, будто насмехались надо мной, вколачивая, как ржавые гвозди, секунду за секундой в сердце. Никогда не чувствовала себя так отвратительно. Я словно маленький кораблик с рваными парусами и поломанной мачтой, затерявшийся в безбрежном океане.
И как это могло кольнуть меня в самое сердце? Нет, оно не просто кольнуло, оно проткнуло его насквозь копьем с зазубренным концом. А вырвать его, все равно, что вырвать сердце, бьющееся и истекающее кровью, со всеми сосудами.
Еще немного и оно разлетится на тысячи кровавых осколков. Внутри бездонная пропасть, а я зацепилась за край и смотрю в пустоту. Неужели это все, что мне осталось? Где найти тебя, где ты ходишь? За какой дверью прячешься? Дни складывались в месяцы, которые превращались в года. Я стучалась в сотни домов, но встречала лишь людей, с которыми не связана ниточкой, ведущей из сердца. А когда пошла за этой серебряной ниточкой сквозь ураганы и ливни, по густым лесам и цветочным полям, обнаружила лишь ее обрезанный конец. Как такое возможно? Все с кем-то связаны, а я...
Я увидела тебя на страницах книги. Знала, о чем ты думаешь и что делаешь. Понимаю, у тебя подобных мне сотни, быть может, тысячи, но ведь только я ощущаю связь с тобой. Эту особую связь. Ты плод чьей-то фантазии, но ты так мил моему сердцу, что оно вянет, как цветок, про который забыли, и он медленно иссыхает, в то время как за окном идет освежающий дождь. Сколько раз я задавалась вопросом: почему ты приглянулся мне? Сбегая от мирских проблем, открывала книгу, ожидая еще одной встречи с тобой, которая в итоге только опустошала меня, потому что я знала — рано или поздно всему приходит конец.
С тех пор как ты взобрался на крепкую полочку в моем сердце, ты не выходил у меня из головы. Я заходила в магазин и, смотря на полки с товарами, думала о тебе. Искала твой образ, всматриваясь в лица, но не находила в них ни малейшей схожести. Реальные люди не вызывали такой бури эмоции, какую вызывал ты.
Я искала тебя во всемирной сети, но там твой образ лишь искажали и опошляли. Все кому не лень признавались тебе в безграничной любви, а мне казались такие откровения неискренними, показушными, от них становилось противно на душе, будто в свой адрес слышишь отборную ложь и брань. Сколько людей игралось тобой! Ты для них был лишь временной игрушкой, мимолетным развлечением, чтобы скрасить скучный период своей жизни. Пронизанные притворностью, твои поклонники исчезали так же внезапно, как и появлялись. Ревность кипела во мне, как вода в чайнике на сильном огне. Меж тем я сама понимала, насколько мои чувства бессмысленны, если даже не могу до тебя дотронуться, ведь тебя не существует, не существовало и никогда не будет существовать.
Однажды твою историю экранизировали. Это было оскорблением. Как посмел актер, пусть даже частично схожий внешне, обладающий шармом и привлекательностью, влезть в твой образ? Очередное искажение и фальшивка, искусственный заменитель, не несущий в себе никакой пользы. Все равно мое воображение рисовало тебя другим. Снова, как из воздуха, появились толпы поклонников. На этот раз их привлекала оболочка, в которую облачили твою судьбу и характер. Они любили не тебя, они любили того, кто играл твою роль. А потом вновь все развеялось, будто ветром разогнало эти хмурые тучи, и на смену тебе пришел другой герой, другой образ, более подходящий по параметрам к нашему не стоящему на месте миру. Я же оставалась тебе верна.
Настал момент, когда ты стал даже собственному создателю, автору твоей судьбы, не интересен. Но я верила, что ты самодостаточный и, что независимо от чего-либо продолжаешь жить где-то в своем параллельном мире, который, увы, никогда не пересечется с моим. Давно привыкла жить, нося тебя под сердцем. Солнце грело меня, дождь хлестал по щекам, я ставила себе цели и достигала их, чаще с трудом и отдаваясь делу полностью, но никогда не забывала о тебе.
Я была уверена, что отличу тебя от миллиона; что почувствую издалека твой запах; что узнаю по стуку твоего сердца. Все также ждала знака судьбы, машинально вглядываясь в лица прохожих, только неудача уже перестала угнетать и выматывать меня.
Порой бывало, что беспокойные мысли охватывали меня и не давали сомкнуть глаз всю ночь, а иногда я, просыпаясь, тянула руку в сторону в надежде, что обнаружу вход в междумирье и тогда смогу спокойно перемещаться по мирам, в одном из которых, быть может, найду тебя. Возможно, я для тебя вымышлена, так же, как и ты для меня. А вдруг ты тоже потерянно ходишь среди толпы и ищешь меня? В таком случае, суждено ли нам когда-нибудь встретиться, если связь между нами протекает через время и пространство?
Я не вела счет дней, но наше одностороннее знакомство длилось уже не первый год. Троллейбус, единственными душами в котором были только я и водитель, поздним рейсом возвращал меня домой. Тяжелая трудовая неделя сказывалась на физическом и моральном состоянии. Дрема нежно обернула меня сладостным одеялом. Но вслушиваясь в стук, издаваемый транспортным средством, я не теряла связь с этим миром, стараясь не проехать свою остановку. Мне чудились бесконечные диаграммы и графики, от переизбытка которых в реальной жизни содержимое желудка настойчиво просилось наружу. Мое отражение в стекле дрогнуло, троллейбус остановился. Я вяло встала и двинулась в сторону открывающихся дверей, случайно кинув взгляд в конец салона.
Сердце опустилось вниз, а потом резко подскочило. Рука словно бы прилипла к поручню, как и ноги к полу. Черным пятном на задних сидениях примостился мужчина, которого раньше почему-то не замечала, ведь была уверена, что я — единственный пассажир, возвращавшийся темным вечером домой. Казалось, он меня не замечал, задумчиво смотрел в ночь за окном, погруженный в себя. Чем дольше я на него смотрела, тем беспокойнее и тяжелее становилось на сердце, словно бы кто-то положил на этот орган наковальню.
Двери с грохотом закрылись, сдвинуться с места было превыше моих сил. Во рту разверзлась пустыня, я не могла сказать водителю, чтобы он выпустил меня. Глаза мои смотрели на мужчину в черном пальто. На спине ощутила непонимающий, но кратковременный взгляд водителя. Троллейбус, наполнившийся шумами, тронулся с места, он не мог ждать неопределившегося пассажира.
Вероятно, мужчина заметил меня краем глаза, или шестое чувство подсказало ему, он повернул голову в мою сторону, в сторону такого же существа в черном пальто. Наши взгляды пересеклись, и в этот же миг я резко ощутила будто нахожусь вне пространства и времени, ничто больше не имело значения, только этот миг, который боялась спугнуть одним неосторожным движением. Видела, как его глаза округлились, а губы взволнованно приоткрылись. Он потянулся рукой за поручень и осторожно начал приближаться ко мне, а я узнавала в нем черты, которые прежде прокручивала лишь в голове. Каждый его шаг пазлом складывался в общую картину. Картину, очертания которой давно уже поселились внутри меня или они были напечатаны там всегда? Даны с рождения судьбой?
Его темно-карие глаза сверкали, будто бы готовые в любую секунду расплакаться, и они заглядывали прямо в самый центр моей души. Весь этот момент длился всего пару секунд, но мне казалось, что я вот уже целую вечность стою в этом троллейбусе с застывшим взглядом на одном человеке.
— Это ты... — произнес он шепотом, тоже боясь спугнуть момент, казавшийся нам обоим большой иллюзией.
Троллейбус загромыхал и остановился, к чему я была совершенно не готова, и кинул меня прямо на грудь мужчины. «Так неловко и глупо», — пронеслось в голове, но эта мысль развеялась без остатка, когда я услышала стук его сердца. Он живой. Он здесь. Он казался таким родным, что эта встреча воспринималась скорее как долгожданное воссоединение.
— Я... — прошептала, прижимаясь к нему сильнее.
Слезы потекли по моим раскрасневшимся щекам, увлажняя его черное пальто, идентичное моему. Его рука нежно погладила меня по плечу так, будто до этого гладила бесконечное количество раз.
— Наконец-то, нашел.