Я люблю гулять со своей немецкой овчаркой Клеей в сквере возле больницы. Собачники, как и все прочие люди, ленивы и далеко от дома не отходят, прогуливая своих животных прямо во дворе.
Я предпочитаю отойти подальше и гулять в более спокойной обстановке. Перед больницей нет домов и людей там поменьше. Но всё-таки встречаются. Об одной такой встрече я и хочу рассказать.
Навстречу шла женщина невзрачного вида лет сорока. Лицо совсем некрасивое. На веках, вокруг глаз и ниже располагались хорошо заметные и многочисленные то ли бородавки, то ли папилломы. И одета она была плохенько.
Она обратилась ко мне первая и сообщила, что только что выписалась из больницы. Надо полагать, что из той самой больницы, возле которой мы находились.
Больничные сидельцы
Тот, кто лежал подолгу в больнице знает это ощущение свободы и душевного подъема возникающее сразу с выходом на свободу. Оно хорошо знакомо и мне. Поэтому я остановился и поддержал с ней беседу.
Больше говорила она. Её было просто не остановить. Было видно, что накипело. Видимо она долго болела, а подходящих собеседников там не находилось.
Клея очень чуткое и сострадающее чужой боли существо. Если у кого-то болела нога, она подходила и лизала ногу, если болела рука, то руку. В этом случае болела душа.
Она подошла, уселась рядом со мной и стала внимательно слушать. А послушать было что. Речь была очень эмоциональной, рвалась из глубины души, хотя и не содержала витиеватых фраз и оборотов.
Повторить это невозможно, но суть сводилась к тому, что жизнь не удалась. Живу в коммуналке. Работа в библиотеке нудная и низкооплачиваемая, мужа и родственников нет, друзья как то не заводятся, да и кому я нужна. Потом она посмотрела на внимательно слушающую её собаку и добавила. Я даже собаку не могу завести. Мне не на что ее кормить и лечить.
Клея поняла. Она встала, подошла поближе и стала лизать ей руку. Я стоял смущенный. Собачей методикой я не владел, а сказать было нечего. Что можно было ей ответить? Предложить ей руку и сердце, но я уже был женат. Утешать я не умею. Любые слова были неуместны. Хотелось просто погладить ее по головке как маленькую девочку. Но она не была маленькой девочкой.
Спохватившись, дама засобиралась. Стала раскланиваться и извиняться. Я тоже с ней попрощался и пожелал ей удачи. Она ухватилась за это слово. Несколько раз повторила, что удача ей не помешает, обогнула нас с собакой и побрела дальше по аллее.
Я и Клея смотрели ей вслед. На ум пришло когда-то прочитанное выражение: «Все мы вышли из Гоголевской «Шинели»».