Наконец пиршество подошло к концу. Натали думала, что праздничным ужином все и завершится, однако все собравшиеся последовали в соседнюю залу. За все время пребывания в замке Натали не удавалось там побывать. Натали последовала в эту залу вместе со всеми, надеясь, что все делает правильно. Катажина говорила о проведении форума, но ничего не сказала о том, что должно было быть после. Теперь Натали поняла, что фанатизм Катажины не следовало сбрасывать со счетов.
В зале горели сотни свечей, однако в углах сохранялась темнота. Напряжение исходило от стен. От людей. Таилось в темных углах. Искрилось в свете свечей. В воздухе стол своеобразный затхлый запах; могло показаться, что залу открыли только недавно, а до этого никто не заходил сюда долгое время. Однако все уже было готово.
В центре круга находилось три человека. Один из них (по всей видимости, главный) был одет в алую мантию. Его лицо скрывала черная маска.
– Приветствуем тебя, о Мастер храма! – обратились к нему собравшиеся.
Постепенно Натали стала понимать, что происходит.
Девяносто девять могущественнейших людей принимали в свои ряды еще одного.
На алтаре лежала обнаженная женщина, лицо которой также было скрыто черной маской. Рядом с алтарем стоял безмолвный человек, одетый в черное. Остальные собравшиеся тоже были в черных мантиях, однако их лица можно было разглядеть. Страж подал мастеру новую черную мантию. Вскоре появился кандидат, его привел один из членов паствы. Глаза кандидата были завязаны черной тканью. Кандидат был одет в грубую коричневую мантию, было видно, что она легко снимается.
Мастер кивнул Натали, и она, поняв, что от нее требуется, встала рядом. Около нее на специальном столике находился поднос. На нем уже были приготовлены черные свечи, потиры с вином, какие-то кристаллы и склянки. Мастер протянул руку зачем-то, Натали замешкалась, он недоуменно взглянул на нее. Натали схватила одну из склянок и, по всей видимости, угадала. Мастер взял склянку и обратился к кандидату:
– Ты, безымянный пришел сюда, чтобы получить инициирование, данное всем тем, кто желает величия наших Зловещих богов!
Затем мастер поцеловал жрицу, лежащую на алтаре.
– Безымянный, ты пришел сюда, чтобы отдать нам себя и свой поиск. Ты пришел, чтобы запечатать зловещей клятвой веру, которую ты принял. Тебе оказана великая честь быть допущенным в наш Храм!
Затем мастер повернулся к пастве, сделал в их сторону знак перевернутой пентаграммы левой рукой и сказал:
– Я приветствую вас всех от имени нашего Князя. Пусть его легионы соберутся, чтобы стать свидетелями нашего ритуала! Veni omnipotens aeterne diabolus!
Паства повторила пение «Veni…», после чего мастер повернулся к ним и сказал:
– Безымянный, ты пришел сюда, чтобы разорвать связывающие тебя цепи!
Жрица встала с алтаря и сорвала одеяние с кандидата, оставив его тело обнаженным. Мастер подошел к нему, приближая потир к его губам и сказал: «Пей!». Кандидат выпил вино.
Словно повинуясь невидимому знаку, собравшиеся начали странные танцы, не похожие ни на что, что доводилось видеть Натали. При этом они пели песню на латыни. Потом жрица подняла руки, давая им сигнал остановиться.
– Соберитесь вокруг, мои дети, и почувствуйте плоть нашего дара!
Паства окружила кандидата и стала ощупывать руками все его тело. Пока они это делали, смеясь, мастер несколько раз пел песню, которую Натали уже слышала до этого. Жрица дважды хлопнула в ладоши, и все отошли на несколько шагов назад. Затем она поцеловала кандидата и сказала:
– Мы, благородные, рады, что ты пришел засеять нас своей кровью и дарами. Мы, семья Хаоса, приветствуем тебя, сейчас безымянного. Ты загадка, а я ответ, который начнет твой поиск. Мы, проклятые, приветствуем тебя, смевшего бросить вызов, будучи среди нас. Вначале было жертвоприношение, но сейчас у нас есть слова, которые могут связать тебя с нами на все времена. В твоем начале мы были. В твоем поиске мы есть. До тебя мы существовали. После тебя мы будем. До нас были те, кто никогда не назывался. После нас они будут, ожидающие. И ты через этот ритуал станешь как с нами, так и с ними, Чьи Имена Никогда Не Назывались. Мы, ясные, кто облачился в черное, через них обладаем этим миром, который мы называем Землей.
И вдруг Натали поняла, как это смешно. Как глупо, как пошло. Все происходящее было довольно жутким, но Натали было смешно. Она стояла, опустив голову, с трудом сдерживая смех. Прекрасно отдавая себе отчет в том, какой опасности она подвергается, выдавая себя за Катажину, Натали все равно с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться. При всем желании она не могла воспринимать происходящее серьезно.
И еще ей было обидно. Обидно за то, что эти фанатики обладают такой властью. Глупцы, способные увлечь неокрепшие умы. Безумцы, которые оказались сильнее нормальных. Больные, оказавшиеся сильнее здоровых.
Неужели они на самом деле верят вот в это вот все?!
Но было так.
Нелепый и жуткий маскарад продолжался.
Мастер встал перед кандидатом и спросил:
– Ты принимаешь закон, изложенный нами?
– Да, я принимаю.
Мастер:
– Связываешь ли ты себя словом, делом и мыслью с нами, семенем Сатаны без страха и боязни?
– Да, я связываю.
– Ты подтверждаешь в присутствии этого собрания, что я — твой Мастер и та, что стоит перед тобой – твоя Госпожа?
– Да, я подтверждаю.
– Тогда пойми, что нарушение твоего слова — это начало нашего гнева! Видьте его! Слышьте его! Знайте его!
Мастер указал на кандидата, и паства окружила его, касаясь снова. После этого жрица сняла с его глаз повязку.
Мастер сказал кандидату:
– Отрекаешься ли ты от Назарянина Иисуса – лжеца и всех его работ?
– Я отрекаюсь от лжеца Иисуса и всех его работ.
– Подтверждаешь ли ты Сатану?
– Да, я подтверждаю Сатану.
– Сатану, чье слово есть Хаос?
– Сатану, чье слово есть Хаос.
–Тогда сломай этот символ, который мы ненавидим.
Жрица подала кандидату деревянный крест. Кандидат сломал его и бросил на землю. Все зааплодировали.
Мастер сказал:
– Теперь получи этот символ Сатаны, как символ твоего нового желания и как знак твоей клятвы. Этот знак будет силой, которой я владею, как Мастер. Он всегда будет частью тебя. Это символ тех, кто может видеть. Это метка нашего Князя.
Женщина вручила мастеру склянку с маслом. Он нарисовал на лбу кандидата перевернутую пентаграмму. Затем жрица встала сзади кандидата и прочертила указательным пальцем левой руки символ храма на спине кандидата.
Она встала перед кандидатом и поцеловала его в лоб, затем в губы, грудь и пенис. Затем она хлопнула в ладоши, сделав знак стражу выйти вперед, и сказала кандидату:
– Теперь тебе нужно преподать мудрость нашего пути!
Страж схватил кандидата и, держа его за руки, вынудил встать на колени перед жрицей, которая, смеясь, сказала:
– Смотрите, все, собравшиеся в моем Храме, он думал, что знает нашу тайну, он втайне восхищался своей хитростью! Смотрите, как наша сила преодолела его!
Раздался жуткий смех. Все, все без исключения, кто собрался в этом полутемном зале, исторгли из своих глоток громкий искусственный лживый смех. В этот момент Натали с трудом удерживала себя от паники. Дрожь пробежала по ее плечам. Почему-то ей стало жутко. Рев, вырвавшийся из множества глоток, отразился от высоких каменных стен замка и, многократно усилившись, вернулся обратно издевательским эхом. Но страх был вызван не столько этим, сколько неясным ощущением, будто бы за ней кто-то наблюдает.
И действительно, в этом зале был человек, который пристально следил за ней из-под надвинутого на глаза капюшона. Он знал, кто она. Он давно уже знал, кто она. Ничего из того, что она делала или собиралась сделать, не было для него тайной. Он был впереди нее на несколько шагов, но она об этом не знала.
Огонь в камине погас. Прислужники потушили все свечи. Теперь свет проникал только сквозь высокие подслеповатые окна замка, больше похожие на бойницы. Сиреневатые сумерки стали темно-фиолетовыми, чернота подступала, лишь несколько минут отделяло время от полуночи.
Паства смеялась, в то время как жрица снова надела повязку на глаза кандидата. Начиналось то, ради чего все и собрались. Кто бы там что ни говорил, но все, что было до этого, было лишь символической прелюдией.
Страж связал руки кандидата веревкой. Жрица что-то прошептала кандидату, после чего паства и страж вышли из храма. Натали двинулась было вслед за паствой, но мастер жестом велел ей остаться. Шокированная, она застыла на своем месте, наблюдая, как мастер и жрица сбросили с себя мантии. То, что произошло между ними на алтаре, было квинтэссенцией произошедшей инициации. После чего Натали передала им потиры с вином. Они выпили вино. Мастер выпил вино до дна и передал ей пустую чашу. Натали взглянула на дно, там ничего не осталось. За тем Мастер велел Натали передать им кристаллы. Их поместили в серую закопченную лампу и подожгли. После чего пастве было велено возвращаться.
Натали, вся дрожа, отступила в темноту. Она сделала то, ради чего приехала.
Она разрубила гордиев узел.
Уничтожила главного врага.
Яд должен был подействовать медленно. Через несколько дней. Возможно, ей повезет, и никто не свяжет ухудшение состояния Натаниэля Моргана с несколькими выпитыми глотками вина.
После совершенного акта жрица спустилась с алтаря и приблизилась к кандидату:
– Получи от меня и через меня дар инициации. Так это было, так это есть и так это будет снова.
Она сняла повязку с глаз кандидата, взяла его за руку и повела к алтарю.
Для того, чтобы передать инициируемому то, что уже передал ей мастер. Для того, чтобы совершить с ним то, что уже совершила с мастером.
После этого она рассмеялась, вскинула руки к небу и вскричала: «Итак, свершено согласно нашим желаниям».
Потом взяла мантию с алтаря и набросила ее на кандидата.
Каждый из присутствующих поздравил вновь инициированного поцелуем. После чего Натали было велено раздать всем потиры с вином. Обряд был завершен.