Фома заглянул снова к Виктору, когда стемнело с запотевшей бутылкой самогона.
"Я сопьюсь тут с тобой", - сетовал Виктор.
"Моё дело предложить..."
"Заходи".
Выпили, закусили.
"Какой-то ты унылый", - заметил Фома. "Поди разонравилось в деревне - скоро опять убежишь в город".
"Не дождётесь".
Виктор стукнул кулаком по столу.
Бутылка почти уже опустела, когда Фома спросил:
"А, что у тебя такого стряслось с Иркой страшного, что ты решил бросить семью? Если не секрет, конечно?"
"А", - Виктор махнул рукой. "Достало всё. Одно и тоже. Я же четыре года, как на пенсии уже. Два года как не работал - не то, что не хотел, а не было места хорошего. А за копейки гробить остатки здоровья не хотелось. Ирка достала: всё ноет и ноет. То денег нет, то в доме некому что-то прибить, подбить, подкрасить, подкрутить. А я устал. Устал! Я живой человек. Меня никто не хочет понять. Всем давай! Давай! Только давай!"
Фома похлопал Виктора по спине.
"Успокойся! Не горячись. Перемелется - мука будет".
С утра похмелья словно и не было - вот что значит чистый деревенский воздух. Виктор принялся ремонтировать баню. В полдень он пошёл готовить обед в избу. Он помешивал варево в кастрюле, когда услышал шаги в сенях. Кто бы это мог быть? Виктор посмотрел на вход. На пороге появилась Светка.
"Света?" - удивился Виктор.
"Не ждал?"
"Нет. Зачем?"
Светка сняла с себя платок, бросила его на лавку, выкатила вперёд грудь и стала в позу богини Виктории.
"Остроумов, скажи честно я тебе нравлюсь? Я ещё ничего?"