- Всё! Слезай, тебе говорят! У тебя не стоит! Он слез, но неохотно. Карабкаться снова наверх по скользкой лестнице не доставляло ни малейшего удовольствия. Вместе передвинули тяжелую стремянку. -Теперь как? Стоит? - Стоит-стоит! - Давай, давай, давай, Не останавливайся! Стоп! - Ну что опять? - Слезай, ты молоток оставил! - Не подашь? - Нет, Он тяжёлый. Он слез, но неохотно...А с молотом в 9 кг и полными карманами гвоздей на стремянку, да при минус сорока! - Слушай, а до весны не потерпит? - Нет, я сказала! -Где бить-то? - Там, вон там, ещё вон там и там, и здесь, и тут надо было забить! - Как только небо терпит, когда в него забивают 250-е гвозди, да молотом весом 9 кг. - Дамочка, скажите, а нет ли у вас кувалды потяжелей? - Забивай чем дали! Другого нет! - Мастера бы пригласили, человек с инструментом пришёл нужным и гвоздями подходящими. - Ты давай, прибей мне небо, тем что имеем и слезай! Молотом особо не размахнёшься по 250-му гвоздю, прибивая фанерные облака и солнце на фасад павильона. Зима, февраль, минус сорок, а тут облака плывут и солнышко сияет. - А траву прибивать будем тоже на фасад, или так, в снег закопаем? - Посмотрим! О! Хорошо! И вон там, и слезай! Он замах-то делал несильный, но в шляпку гвоздя не попал, зато по пальцам и с криком, как и подобает искорёженному лицу с набором всевозможных слов и букв, всё-таки при даме...провалился вперёд и забыв от боли закрыть рот прикипел им к железной перекладине, взвыв как раненный олень! Внизу замешательство. Потом: Что такое? Что случилось? У тебя всё хорошо? Уже закончил? Слезай? Чего молчишь, отвечай? Он поискал глазами, где дрянь эта визжит, чтобы молот выпустить из руки. Не нашёл. Жаль! - подумал. Одно солнце осталось. Молот не выпустил. - Эй! Мне тебе что, на мобильный позвонить? Ты там ку-ку, или где? Не поверите! Но через 15 минут его сопения и молчания в его кармане зазвонил телефон. Неужели непонятно в её голове, что дело дрянь - подумал он и взял молот покрепче, двумя руками. Боль в отбитых пальцах не прошла, слезы замерзли вместе с веками, губами и языком к железу. Всё очень-очень замечательно! Дышу и то ладно! - подумал и вздохнул. О! Погрею-ка дыханием! Минуты через две-три рот оторвался от железяки, голова наклонилась вниз и проорала обо всём этом небе, солнце, павильоне, дамочке, молоте, гвоздях, лестнице этой неподъёмной. В конце было произнесено слово дрянь! Слезал с весьма большей охотой и даже с особым желанием. Расстался молча. Та смотрела на его почти оторванные губы и глупо улыбалась, промямлив с-спа-си-бо-бо. Молот он оставил себе на память. В серванте стоит, покрытый золотом. Удостоверение инженера ОТ и ТБ выбросил в мусоропровод. Потом весна и лето наступили, занялся он пасекой, а недавно выписали его из больницы, пчёлы покусали. Наверное везёт, да и только. Ах-да! Женился он на ней, осенью, а то совсем у неё дела дрянь. Теперь каждую зиму новое небо гвоздями и прибивают, вместе.
- Всё! Слезай, тебе говорят! У тебя не стоит! Он слез, но неохотно. Карабкаться снова наверх по скользкой лестнице не доставляло ни малейшего удовольствия. Вместе передвинули тяжелую стремянку. -Теперь как? Стоит? - Стоит-стоит! - Давай, давай, давай, Не останавливайся! Стоп! - Ну что опять? - Слезай, ты молоток оставил! - Не подашь? - Нет, Он тяжёлый. Он слез, но неохотно...А с молотом в 9 кг и полными карманами гвоздей на стремянку, да при минус сорока! - Слушай, а до весны не потерпит? - Нет, я сказала! -Где бить-то? - Там, вон там, ещё вон там и там, и здесь, и тут надо было забить! - Как только небо терпит, когда в него забивают 250-е гвозди, да молотом весом 9 кг. - Дамочка, скажите, а нет ли у вас кувалды потяжелей? - Забивай чем дали! Другого нет! - Мастера бы пригласили, человек с инструментом пришёл нужным и гвоздями подходящими. - Ты давай, прибей мне небо, тем что имеем и слезай! Молотом особо не размахнёшься по 250-му гвоздю, прибивая фанерные облака и солнце на фасад павильона. Зима, февраль, минус сорок, а тут облака плывут и солнышко сияет. - А траву прибивать будем тоже на фасад, или так, в снег закопаем? - Посмотрим! О! Хорошо! И вон там, и слезай! Он замах-то делал несильный, но в шляпку гвоздя не попал, зато по пальцам и с криком, как и подобает искорёженному лицу с набором всевозможных слов и букв, всё-таки при даме...провалился вперёд и забыв от боли закрыть рот прикипел им к железной перекладине, взвыв как раненный олень! Внизу замешательство. Потом: Что такое? Что случилось? У тебя всё хорошо? Уже закончил? Слезай? Чего молчишь, отвечай? Он поискал глазами, где дрянь эта визжит, чтобы молот выпустить из руки. Не нашёл. Жаль! - подумал. Одно солнце осталось. Молот не выпустил. - Эй! Мне тебе что, на мобильный позвонить? Ты там ку-ку, или где? Не поверите! Но через 15 минут его сопения и молчания в его кармане зазвонил телефон. Неужели непонятно в её голове, что дело дрянь - подумал он и взял молот покрепче, двумя руками. Боль в отбитых пальцах не прошла, слезы замерзли вместе с веками, губами и языком к железу. Всё очень-очень замечательно! Дышу и то ладно! - подумал и вздохнул. О! Погрею-ка дыханием! Минуты через две-три рот оторвался от железяки, голова наклонилась вниз и проорала обо всём этом небе, солнце, павильоне, дамочке, молоте, гвоздях, лестнице этой неподъёмной. В конце было произнесено слово дрянь! Слезал с весьма большей охотой и даже с особым желанием. Расстался молча. Та смотрела на его почти оторванные губы и глупо улыбалась, промямлив с-спа-си-бо-бо. Молот он оставил себе на память. В серванте стоит, покрытый золотом. Удостоверение инженера ОТ и ТБ выбросил в мусоропровод. Потом весна и лето наступили, занялся он пасекой, а недавно выписали его из больницы, пчёлы покусали. Наверное везёт, да и только. Ах-да! Женился он на ней, осенью, а то совсем у неё дела дрянь. Теперь каждую зиму новое небо гвоздями и прибивают, вместе.
