Я готовилась посетить Израиль. Это была моя давняя мечта. Хотелось и святые места увидеть, и экзотическую страну посмотреть, в которой живет «на четверть бывший наш народ». Видимо, для меня наступил момент, когда желаемое и возможное соединились.
Я как раз сидела за компьютером и составляла план своей поездки: переписывала все интересные для меня достопримечательности и удобные в моральном и материальном плане маршруты, способы передвижения. Занятие это было преувлекательнейшее, я бы даже сказала, сладкое. Всеми моими чувствами я была уже там, в Иерусалиме. Вдруг мое почти экзистенциальное занятие прервал не вовремя оживший скайп. От неожиданности я нажала на кнопочку «ответить с видео» и оказалась лицом к лицу с незнакомым человеком. Разговорились. Беседа, естественно, была лишена каких бы то ни было личных вопросов и эмоций – мы же не были знакомы.
Человек живет в Германии, в Штутгарте. Отлично, это предмет для обсуждения. Страна философов и писателей – можно обсудить что-нибудь вроде Канта или Гете. С той стороны понравилось, что я все это знаю и культуру Германии люблю. Это давало мне право на иронию типа «что русскому хорошо, то немцу смерть». Человек в мониторе принялся смеяться чуть ли не до слез и просил все новых и новых рассказов о наших русских клише по отношению к немцам.
Беседа меня забавляла, потому что впервые попался немец, который не обижался и понимал меня, мои шутки, мои сравнения, которые, в принципе, не имели никакого отношения к проблеме национальной гордости. Расстались мы глубоко за полночь довольные нашим общением. На другой день мы встретились снова, чтобы продолжить приятное для обоих знакомство. Но этот разговор получился совсем иным.
Я поделилась своими планами поездки в Израиль. Но он остановил мой рассказ странным вопросом: «Почему ты называешь эту страну «Израиль»?»
Хмм… А как же мне ее называть? «Палестина! – негодуя, заявил мой друг, — Ты разве не знаешь?». Как не знать – знаю, конечно. Только я не ожидала такого странного поворота. Все, кто хочет увидеть Иерусалим, едут в Израиль, и никуда больше.
Вот так вот! Нет такой страны для моего нового друга, а есть Палестина. У меня, само собой, сразу появилось множество вопросов, на которые я получила ответы.
Назавтра я уже собиралась в Палестину.
Моего немецкого друга звали Хишам. Я раньше такого имени не встречала, поэтому никак не отреагировала на его представление. Оказывается, это древнее арабское имя, а мой друг – никакой не немец, а палестинский араб, сорок лет как живущий в Германии по двойному гражданству – немецкому и израильскому. В Германии он очутился, будучи ребенком. Вся его большая семья расползлась по миру: кто в Австрии, кто в Дании, кто в Америке. В Израиле остались родители да две сестры. Всего же в его семье было девять детей.
Давно, в конце 60-х гг., Европа, чувствуя свою историческую вину перед палестинцами, у которых отобрали землю, страну и родину целыми группами вывозила арабских детей, учила их и давала возможность обустраиваться у себя. Вот и Хишам оказался среди этих счастливчиков.
Сейчас он вспоминает о своем детстве и юности спокойно, а тогда это был страшный выбор. Без родных, без языка — его обрекали на сиротство в чужой стране. Тем не менее, Хишам вырос, выучился, обустроился, женился и родил четверых детей. Но немцем не стал. Это удивительно, но, прожив более сорока лет на немецкой земле, он сохранил свою веру, свою память и свою причастность к палестинской судьбе.
Что меня поразило, так это то, что он не особо ассоциировал себя с сытой и благополучной Германией. Его душа была там, где живут бесправные и нищие люди в условиях на выживание в надежде когда-нибудь обрести свою родину.