Практически все иностранцы, приезжая в Корею, испытывают так называемый «культурный шок», то есть разного рода потрясения, связанные с непохожестью корейской жизни на жизнь других стран. И это нормально. Но в настоящей заметке речь пойдёт о шоке, которого по идее быть не должно.
По довольно-таки загадочным причинам источником сильнейших переживаний для многих иностранцев в Корее стала жизнерадостная скульптурная группа, установленная у одного из входов в сеульский дворец Кёнбоккун — у тех его ворот, рядом с которыми находится Государственный этнографический музей (국립민속박물관).
И в самом деле, композиция вызывает законные вопросы. Что вообще здесь происходит? Почему дети засунули головы друг другу между ног и выстроились на манер гусеницы? У кого-то случился острый приступ сюрреализма? Или перед нами чья-то педофильская фантазия?
Если вы задаётесь такими вопросами, то, значит, у вас, наверное, было тяжёлое детство: жили вы, скорее всего, в городских джунглях, родители не пускали вас на улицу, чтобы уберечь от её дурного влияния, игрушки ваши были либо деревянными, либо компьютерными, а друзей было мало. Нужное — подчеркнуть. И я почти серьёзно, потому что никак иначе невозможно объяснить, почему многие люди не узнают в корейской скульптурной композиции обыкновенную чехарду — детскую игру, в которую играют, наверное, во всех странах мира с незапамятных времён.
Некоторые из вас, наверное, даже не знали, что чехарда — это в первую очередь игра, во время которой дети скачут друг через друга, как кузнечики, и только во вторую очередь — всякая возня и неразбериха? Я, например, не знал. Пришлось погуглить. Потому что тяжёлое детство, ага: вместо подвижных игр у меня были какие-то дурацкие книжки, программа «Время» и «Международная панорама». А вместо матчей английской Премьер-лиги я пристально следил за социалистическим соревнованием доярок из окрестных колхозов: таблицу их надоев каждую неделю публиковали в районной газете «Заря коммунизма». Я болел за доярку по фамилии Птицына. Кроме шуток. Если бы тогда продавали футболки с портретом товарища Птицыной или её любимой дойной коровы, я бы обязательно купил.
Кстати, если хорошенько подумать, то чехарду в детстве я пару раз всё-таки видел. Правда я не знал, что она так называется, но удивляться тут нечему, ведь правила игры, как и её названия, везде разные. Кто-то просто прыгает через товарища, как через гимнастического козла, а кто-то предпочитает более изощрённые варианты, среди которых, например, игра в слона, когда одна команда выстраивается в цепочку в позе согнувшись, а ребята из другой команды запрыгивают на получившегося «слона», пытаясь его развалить.
Именно такая игра была когда-то очень популярна в Корее. Называлась она мальттук-пакки (말뚝박기), что дословно означает «забивание свай». Думаю, не надо объяснять, какая тут связь. В Японии, кстати, есть точно такая же забава, но название у неё попроще: скакание на коне.
В других странах чаще можно видеть самый простой вариант игры, когда играют по двое. В англоязычных странах прыгают друг через друга по-лягушачьи: в прыжке полагается расставлять выпрямленные ноги в стороны. Отсюда название игры — leapfrog. В Китае скачут козлами (ну, фигурально выражаясь, конечно), на Филиппинах — коровами, во Франции — как овцы, в Голландии — когда через козла, когда через зайца, а в Италии игра называется «лошадкой».
В корейской игре мальттук-пакки команда, подставляющая свои спины, побеждает, если она не рассыпалась под весом соперников, или если атакующие падают на землю, или если они не способны уместиться на «лошадке». Если же «лошадка» упала или рассыпалась, победа присуждается «наездникам».
Возвращаясь к вопросу о том, почему люди всё-таки испытывают потрясение, глядя на скульптуры у дворца Кёнбоккун, могу выдвинуть следующую гипотезу. Да, конечно, все почти видели у себя на родине игру в чехарду в том или ином её варианте. Но в других странах эта игра никогда не имела сакрального значения, поэтому со временем, с возрастом она как-то выпадает из памяти людей. В результате при виде скульптуры с мальттук-пакки людям сначала лезут в голову всякие более актуальные для них на данный момент мысли — о современном искусстве, о половых извращениях и т. п. А ларчик, между тем, открывается намного проще.
С точки зрения корейцев, мальттук-пакки — это очень важный ностальгический символ. Поэтому, если они хотят поставить памятник своим детским годам, идея изобразить именно мальттук-пакки рождается у них легко и естественно. Это как если попросить российского художника нарисовать что-нибудь истинно русское. Согласитесь, что скорее всего, он изобразить берёзку. И хотя в лесах России полно других деревьев славянской внешности и даже, может быть, с лишней хромосомой (простите, что-то смех на меня с утра напал), но никому до них нет никакого дела, ибо священна одна только берёзка. Точно то же самое у корейцев с мальттук-пакки . Это не просто игра, а особая поэтическая метафора безвозвратно ушедшего счастливого детства.
Такие дела.
P.S.: Если вы живёте в Корее и по прочтении настоящей заметки захотели вдруг поиграть в чехарду, напоминаю, что по существующим карантинным правилам в вашей игре могут принять участие не более 4 человек. Нарушение влечёт за собой штраф.
Кстати, вы можете следить за важнейшими корейскими новостями, подписавшись на мой канал в Фейсбуке или Твиттере , а также на Яндекс.Дзене .
