Примечание: все события выдуманы, совпадения с реальностью случайны.
_____
Василиса Игоревна сидела на совещании. Совещание было среди замов, и Василиса Игоревна была не рада этому обстоятельству. Общешкольную совещаловку еще можно было пережить, аккуратно спрятавшись за спинами коллег, но совещание замов... Сидишь у всех на виду за круглым столом, как рыцарь, только клоун.
Директор что-то нудно вещала про всероссийские проверочные работы, комиссию из отдела образования, которая свалится завтра как снег на голову, второгодника Петечкина из 7 "Б" и отличницу Катеньку оттуда же, а Василиса Игоревна, стараясь не скрипеть стулом и привлекать к себе поменьше внимания, осторожно отпила из большой кружки горячий сладкий чай с лимоном. На дворе стоял ноябрь, дул промозглый ветер, снег вот уже неделю валил большими мокрыми хлопьями. В школе было холодно: сказывались старые окна, сквозь которые, как их ни заклеивал родительский комитет вообще и каждый учитель в частности, всё равно сквозило. А потому не мудрено, что болели как дети, так и взрослые.
"Эх, - тоскливо подумала Василиса Игоревна, - вот бы сейчас в чай коньячку". Хотя откуда у бедной сорокалетней учительницы мог взяться коньячок? Василиса Игоревна снова отхлебнула чай и... поперхулась. В кружке вперемешку с чаем был коньяк. В пропорции один к одному примерно.
- Василиса Игоревна, - директор прервала свое нудное повествование и строго посмотрела на своего зама. - С вами всё в порядке?
- Да, простите, - надсадно кашляя, пробормотала та.
После совещания были уроки, а в три часа пополудни учительница надела свое старенькое пальто, натянула поглубже на голову бесформенную вязаную шапку, обомоталась огромным платком, который напоминал своим размером скатерть и, подхватив огромную сумку с тетрадями, отправилась домой.
Дома пообедала постным супом и со вздохом села проверять тетради. Через полтора часа спину начало ломить, а в глазах - двоиться от неразборчивых ученических почерков.
- Вот же ж... Неужто специально они так пишут непонятно? Ну как можно иметь такой корявый почерк, курица лапой и то пишет аккуратнее! - в сердцах воскликнула Василиса Игоревна. - Ну почему тетради не могут проверять себя сами?
И тут же все многочисленные тетради взвились в воздух, пару секунд пошелестели страницами и уложились обратно в аккуратные стопочки, рассортировавшись при этом пофамильно, видимо, чтобы оценки в журнал было удобнее ставить.
Василиса Игоревна, как всякая уважающая себя интеллигентная женщина, орать в ужасе на весь дом не стала.
- Сначала коньяк внезапно в чае материализовался, теперь вот тетради не по щучьему велению, но по моему хотению поверились... А может, права была моя прабабка, называя меня в детстве ведьмой, когда я наперекор всему получала то, что по определению получить не могла? - удовлетворенно подумала Василиса Игоревна.
На следующий день 7 "Б" изучал новую тему. Но "изучал" - это громко сказано. Скорее, проходил мимо. За все годы работы это был действительно худший класс, и Василиса Игоревна говорила это не для красного словца. Большинство детей были теми еще сорванцами, и создавалось впечатление, что их "горбы" не исправит и могила.
Шла двадцатая минута урока. Второгодник Петечкин сел к единственной на весь класс отличнице Катеньке и начал что-то негромко ей втолковывать. Конечно, фокус внимания всего класса сместился на них, послышались смешки.
"Было бы здорово, если бы все позакрывали рты и внимательно смотрели на меня и доску", - с тоской подумала Василиса Игоревна.
В классе внезапно стало тихо. Учительница посмотрела на застывший 7 "Б" и на секунду замерла сама. Все тридцать человек сидели, как образцовые школьники времен Советского Союза. Все тридцать человек внимательно смотрели на Василису Игоревну. Все тридцать человек молчали. Казалось: выстрели из пушки - никто не шелохнется.
Василиса Игоревна отмерла и продолжила урок. После объяснения новой темы последовали упражнения. Все тридцать человек послушно писали в тетради. К доске тоже выходили послушно, без обычных пререканий. Ошибались, исправлялись, но - молча. По окончании урока выходившие к доске быстро принесли дневники, раскрыли на нужной странице, терпеливо дождались, пока учительница выставит оценки в вечно зависающий электронный журнал, потом - в дневник, и степенным шагом (а не бегом, как это обычно бывало) вышли из класса.
- Неплохо, неплохо, - хмыкнула Василиса Игоревна и отправилась в столовую.
В столовой стоял обычный гвалт. Кто-то из младшеклассников вылил чай в кашу и теперь глумился вместе с одноклассниками, размазывая месиво по тарелке. Месиво, разумеется, в тарелке оставаться не хотело и выливалось на обеденный стол, пачкая всё вокруг.
- Вот же поросята! - вскрикнула Василиса Игоревна. - Вы что же с едой делаете? Ну-ка марш за тряпкой и чтобы всё за собой убрали!
Организатор всего это безобразия, словно завороженный, поднялся со своего места, подхватил тарелку и умчался в сторону столов с грязной посудой. Потом вернулся с тряпкой и начал вытирать кашечайные лужи. Толку, правда, было мало - он больше размазывал, но столько усердия было в его размазываниях, столько стыда в глазах, что Василиса Игоревна сжалилась и разрешила бедняге покинуть место его принудительного труда.
- Вася, признавайся, что ты ему сказала? - поинтересовалась директор, когда Василиса Игоревна подошла к учительскому столу. - Это ж Сидоров из 5 "А", оболтус еще тот, ему дома вообще ничего не запрещают, он там царь и бог.
Василиса Игоревна пожала плечами.
- Да вроде ничего такого... Всё в рамках педагогической этики.
- Педагогической этики, - пробурчала Мария Федоровна, педагог с пятидесятилетним стажем. - В моем детстве за такое выпороть могли, а вы тут со своей этикой.
- Мария Федоровна! - взмолилась директор. - Ну уже не ваше детство, меры наказания другие.
- Ну-ну, - фыркнула Мария Федоровна. - Всё другое. И программы, и меры поощрения, и меры наказания. Да толку от этого, как от козла... Нет, в общем, толку от этого, - деликатно закончила пожилая учительница, покосившись на проходящих мимо учеников.
После горячего обеда хотелось спать. Хорошо, что было окно*. Василиса Игоревна закрылась в своем кабинете и тоскливо посмотрела на гору бумажных отчетов, что пришли сегодня на электронную почту, долго распечатывались на стареньком принтере (который то ли от старости, то ли из вредности, то ли от всего вместе периодически зажевывал бумагу и противно мигал своими лампочками, принуждая эту бумагу вытащить), а сдать отчеты надо было к "вчера уже было поздно".
Шариковая ручка, нисколько не медля, взмыла в воздух и принялась каллиграфическим почерком Василисы Игоревны заполнять отчет. "Отлично, - подумала та. - Можно и вздремнуть ближайшие полчаса".
Оставшийся рабочий день прошел спокойно. Ученики вели себя как шелковые. Комиссия, заглянувшая было в кабинет с внеплановой проверкой, наткнулась на негодующий взгляд и, покраснев и извинившись, поспешила закрыть дверь с обратной стороны. Директор старательно избегала Василису Игоревну и не мучила никакими отчетами.
"Вот это жизнь, - уже дома, укутавшись в большую тёплую шаль, попивая горячий чай (на этот раз без коньяка) и с любовью наблюдая за тем, как пишутся новые конспекты к урокам, подумала Василиса Игоревна. - Всем бы так!".
_____________
*окно - промежуток в расписании, когда у учителя нет урока.
