Говорят, что тяжелые времена рождают сильных людей, а легкие – наоборот. С этим изречением я полностью согласен, потому что воочию видел, как это происходило.
Я родился в середине восьмидесятых: тогда Союз уже полным ходом шел к развалу, но мои родители еще чувствовали себя достаточно уверенно. Когда инфляция достигла критического уровня, и все сбережения моих папы и мамы превратились в прах, семья поняла, что дело дрянь.
Завод, на котором они работали инженерами, закрылся. Отец долго не мог найти работу, мама быстро устроилась в продуктовый, задействовав все возможные и невозможные связи. Я рос не в нищете, но в невероятной строгости: то нельзя, это нельзя…
Понимаю, что такие условия были только из-за того, что у нас отсутствовали деньги на всякие мои «хотелки», но это все равно отражается в детских обидах. За все, что я получал от родителей, кроме любви, конечно, я должен был «платить»: убираться в доме, ухаживать за псом, мыть посуду, готовить иногда, сдавать металлолом и бумагу… Я был совсем крохой, но это оставило на мне свой отпечаток: за каждое действие я ощущал невероятную ответственность, потому что видел, как мои родители возвращаются уставшими с работы.
В середине 90-х, когда уже стало чуть легче переносить жизненные тяготы, появилась какая-то определенность и народ адаптировался под кризисные условия, мама забеременела второй раз.
Рождение еще одного мальчика было для всей семьи праздником: Кирилл был как будто лучиком надежды для всех нас. Родители надолго уезжали на заработки, пока мы с Кирей жили у бабушки, и именно это заложило основу будущих проблем. Бабушка в малыше души не чаяла: она очень любила детей, а я к тому моменту уже был слишком самостоятельным и свободолюбивым, чтобы подолгу сидеть дома, а не гонять в футбол с деревенскими друзьями или заниматься чем-то полезным.
Годы шли, и Кирилл рос капризным: он всегда получал то, что хотел, потому как бабуля была слишком добра к нему и не проявляла ни намека на строгость, ведь ее так ранили детские слезы.
Родители, которые наконец-то привозили домой большие деньги, покупали ему много игрушек и тех вещей, о которых в свое время я только мечтал.
Когда я подрос и устроился на полставки в кафе официантом, чтобы наконец-то иметь достаточное количество карманных денег, мой брат даже не задумывался о том, чтобы пытаться их как-то добывать самостоятельно. В университет я сдавал экзамены, как и все, а мой брат прошел по большому блату. И, в конце концов, сейчас он превратился в настоящего слюнтяя: из-за своего инфантилизма Кирилл не смог проучиться и двух курсов в ВУЗе. Он частил с тусовками, поэтому без алкоголя его жизнь была больше немыслима. Родители обратились ко мне за помощью, не желая отправлять брата на лечение, и мне пришлось взяться за него.
Дело в том, что работаю я лесником. Так уж вышло, что после того, как я отучился на биолога, мне захотелось пройти настоящую полевую практику – и я махнул в Тайгу на биостанцию. Конечно, говорят, в глуши люди только и делают, что пьют, но я твердо решил исправить Кирилла трудотерапией.
Ему не повезло: моя сторожка находилась прямо посреди леса. Рядом – ни дорог, ни указательных знаков: только я знал, как пройти к зданию биостанции, где припаркован мой автомобиль, чтобы поехать в соседний город за припасами. Под угрозами лишения наследства Кирилл поехал за мной, наивно думая, что сможет отлынивать от работы, но не тут-то было.
Мы проходили каждый день десятки километров вдвоем, чтобы добраться до тех мест, где проводилось наблюдение за животными. Он валился с ног, таская вещи, снимая показатели для научных сотрудников центра и занимаясь средневековым бытом: вряд ли Кирилл в своей жизни хоть раз чистил дачный туалет или мылся из чайника. Сбежать у него бы не вышло: на километры вокруг – незнакомая для него лесная местность. Взять спирт – тоже неоткуда. Так и жили две недели, пока его не прорвало – и мы наконец-то не поговорили.
Удивительно, но лучше всего помогло именно это. Мы обсудили его проблемы, его взгляд на жизнь и поступки, и от этого стали как будто ближе. Он начал делать зарисовки животных, которых видел, вновь возвратившись к любимому занятию и сетуя, что вылетел из художественного колледжа.
Природа, чистый воздух и честность помогли ему прийти в себя. Конечно, пока что страшно отпускать его обратно в самостоятельную жизнь, но такая смена обстановки действительно пошла ему на пользу.