Стою на днях у подъезда, фотаю поползня, который замер и распушонился. Дяденька с лицом, измученным явно не нарзаном, встает в нескольких шагах. Смотрит на меня. Потом смотрит туда, куда смотрю я. Но ничего не видит. Снова внимательно на меня. Видимо, пытается понять, всё ли со мной ок или нужна помощь медиков. Снова вперяется взглядом в том направлении, куда смотрит мой объектив, сканирует пространство, но так ничего и не видит.
— Не видите? — наконец спрашиваю я.
— Неа, — мотает головой мужик.
— Вон же, — показываю я, — птичка сидит!
На лице мужика отражается сложная гамма чувств. Вроде я на больную не очень похожа, на алкашку тоже, но эта тётя явно видит нечто невидимое, значит, с ней что-то не так.
— На проводах, что ли? — спрашивает он, мучительно приглядываясь, при этом всё время пытаясь приближаться ко мне, надеясь увидеть то, что вижу я, с моей позиции. А я всё время отхожу, так как он без маски и я тоже.
Поползень замер на солнышке буквально в полутора метрах, его отлично видно.
— Да вооон же! — тычу я пальцем. — Это поползень!
Похоже, мужик увидел. На его испитом, как говаривали классики, лице, читается умственная работа.
— Это, что ли, птичка? — наконец выдаёт он.
— Конечно, — говорю.
Мужик мнётся, видно, что недоумевает.
— Она что... летает?!
Ага, говорю, летает. Хоть и поползень. И ползает, и летает. Про странную эту птичку расскажу подробнее в следующей заметке.