Меня зовут Саша Жеглов, мне 57 лет. Я одинок и несчастлив. Родился в Москве в полной семье. Кроме меня были старшие дети – мальчик и девочка. В 4 года от меня отказались родители. Мать сдала меня в психушку. Почему? Я не знаю. Наверное, был какой-то диагноз. Потом я учился в интернате. Летом дети уезжали в пионерский лагерь. Все, кроме меня. Я всегда брал то, что плохо лежит. Первый срок получил в 82-м за кражу. Писал из колонии маме, она не отвечала. 11.12.86 вышел на свободу, поехал на Пресню к другу по интернату Сашке. Он жил с женщиной. 31.12.86 я ждал Сашку в его подъезде. С верхнего этажа спустился мужик и грубо сказал, чтобы через пять минут меня здесь не было. Я возразил, что жду друга и не распиваю. Вскоре мужик вернулся, представился сотрудником угрозыска, схватил меня за шкирку и потащил к выходу. Я стал вырываться, мы подрались. На помощь прибежал Сашка. Вдвоем мы отмудохали мусора. Приехал бобик, нас загребли. 87-ой год я встречал в камере, был пристегнут наручниками к лавке. Помню, в дежурке по телеку пела София Ротару. Так я получил второй срок. 31.12.89 меня выпустили. Новый год отмечали с Сашкой и его женой на Пресне. Больше у меня никого не было. Однажды встретился с батей, спросил у него, почему я не живу с вами в трехкомнатной квартире? Что я такого сделал? Он молчал. Когда прощались, батя дал мне двадцать пять рублей и сказал: «Извини, больше нет, твоя мать меня самого из дома выгнала».
Потом было еще три срока. Кража, грабеж, разбой. В 93-м помню откинулся, прихожу к Сашке, а там другие люди. Потом узнал. Зарезали, говорят, Сашку вместе с женой. В общей сложности я отсидел больше двадцати лет. Трудно на особом режиме. Там сидят «полосатики», особо опасные преступники. Однажды, не помню в каком году, надзиратель принес мне письмо. Я удивился. Письмо? Мне? Кто мог написать? Письмо пришло от воспитателя по интернату Инны Карловны Мукке. Я тогда сидел в Коми. Работа была тяжелая, таскали деревья. После работы я перечитывал письмо, чтобы успокоиться. Выучил его наизусть. «Саша, я знаю ты попал в эти страшные места. Ты сильный, ты преодолеешь…» Хорошие, теплые слова. Зачем ты все записываешь? Не надо писать обо мне, зачем людям тратить на меня время, я никому не нужен. Давай лучше выпьем. Я пью каждый день. Бывало, асфальт подымал, а сейчас себя контролирую. Живу в подъезде, на Красных Воротах. Добрые люди пустили. Там просто лежанка и все. А вещи все мои здесь – в рюкзаке. Где я только не жил. Валя работала вон в той аптеке, оставляла ключ, я спал в туалете.
Радости у меня не было. Ласки мне не хватает. Да какой нафиг секс, мне нужна женщина, чтобы поговорить. Если я подойду к бабе, она закричит. А мотать новый срок за мохнатый сейф не хочу. Хватит. Было что и сам приходил в мусарню. Говорю, мол, устал, посадите меня, там дом родной. Мент отвечает, хорошо, подумай сутки. Но я твердо решил. Тогда мент выдал мне молоток, вывел на улицу и сказал: «Видишь, Лексус стоит на углу, разбей заднее стекло, вытащи сумку и неси ее нам». Я так и сделал. Машина принадлежала владельцу ломбарда. В сумке было золотишко, менты его на дербан пустили. А меня посадили, как и просил. Вышел я в 13-м. Сейчас работаю на стройке, получаю две тысячи в день. Я вообще столяр, мастер по дереву. И крышу могу, профлист, утепление, конек пустить. Одному молдаванину я дом построил. Два года строил, а он меня выгнал потом.
Я смерти не боюсь. Я ее жду. Каждый день себя спрашиваю, почему он (показывает пальцем наверх) меня не заберет, для чего я здесь воду мучу? Я хочу туда, понимаешь? Всю свою жизнь я бьюсь над одним вопросом. Почему меня мама бросила? Почему отказалась? Выпьем за Инну Карловну. Но не за мать.
Что такое счастье? Прийти домой после работы, приготовить поесть, посмотреть программу по телевизору и уснуть.