Иисус, как теперь стало понятно, не защитникам догматов, а «еретикам» сказал: Возложат на вас руки и будут гнать, и будут бросать в темницы, и поведут пред царей и правителей за имя мое. И что претерпевший до конца спасётся.
Иоанн евангелист проповедал нам новую веру – веру в нового бога и в бессмертие душ до воскресения, и, фактически, отменил веру ранней церкви и в Отца, и в воскресение.
Евангелия синоптиков – это свидетельства. Что слышали и видели, то рассказали. Что же Иоанн? Его Евангелие начинается с открытия непостижимых тайн из неизвестного источника. Вернее, источник более-менее прослеживается – Филон Александрийский. Поэтому, его духовные тексты – не откровения от Бога, а философские «открытия» Филона, встроенные в повествование о Христе.
Иоанн понял, что нужен не философский трактат, а сакральный текст, которому бы поверили, не рассуждая, и который приняли бы те, кто уже знаком с другими Евангелиями. И он создал такой текст. Он гений, но… – злой гений!
Кто открыл Иоанну Богослову тайну о Логосе? Апостолы о Логосе не сказали ни слова. И даже мудрый Павел не ведал, что Иисус – Логос. А Иоанн умолчал, где, когда и как получил откровение. Зато Филон Александрийский, хоть и не апостол и не видел Христа, но поведал нам о некоем сыне Бога – Логосе. Написал раньше Иоанна.
Иоанн Богослов был умным человеком. Он не мог игнорировать вопрос об источнике своих «откровений» о Логосе и Боге и оставил намёк сразу после первых строк: Иоанн пришёл свидетельствовать о Свете, дабы все уверовали через него. Итак, всё, что сказано о Логосе, да и вся первая глава подаётся автором как свидетельство Иоанна Крестителя. Хитро и умно, ничего не скажешь – всё приписать такому авторитету. С Крестителем не поспоришь. И поди, докажи, что он такого не говорил.
Все дело в том, что главная идея Евангелия от Иоанна – воплощение Слова. В рыбацких Евангелиях идея воплощения совсем не просматривается. Они что же, по-разному понимали пришествие Христа?
В Библии любое откровение начинается с преамбулы: в лето такое-то было откровение пророку такому-то. Или ещё проще: Так говорит Господь . Известный всем апокалипсис так и начинается: Откровение Иисуса Христа, которое дал ему Бог … Получатель откровения должен быть безупречен, чтобы ему поверили, и ясно излагать, откуда и как он получил слово.
Можно спорить, почему Иоанн Богослов не упомянул про крещение Иисуса. Я уверен, что он сделал это намеренно: из контекста совершенно ясно, что крещения не было! Но об этом можно спорить. А вот сорок дней, которые Иисус провёл в пустыне после крещения до прихода в Галилею, не просто выпадают из повествования Иоанна – их некуда вставить. Некуда! Невозможно! И это не потому, что Иоанну, писавшему позже всех, не было смысла повторяться. Здесь другое – Иоанн спорит с рыбаками о чём-то более важном…
Пересчёт дней приведён им в Евангелии специально, чтобы исключить саму возможность искушения Иисуса в пустыне. Иоанн не просто дополняет остальных евангелистов – он нарочито и рьяно спорит с ними. Он уверен, что искушения Иисуса в пустыне не было и быть не могло! Так же, как в его дискурсе невозможно крещение Иисуса от Иоанна. Иоанн крестил в покаяние! Но в чём каяться Слову, которое у Бога?
Иоанн, старец, написавший своё Евангелие, был честнее последователей. Он считал Иисуса богом и не мог представить, чтобы бог боролся с искушением. И он исключил это. Ни в пустыне, ни в Гефсимании, ни где-либо ещё искушения не было. А вот богословы лукавы. Они приняли его труд, потому что он им понравился, а затем пытались скрестить ужа с ежом, философа с рыбаками – и получили двухприродного Христа, который мог искушаться, но не мог искуситься. Иоанн принципиальный противник человеческих слабостей у Христа.
Но, как говорил Иисус: Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным . Желание устранить искушение Иисуса привело Иоанна Богослова к географическим ошибкам: расстояние между переправой (Вифавара), где крестил Иоанн, и Каной Галилейской не преодолеть и за неделю, а он выделил на это меньше трёх дней. Он не мог предположить, что через сотни и даже тысячи лет кто-то будет копаться в развалинах, оставленных римлянами после Иудейской войны, и составит карту.
Иоанн часто называет Галилейское море Тивериадским. Тивериада, она же Тверия, – один из четырёх священных еврейских городов. Но во времена Христа евреи там не селились и море Тивериадским не называли. Город был скверным для евреев – считалось, что он построен на могилах, на развалинах города Ракката колена Неффалима.
Если бы евангелист Иоанн был рыбаком и апостолом, то не стал бы называть Галилейское море Тивериадским по названию скверной языческой столицы. А если он родился на тридцать-сорок лет позже Иоанна, сына Зеведея, и жил в рассеянии, где-нибудь в Асии, то вполне – город уже воспринимался иным.
С Тивериадой связана ещё одна ошибка этого загадочного автора. Он написал, что известное всем преломление хлебов случилось близ Тивериады. Из текста понятно, что в нём участвовали её жители и те, кто пришёл издалека с Иисусом: на следующий день после умножения хлебов из Тивериады пришли другие лодки (то есть уже были лодки из Тивериады) близко к тому месту, где ели хлеб по благословении Господнем . Похоже, Иоанн не знал, что в Тивериаде жили почти исключительно эллины! А с эллинами евреи хлеб не преломляли, это было совершенно исключено.
Преломление хлеба – обычай евреев, который передался по наследству христианам и со временем, напитавшись энергиями язычества, превратился из благочестивого обычая за трапезой в мистерию. Ученики же и после вознесения Христа гнушались есть с язычниками. Петра даже упрекали за общие трапезы с христианами из язычников, прибывшими к нему от Иакова, так что он таился и устранялся, опасаясь обрезанных.
Когда один раз Иисус и апостолы попытались переночевать в селении самарян по дороге в Иерусалим, те их не приняли. По Иоанну же Иисус целый город самарянский обратил к Богу.
Итак, Иоанн Богослов – еврей рассеяния, живший на десятилетия позже Христа. Но что он за человек? Зачем взялся править благую весть? Зачем собрал записи в одно повествование, и, как сказали бы сегодня, издал компиляцию, добавив немного от себя? Ведь он писал о том, чего сам не видел. Откуда знать еврею рассеяния, какая была столица Галилеи во времена Христа и какая там география?
Иоанн не был рыбаком и вообще не жил в тех местах. Он жил в рассеянии и поэтому не знал географии Палестины. Например, у Иоанна в его Евангелии написано, что из окрестностей Тивериады после преломления хлебов Иисус с учениками переправились на другой берег моря в Капернаум. Три раза повторяется, что Капернаум и Тивериада на разных сторонах моря. А они на одном! С одного берега на другой не попадёшь, не переправившись через Иордан.
Между Гениссаретом и Вифсаидой, например, всего километров десять. Но между ними Иордан. Потому у Марка они на разных сторонах. И Капернаум с Вифсаидой совсем рядом, но на разных берегах, потому что между ними Иордан. Рыбацкие Евангелия можно вдоль и поперёк исследовать. Везде, где сказано: переправились на другую сторону, другой берег моря, это соответствует разным берегам Иордана.
Географических шибок у Иоанна много. Например, он написал о некоем Лазаре, которого воскресил Иисус. Он жил вместе с сёстрами Марией и Марфой в Вифании. Это по Евангелию Иоанна место, рядом с которым крестил Иоанн Креститель. На самом деле от Вифании до Иордана – минимум два дня пути.
Вифания – это почти пригород Иерусалима. У самого Иоанна в другом месте написано, что Вифания, где жил Лазарь, была близ Иерусалима, стадиях в пятнадцати . Ни о какой другой Вифании в Израиле не слыхали. Потому ещё Ориген, не найдя Вифании рядом с Иорданом, предложил писать вместо неё «Вифавара», то есть «Место брода». И теперь в синодальном переводе Евангелия от Иоанна стоит «открытая» Оригеном Вифавара.
Если верить Иоанну, получается, Иерусалим тоже близ Иордана? Иерусалим по Иоанну – на берегу моря Галилейского. Ну хочется Иоанну, чтобы Иерусалим был поближе к воде! И к Иордану, и к морю. После исцеления у Овчей купели иудеи гнали Иисуса, и он из Иерусалима пошёл на ту сторону моря Галилейского в окрестности Тивериады. Это в шестой главе у Иоанна. Но Тивериада на берегу, а Иерусалим в ста пятидесяти километрах от озера.
По Иоанну Пётр с Андреем жили в Вифсаиде, а не в Капернауме, как у синоптиков. А где сама Вифсаида по Иоанну? Непонятно. Она то ли рядом с Иерусалимом, то ли в Галилее. Но от Вифании, где якобы крестил Иоанн, до Вифсаиды Иисус с апостолами добирались в течение дня. И ещё день шли до Каны. Это невозможно.
Все проповеди по Иоанну были в Иерусалиме, а не на берегу и не с лодки. Первый раз у него Иисус с учениками сели в лодку, когда пришли по берегу в окрестности Тивериады. По Иоанну они всё время в Иерусалиме были рядом – не в Галилее. И второй раз по воскресении Христа, когда семеро решили пойти порыбачить. Но это в странной, как будто прибавленной позднее двадцать первой главе.
Иоанн пишет о царедворце, живущем с семьёй в Капернауме – в дне пути от Тивериады. Но царедворец должен жить рядом с дворцом, а дворец был в Тивериаде! Иоанну Капернаум виделся языческой столицей Галилеи, с дворцом и всей эллинской жизнью. А Тивериаду он считал святым городом.
А где жили Иисус и ученики – в Иудее или Галилее? У синоптиков – в Галилее, а у Иоанна – с точностью до наоборот. По Иоанну Иисус в Капернауме, да и вообще в Галилее, не задерживался. Так и сказано: пробыл там немного дней , а потом пошёл в Иерусалим. И ещё лишь один раз Иисус был в Капернауме – после преломления хлебов он проповедовал там в синагоге. И это не случайно у Иоанна. Так же, как и чудеса. Где их творил Иисус? – По рыбакам – в Галилее. В Иерусалиме – только проповедь.
Иоанн подчёркивает – все чудеса совершались Иисусом в Иерусалиме, а в Галилее о них только слышали. Вернее, чудес в Галилее было два и оба Иоанн перечисляет на счёт, специально заостряя: первое с вином в Кане, второе с сыном царедворца. Так и говорит: это второе чудо совершил Иисус… И всё. Да он с учениками и был там всего три раза. По Иоанну, конечно.
Зачем же Иоанн переставил местами Галилею и Иудею? В смысле места проповеди? Затем, что Галилея виделась ему из своего времени насквозь языческой. Он так и пишет: спасение от иудеев ! Из Иерусалима, из Иудеи, но никак не из Галилеи. Иоанн этот вопрос заострил, а мог бы и пропустить, но не нравилась ему галилейская рыбацкая история, она, видимо, казалась ему выдумкой, басней.
В Галилее, по Иоанну, даже проповедовать было некому и незачем: братья попрекали Иисуса, мол, возвращайся в Иудею, что сидишь в Галилее один, без учеников? Здесь тебя никто не услышит. А в Иудее ученики увидят, какие ты чудеса творишь, и поверят в тебя. Нафанаил потому и спрашивал: может ли из Назарета быть что доброе? Там, мол, в Галилее – одни язычники.
По Иоанну Иисус и ученики жили в Иудее, недалеко от Иерусалима. Там Иисус крестил и проповедовал, и чудеса там творил. И проповедь его длилась минимум три года – это сейчас общепринятый взгляд. Это ясно из перечисления праздников. А у синоптиков, особенно у Марка – там год! Это по всему видно – такова логика событий.
И пасха у всех троих упомянута одна – та самая, главная. Правда, у Луки в шестой главе сказано ещё об одной пасхе – но это вставка, которой нет в ранних списках. Так что Иисус жил в Капернауме, а ходил по всей Галилее около года и заходил ещё в Тир и Сидон, и в Кесарию Филиппову – но это всё ещё дальше от Иудеи.
Потому и сказано о Капернауме, что он хуже Содома. Иисус в основном учил там, а потом в Пирее, по дороге в Иерусалим – это на левом берегу Иордана. И когда он впервые пришёл в Иерусалим с начала служения, увидел его и заплакал о нём. А по Иоанну вся проповедь была в Иерусалиме, не в Капернауме. Это в Иерусалиме Христа не слушали и столько раз порывались побить камнями. Всё наоборот.
В Деяниях есть эпизод: все пришли в изумление, когда от Петра исцелился хромой. И начальство не посмело тогда задержать Петра с Иоанном за проповедь о Христе, потому что все видели: ими сделано явное чудо в Иерусалиме . И те же начальники взяли Иисуса и приговорили к смерти? За считанные дни до этого?
Выходит, никто не видел чудес от Иисуса в Иерусалиме. Если бы видели, не посмели бы его убить. Все чудеса Иисус совершил в Галилее. Но одно чудо всё-таки было и в Иерусалиме – по его слову засохла смоковница. Но этого не видел никто, кроме учеников.
Теперь мы уверены, что Иисус все великие чудеса сотворил в Иерусалиме: исцелил слепорождённого и расслабленного, воскресил Лазаря из Вифании. Но это только у Иоанна. А впечатление у многих, что между евангелистами согласие, только у Иоанна всё более духовно.
Иоанн – не апостол, жил в Эфесе и из рассеяния видел явление Христа в ином свете, чем рыбаки. Например, в синоптических Евангелиях евангелисты называют всех так: фарисеи, саддукеи, мытари, крестьяне. А у Иоанна все, кто не язычники и не самаряне, – просто иудеи. В синоптических Евангелиях Иисус называл себя сыном человеческим и ни разу не назвал сам себя Сыном Божиим, а у Иоанна постоянно. Про Христа говорили, что он ест с мытарями и грешниками (Марк). По Иоанну этого нет. И так далее.
Этим спором философа и рыбаков судьба христианства определялась и будущие судьбы мира зависят.
Христос у синоптиков везде упорно называл себя сыном человека (сын человеческий – неправильный перевод). И только у Иоанна Фома говорит: господь мой и бог мой. Христос был сыном Божьим, но в том смысле, как это понимали евреи. Бог – наш Отец. Отче наш... Значит, мы – Его дети. Иисус называл себя сыном человека, какими все мы являемся, чтобы идолопоклонники не придумали, что он сын божий – такой, как их боги, то есть божественной природы, чтобы они не стали поклоняться ему. В таком же еврейском смысле и Пётр назвал его сыном Божьим. А язычники под «сыном божьим» понимают рождённого в буквальном смысле от бога и женщины – так понимают идолопоклонники.
По Иоанну Иисус запланировал свою смерть вместе с Отцом. За наши грехи, мол, кто-то должен понести наказание. Это схемы иезуитов. Но что удивляться, если, по Иоанну, Иисус «все знал заранее» и заранее все спланировал. Тогда он и Иуду специально выбрал для «совершения всего»?
Очевидно, что Отец знал о неизбежности смерти Иисуса, если тот будет до конца исполнять свой завет с Ним. И Его «совет и воля» состояли в отмене несправедливого суда: Бог воскресил Иисуса. Смерть Христа не была продуманным ритуалом жертвоприношения. Так верили апостолы. Сам бессмертный Отец назвал Иисуса, крестящегося в Иордане, сыном. Сын бессмертного будет бессмертным рано или поздно… Если не лишится сыновства.
А по Иоанну смерть Христа была предусмотрена, продумана, нужна, чтобы приготовить на кресте живой хлеб, которым будут питать свои духовные тела те, кто рождён свыше. Это, якобы, поможет нам спастись через мистерию вкушения его тела.
У апостолов Христа убили по закону, но Бог спас его по любви. У Иоанна все наоборот: если бы исполняли закон, то не убили бы Христа. Но Христа убили. И как Иоанн оправдал закон? А так: не было суда синедриона! Всё случилось по промыслу Божьему, это была воля Отца, чтобы Иисус умер на кресте от рук язычников. Они были жертвенным ножом в руке Бога, а убил сына Отец. Это мистерия.
Евангелие от Иоанна – искусственная конструкция, придуманная для спора с рыбаками. Оно кардинально поменяло направление развития христианства. Вспоминают жертву Христа, поют гимны, но причастности к жертве нет. Теперь христиане придумывают её, заменяя реальность в мистерии, а отличить придуманное от настоящего уже никто не может. Литургия уже давно стала театром.
Вот, например, вакханки, они-то соединялись с богом! Разрывали на части коров и коз и поедали плоть воплотившегося в них божества. Они были одержимы своим богом, они верили в это и ясно переживали своё превращение, преображение. И ещё верили, что так обретут бессмертие. Но это самообман. У Еврипида это очень живо описано: Дионис - воплотившийся бог, рождённый от девы. А мать его называли богоматерью. Язычники, считавшие так же и Иисуса богом, сошедшим с небес, подбегали к нему и кланялись.
Почему же Христос не учреждал таинства и богослужение, чтобы все познавали и воспевали его божественность? – Нет, богослужение и таинства учредили жрецы, спустя столетия. А сам он сказал так: благовествовать я должен Царствие Божие, ибо на то я послан. И заповедал преломлять хлеб в воспоминание его смерти ежедневно за трапезой, а не в таинстве, чтобы память о ней была живой, ибо воспоминание – это пища для веры.
Воспоминание меняет нас, именно оно преображает, а не какая-то чудесная природа поедаемой пищи, и не энергии божества. Это не воспоминание воплотившегося языческого бога, как у Иоанна: сшедший с небес сын человеческий, сущий на небесах. Или как в Деяниях язычники говорили: боги в образе человеческом сошли к нам!
Христос не был послан, чтобы доказывать свою божественность. Это стала доказывать церковь, когда стала называться кафолической и православной, и которая представляла несогласных с нею «еретиков» хищниками, угрожавших ее существованию и «спасению душ».
Христос был призван на проповедь Богом, назвавшим его своим сыном в водах Иордана. Но если Иисус бог, то зачем говорить сыну, что он сын? У Иоанна эти слова сказаны Крестителю, а не Иисусу: «это сын Мой», а не «ты сын Мой». У синоптиков ни народ, ни Иоанн Креститель слов с неба не слышали, они были к Иисусу. Если бы Иоанн такое услышал, то не посылал бы впоследствии учеников ко Христу спрашивать: Ты ли тот, который должен прийти, или ожидать нам другого?
Павел псалом цитирует: К ому ещё сказал Бог – ты сын мой, я ныне родил тебя ? Здесь тоже «ты сын» – ко Христу обращение, не к Иоанну и не к народу. – Я ныне родил тебя – этим словом Бог дарует ему сыновство. Причём говорит: ныне. Так не скажешь, если бы сын был рождён прежде всех век . Но в этом псалме – не о крещении Иисуса пророчество, а о его воскресении. Евреи понимали сыновство Богу духовно, а не в смысле природы.
Павел к римлянам написал, что Иисус открылся сыном Божиим через воскресение из мёртвых. Был бы богом, как Иоанн писал, родился бы прежде веков, а не через воскресение. Это значит, что Иисус – человек и рождён Богом воскресением из мёртвых.
Мы суть сыны Божии, будучи сынами воскресения, - это у синоптиков . Значит, Бог рождает сынов воскресением! А у Иоанна рождение свыше – в крещении, от воды и духа, а рождение Христа – предвечное.
В евангелии Иоанна главное в спасении – рождение свыше при этой жизни и вознесение духовного тела на небо в момент смерти. Новое тело рождается от воды и духа, оно не из материи. Это рождение свыше будет оправданием на суде. Не рождение из праха воскресением, а рождение от воды и духа при жизни. Вся беседа с Никодимом об этом. Кто родился, тот стал сыном, кто нет, у того отец дьявол. И тело для рождённого – лишь оболочка, которую можно бросить на земле. У нас все святые так «вознеслись» – без всякого воскресения тела уже на небе царствуют со Христом.
Но Христос не забирал тело на небо. Он оставил его, как пищу. Оно же не из праха, как наше, а хлеб, сшедший с небес. Поэтому у Иоанна нет вознесения Христа. У Иоанна нет истории рождения, крещения, подлинного воскресения и вознесения. Поэтому можно сказать, что сочинение его – это своего рода Троянский конь в новом завете, т.к. учение о соединение природ – неслитно и нераздельно – это возрождение эллинских мифов о воплощении богов, сошедших с неба.
Главное в концепции спасения по Иоанну – родиться от воды и духа. Родился – спасён, фактически воскрес. Это сродни дважды рожденным из Махабхараты. Значит, крещение у него – не знак завета, а таинство, в котором рождаются поверившие в Иисуса, как бога. Место обитания рождённых свыше – не будущая вновь сотворённая земля, а небесные обители, которые уже приготовил Сын на небесах. У Иоанна: В доме Отца моего обителей много .
По учению апостолов пребывание Христа на небе – временное, «до времени совершения всего», а по Иоанну – вечное. По Иоанну сын всегда был там и всегда будет: Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах. Сущий на небесах… У синоптиков Иисус так говорил только об Отце: Отче наш, сущий на небесах . А здесь – о себе ...
Иоанн принёс из язычества идею о рае где-то на небесах. Но Павел говорил: Не Ангелам Бог покорил будущую вселенную, о которой говорим . Вселенная – это обитаемый мир. И в Откровении, да и много еще где сказано, что мы будем царствовать на земле . Это и будет нечто иное, чего сейчас нельзя представить. Не в смысле садов и райских яблочек. А как Павел писал: Н е видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его .
В писаниях апостолов Христос творил чудеса, но не объявлял себя богом или царём. Его все считали пророком, и он не отрекался. Так и сказал о себе: Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своём . Когда Пётр исповедал его Христом, которого все ждали и о котором говорили пророки, Иисус подтвердил. Христос, помазанный Богом на царство сын Давидов из колена Иуды, – это для всех и есть «сын Божий»: когда первосвященник спросил, Иисус и ему подтвердил, что он Христос и сын Божий.
А по философскому трактату Иоанна главное, что проповедовал Христос – это своё божество и веру в себя, как в единственный путь спасения и как в нового бога: он Слово, которое было у Бога и которое само бог; он свет, через который мир сотворён; он сошёл с небес и даёт жизнь миру; он источник воды, текущей в жизнь вечную; он воскресение и жизнь; он хлеб живый; он сущий на небесах. Рождённый от воды и духа и верующий в Сына, евший его сошедшее с небес духовное тело, – не судится, не погибнет, имеет жизнь вечную, будет воскрешён его гласом в последний день. Учение о новом боге, как водится, должно быть легитимировано старым богом: Моё учение не моё, но Пославшего меня .
Иоанн взял евангельские персонажи и ключевые события, а смыслы и понимание – от Филона. Филон к тому времени много лет занимался синкретизмом, соединяя иудаизм с древними учениями востока, по сути – с язычеством. Иоанн – его достойный ученик. У него события и речи Христа так изменены, что смысл благой вести стал противоположным.
(Выдержки из книги Себастьяна Оза Евангелие от режиссера, М., 2020)