«Посмотри на этот мир, детка… Весь он создан мужчинами – их разумом и руками…» – так почитатели патриархальных ценностей аргументируют свои взгляды перед представительницами слабого пола. И с этим трудно спорить – слова «автор» и «творец» в русском языке вообще не имеют формы женского рода…
Мужчины придумали и превратили в явь космические корабли и самолеты, архитектурные ансамбли и дорожные развязки, поезда и автомобили. Изобретательский гений мужчины наводнил наш быт холодильниками, пылесосами, блендерами, фенами, стиральными и посудомоечными машинами… Хотя, постойте… Именно здесь, на радость феминисткам, я позволю себе прервать хвалебный гимн мужскому разуму. Ведь, посудомоечную машину изобрела женщина!
Это было особенное изобретение, для которого не подходит привычный девиз «Лень – двигатель прогресса». Изобретательнице посудомоечной машины американке Жозефине Кокрейн (Josephine Cochrane) было не лень мыть посуду. Она ее вообще не мыла, так как подобной работой в ее доме занималась прислуга. Что же подвигло добропорядочную даму, не знающую нужды и проводящую время в светских развлечениях, заняться неженским делом?
Можно предположить, что виной всему были гуманистические идеи, витавшие в воздухе на рубеже 19-20 веков. Дескать, жалостливая Жозефина стремилась облегчить непосильный труд служанок, и… Но это будет неправдой. По отношению к девушкам, моющим посуду в доме, госпожа Кокрейн испытывала совсем иные чувства: она приходила в ярость от их неуклюжести! Ее любимый китайский сервиз 17 века после каждой мойки таял на глазах. Хрупкие и, кстати, очень дорогие фарфоровые блюда не выносили грубых прикосновений и постепенно из-за многочисленных сколов с полок посудного шкафа перекочевывали в мусорное ведро.
Очередная «травма», полученная фарфоровой драгоценностью, исчерпала терпение хозяйки дома, и в один прекрасный день она произнесла историческую фазу: «Если никто не собирается изобретать посудомоечную машину, то это, в конце концов, сделаю я!».
Для столь амбициозного заявления у Жозефины Кокрейн были веские основания. Успех ее предприятию сулили… гены. Ее прадед Джон Фитч (John Fitch) прославился в конце 18 века как изобретатель одной из моделей парохода, прошедшей успешные испытания на реке Делавэр. Построенное им судно приводилось в движение механическими веслами, а в роли гребца выступала паровая машина. Уже в 1790 году, задолго до появления парохода Фултона, пароход Джона Фитча совершал регулярные грузовые рейсы между Филадельфией и Трентоном. Несмотря на то, что талантливый изобретатель Фитч не был примерным семьянином, о продолжении рода он все же позаботился. Сын, которого его жена воспитала в одиночку, благополучно вырос и вступил в брак, результатом которого стало появление на свет Ирен Фитч, матери Жозефины.
В семье, где 8 марта (!) 1839 года родилась будущая изобретательница, царила атмосфера творчества, постоянно обсуждалось появление технических новинок и научных открытий. И это была вовсе не дань памяти знаменитому предку. Отец Жозефины – Джон Гарис, инженер, также сумел прославиться на новаторском поприще. Он сконструировал гидравлический насос, который позже широко использовался при строительстве Чикаго.
Нужно ли объяснять, что для девушки с такой наследственностью и воспитанием решение технической задачи было занятием даже более естественным, чем, скажем, шитье или вязание крючком, однако очевидным для окружающих это сделалось далеко не сразу, жизнь ее складывалась вполне тривиально. После смерти матери Жозефина какое-то время жила вдвоем с отцом.
Позднее, после пожара в частной школе, которую посещала юная мисс Гарис, отец отправил ее к старшей сестре в Иллинойс. В 19 лет Жозефина, как и положено, вышла замуж. Мужем ее стал 27-летний политик и бизнесмен Уильям Кокрейн. Жизнь молодой пары, поселившейся в уютном особняке в графстве Шелби, предполагала развлечения, приемы и званые обеды, от уровня организации которых напрямую зависела карьера господина Кокрейна, а, значит, и благосостояние семьи в целом. Жозефина с головой ушла в заботы о муже и доме.
К сорока годам госпожа Кокрейн превратилась в настоящую светскую львицу. Твердо решив однажды спасти от гибели свою гордость – фамильный фарфоровый сервиз, она вовсе не собиралась мыть его собственноручно. Жозефине была нужна соответствующая машина, которой, к сожалению, еще не существовало. Справедливости ради нужно отметить, что ее предприимчивые соотечественники уже пытались трудиться на этой ниве, но…
Запатентованная Джоном Гоутоном в 1850-м году «машина, моющая посуду» делала этот процесс долгим и невероятно сложным. Посуда в машине, имеющей цилиндрическую форму, слоями закладывалась в вертикальную шахту, а затем снова и снова окатывалась горячей водой, которая стекала в специальные резервуары внизу устройства и с помощью рычага снова отправлялась наверх. Качество такого мытья также оставляло желать лучшего, с чем ни одна уважающая себя хозяйка дома никогда бы не примирилась, и уж тем более Жозефина Кокрейн!
Идея новой машины посетила изобретательницу после одного из чаепитий. Уединившись в библиотеке, за полчаса она сделала набросок устройства. Согласно идее Жозефины, посуда сортировалась и, в зависимости от своего типа, группами жестко закреплялась на стойке. Мыть ее должна была не стекающая вода, как в машине Гоутона, а вода, поступающая под давлением. Оставалось продумать детали и приступить к реализации задуманного. До того счастливого момента, когда «и гости сыты и тарелки целы», оставалось совсем чуть-чуть…
В 1883 году поглощенная разработкой своего детища Жозефина и опомниться не успела, как ее жизнь коренным образом переменилась. Уильям, ее блистательный муж-бизнесмен, «восходящая звезда партии демократов», находясь на отдыхе, заболел и через две недели умер вдали от дома. Среди причин такого стремительного развития болезни врачи назвали злоупотребление алкоголем.
Оплакивая мужа и принимая его дела, 44-летняя вдова Кокрейн постепенно поняла, что проблема создания ее посудомоечной машины из мелко-бытовой превращается в жизненно-важную. В наследство Уильям оставил ей лишь долги, а значит, выживать в этом мире ей придется самостоятельно.
Для того чтобы получить первый опытный образец, Жозефина обратилась за помощью к специалистам. Каждый из них, руководствуясь предложенной идеей, конструировал что-то свое, но в итоге получалось вовсе не то, чего пыталась добиться госпожа Кокрейн. Оставался один выход – приспособить под опытную лабораторию подсобку собственного дома и начать творить самостоятельно.
Кокрейн наняла себе в помощники механика иллинойской железной дороги Джорджа Баттерса и уже через два месяца смогла продемонстрировать миру первую машину, которая действительно мыла посуду, а не просто создавала видимость этого процесса.
28 декабря 1886 года Жозефина Кокрейн получила патент на «Посудомоечную машину Garis-Cochran». В патентном письме принцип действия своего изобретения она объясняла следующим образом: «Мое изобретение имеет отношение к усовершенствованию машин для того, чтобы мыть посуду под непрерывным потоком мыльной пены или чистой горячей воды, которая подается к вращающейся корзине, держащей стойки и клетки с посудой…».
Как наглядно демонстрирует случай с машиной Гоутона, получить патент – это еще не значит достичь успеха. Соседи и приятели Жозефины в один голос восхищались ее твореньем, называя новую машину «благословением для человечества», но теперь изобретательнице нужно было добиться признания другого рода. Ей предстояло стать бизнес-леди и заинтересовать своим товаром потребителя.
Продать первые посудомоечные машины домохозяйкам было невозможно. Их мужьям не хотелось выкладывать 150 долларов за машину, работу которой женщины на кухне ежедневно выполняют совершенно бесплатно. По совету своего знакомого бизнесмена Жозефина решила искать покупателей среди владельцев крупных отелей и ресторанов в Чикаго. Первым ее покупателем стал один из самых знаменитых отелей в стране – Palmer Hotel, вторым – не менее известный Sherman House.
Сегодня уже и представить себе нельзя серьезности той проблемы, с которой Жозефина столкнулась в первую очередь. Ей пришлось нарушать табу! До того памятного визита в Чикаго она, взрослая женщина, НИКОГДА не появлялась в людном общественном месте в одиночку, без отца или мужа. «Фойе Sherman House показалось мне шириной в милю. Я думала, что потеряю сознание, но я все выдержала и заключила сделку на 800 долларов, это моя победа» – много лет спустя рассказывала госпожа Кокрейн в одном из интервью.
За первой победой в бизнесе последовали другие. А потом был настоящий триумф мирового уровня. В 1893 году девять посудомоечных машин Garis-Cochran демонстрировали безупречное качество своей работы перед посетителями Всемирной выставки в Чикаго и получили приз «За оптимальную конструкцию и надежность».
Вскоре новые кухонные помощницы стали неотъемлемой частью пищеблоков многочисленных госпиталей и учебных заведений, уделяющих больше внимание санитарной обработке посуды. Машины Garis-Cochran теперь выпускались на заводе, который Жозефина сумела открыть, отремонтировав полученное в свое распоряжение заброшенное школьное здание. Продажи росли с каждым годом – на товар, предлагаемый госпожой Кокрейн, наконец-то обратили внимание американские домохозяйки.
В 1912-м, в возрасте 73 лет Жозефина еще была полна сил и самостоятельно руководила предприятием. В 1913-м ее не стало. Спустя три года компания Жозефины Кокрейн была приобретена производителем известного бренда бытовой техники «KitchenAid» – фирмой «Hobart», в настоящее время влившейся в «Whirlpool Corporation», число сотрудников которой уже перевалило за 70 000. Среди разнообразия выпускаемой здесь бытовой техники видное место занимают посудомоечные машины.
Внучки и правнучки того первого образца «Garis-Cochran» значительно эволюционировали. Производитель уверяет, что сумел их снабдить даже «шестым чувством»: теперь они сами определяют степень загрязнения посуды, выбирают температуру, количество воды и продолжительность мытья, экономят каждый грамм моющего средства и каждый киловатт электричества. Однако принцип, предложенный изобретательницей Жозефиной Кокрейн более века назад, до сих пор остается вполне актуальным, за что она как изобретатель посудомоечной машины в 2006 году была включена в список американского Зала славы изобретателей (National Inventors Hall).
Вернемся к разговору с уже известным нам сторонником патриархальных ценностей. Познакомившись с этой историей, он, естественно, возразит: «Жозефина Кокрейн – это лишь исключение, подтверждающее правило, касающееся доминирующей роли мужского интеллекта». Не стану спорить. Конечно, пусть мужчина изобретает, создает, творит! Ведь иначе за него это сделает женщина…