Отца выписали с больницы умирать с диагнозом «Хобот». Это когда ткани легких заменяются на другие более плотные. Тогда у человека открывается постоянный кашель. А сердце начинает работать за себя и за легкие. От такой нагрузки оно конечно же быстро изнашивается.
Я вызвала терапевта на дом. Пришла женщина лет 50-ти. Почитала карточку больного и сказала: «Я вам ничем помочь не могу! Вас в больнице обследовали! Лечение назначили! Будете эти таблетки пить – будете жить!» - развернулась и ушла.
«Да здравствуют ТЕРАПЕВТЫ» - сказала я ей вслед. И снова вызвала врача на дом.
На этот раз пришел молодой парень. Он оказался нашим новым участковым. Внимательно осмотрев отца, выписал ему дополнительно ингаляции с очень сложной схемой употребления.
Эта схема ослабила кашель. А через некоторое время свела его на нет. Папа смог спокойно дышать.
Но сахарный диабет стал давать о себе знать! Началось загноение пальцев на ногах. Наш уже любимый, участковый направил папу к специалисту. Который оказался специалистом с большой буквы. Тетка предпенсионного возраста брезгливо посмотрела на ноги отца и назначила мазь. Благодаря которой, гангрена стала увеличиваться.
Конечно же я позвонила нашему ангелу хранителю.
И он не заставил себя ждать. Пришел, посмотрел и сказал: «Нужно отрезать пальцы!»
Я пытливо посмотрела и спросила: «А альтернатива есть?»
Он сказал: «Есть. Но вы должны все-таки письменно отказаться от госпитализации!»
«Хорошо !» - сказала я. И написала отказ.
На следующий день врач пришел, вооруженный лекарствами, бинтами и другими препаратами.
Сказал, чтобы я села рядом и внимательно смотрела, потому что мне это придется делать каждый день!
Это было жуткое зрелище. Все болячки нужно было обработать несколькими препаратами и перебинтовать. От этого зрелища меня начало мутить. Но я держалась.
Одну ногу обработал он. Спросил: «Все понятно?»
- Да – вымученно ответила я.
- «Отлично! Теперь давайте ВЫ!»
«О! Господи» - подумала я –«Дай мне сил»
И я начала обрабатывать раны. Сначала брезгливо, по-тихоньку. Но затем, на мое удивление, брезгливость прошла. А на смену пришла забота, участие и еще какое-то чувство. Раннее мне не известное. Я даже не знаю, как его описать. Это чувство собственной значимости. Когда ты понимаешь, что благодаря тебе, человеку становиться легче. Благодаря тебе, человек выздоравливает. Это ни с чем не сравнимое чувство любви, благодарности, собственной значимости и еще чего-то необъяснимого, но такого восторженного.
Каждый вечер я обрабатывала ноги отцу. Раны затянулись и папе стало легче. Конечно же силы оставляли его. Но он жил и был с нами. Терапевт раз в неделю приходил, осматривал папу. Говорил, что все у нас получается. И это давало отцу сил.
Вечерами мы разговаривали о смерти. Отец не боялся смерти. И говорил, что он к ней готов. А я рассказывала ему, что нужно делать, когда он умрет. Это я вычитала из книг «Веды смерти».
Мама крутила нам у виска. А мы смеялись в ответ.
Спустя 2 года папы не стало. Я встретила это спокойно. Без истерик и страданий. Потому что 2 года мы к этому готовились и физически и морально.
В памяти осталось лишь только то тепло, которое мы давали друг другу. И это необъяснимое чувство того, что мы сделала для отца все, что могли и даже больше.
Если бы тогда к нам не пришел наш любимый терапевт. Ничего бы этого не было. Отец бы в течении пары недель угас, оставив недосказанность и недовершенность.
«Да здравствуют, ТЕРАПЕВТЫ!» – говорю я, уже интонацией полной уважения и благодарности к тем, у кого есть это призвание.