"У стены расскажу вам о боли"
АКТ ПЕРВЫЙ:
Чёрный сапог давил наши пашни.
Грязь чужой почвы на тёртых подошвах.
Скот уводили. Мне было страшно.
Избы горели. Врагу было тошно,
Видеть сквозь страх, таких же как я,
Алую злобу, желание драться.
(Не стану топтать выжженный ямб,
Хорей ковырять своим пальцем!)
Был третий месяц войны.
Голод,
Терзал моё брюхо на части.
Сестрёнке своей,
крошки бы отдал.
Не мог я быть безучастным.
На фронт не берут,
мол, косолапый.
Сестрёнку хотел на Урал.
К тёте,
сам – в леса,
как папа,
Штыков
обнажив
оскал.
Письмо. Прочту его, застенчиво:
«Ждём Лесю к весне…
Тётушка Инна.»
Жгу я
деталей
перечень.
Но к чёрту был кинут,
на вилы!
План.
В тартарары.
Его голову,
В пучину реки, под названием
«обстоятельства»:
Нацисты в селе,
солдаты из олова.
Пришли
задушить
подпольников
натиском.
Но так как в лесах их ротами резали,
Выбрали мрази
другой
рычаг.
Что бы давить.
Врезала, врезала,
Мысль
им
с гореча:
Выстроить четверть села,
в яру.
Пустить в диафрагмы людей,
по пуле.
Женщины плачут.
Дети орут.
Пчёл
свинцовых
улей.
Скосил толпу, как серп – колосья.
Жестом таким,
всех партизан,
Хотели заткнуть.
Понял лишь после...
Видел в толпе,
сестрёнки
глаза.
***
Звон.
Звон в ушах.
Рассудок.
Рассудок – в пепел!
Будто испил я ртути ушат!
Горечь утраты,
цепью,
Горло стянула.
Рывок.
Бегу…
…Там, где лежат,
Иван,
Соня...
...Леся.
Дьявол пустил меня на рагу!
Ужинал мной! Косточки – бесам!
Секунда.
Молотят по рёбрам,
Приклады,
дубинки,
руки в перчатках.
Боль бороздила души катакомбы.
Помнила кадр сетчатка,
За миг, до того, как я
окунулся,
В пучину льда
озера Коцит.
Нацист-офицер, палач, смотрит рысью,
Сверху вниз.
Шинель – антрацит.
На веки запомню скотины лицо,
Куратора адской бойни!
Клянусь!
Доберусь!
Накормлю свинцом,
Будет
за горло он
пойман.
АКТ ВТОРОЙ
Сквозь года я пронёс эту злость.
Примкнул к полку. Трудился на кухне.
Алтарь войны?
Я кину кость!
Но!
В сорок третьем,
рухнул.
Уклад мой, до боли привычный.
Картину вижу – ведут "языка".
В спину
винтовкой
тычат.
Знаю его!
Грома раскат,
От копчика – до затылка.
Это тот самый офицер!
Гнев ковырнул висок вилкой,
Ткнул
пистолета
прицел,
В кратер его грудной клетки!
Выстрел.
Обмяк нацист.
Стрелять
желторотых малолеток,
метко,
Война научила.
Особист,
Меня – на губу.
Какие разборки?
Са-мо-су-д!
Над военнопленным!
Плевать!
Хоть расстрел,
хоть порка!
Вот у стены я мгновенно.
***
Под трибуналом я насквозь заколот.
Дайте в руки винтовку вновь!
Кинусь, собакой, гнуть фронт-подкову.
Пятна в памяти – ребёнка кровь.
Голос мой крепок! Рев мой набатом!
К чёрту солдату спасательный трап.
Путь мой – пуля,
пронзил сердце гада.
Закончил!
Улыбаюсь!
Нуже!
Тыльные крысы,
Залп!
***
…Тесал топором мораль,
сквозь строки:
Война – не только бравада.
Война – это руки,
в крови,
по локоть.
Зла
адъютант
рогатый.