Однажды в студеную
(Хроника 20-й)
Однажды в студеную зимнюю пору
Я из лесу вышел. Был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, несмело везущая воз.
**
То ль звон, то ли хохот в лесу раздавался,
И странен мне тот показался возок:
Кровавый за ним будто след оставался –
Я стал сторониться с дороги чуть вбок.
**
И шествуя важно, в спокойствии чинном
Лошадку ведет под узду мужичок,
Одетый тепло, в полушубке овчинном,
К нему присмотрелся – Стасенко Санек.
**
- Здорово, парнишка!.. Смотрю, он смутился,
Но вижу, меня, безусловно, узнал. –
- Куда же ты с мамою запропастился –
Который уж месяц со школы пропал?
**
- Отец наш сказал: «Не протянем мы века…»
- А что у отца-то большая семья?
- Какой там большая!? Лишь два человека
Кормить кого нужно – братан мой, да я.
**
Мы в лес всей семьею решили податься,
Избушку сложили и славно живем…
Опять странный хохот в лесу начал стлаться,
Он мне показался до боли знаком.
**
- А чем же живете в лесу? Жизнь какая?
- У нас уж налажен здесь промысел свой.
Все мамка придумала наша родная –
Весь план гениальный, хоть очень простой.
**
Как нету еды – из избушки подальше
Уходит чуть свет незаметно она,
И будто русалка на дерево в чаще
Залезет повыше, почти не видна.
**
И – ну, хохотать на весь лес громче звона,
Животных и лешего криков сильней:
Все звери пугаются будто бы грома,
И сосны трясутся до самых корней.
**
В лесу раздавался, знать, хохот Татьяны,
И эхом давай в дальней дали звенеть…
- А люди, они, право, будто бараны –
Им так любопытно – идут посмотреть.
**
А там мой братан, может, помните, Эдик? –
Укроется пред чащобой межу.
Не зря на хирурга он учится в меде –
Их режет тихонько, а я отвожу.
**
Зато уж грудинки мы всякой наелись
И вырезки разной – крутые корма!
Ну и, разумеется, все приоделись,
Путь все second hand, но зато задарма…
**
В лесу разливался все хохот Татьяны…
- Бывает, богатые люди идут.
Недавно попался на хохот на мамы
Один из Москвы, из правительства тут.
**
Его специально живьем мы пригнали
Из леса к избушке без лишних кровей.
А он все кричал, из Москвы, мол, прислали
Его, чтоб поздравил он учителей.
**
Зарплаты на жизнь чтоб теперь их хватало –
В два раза подъем…. – мол, теперь заживем!..
А мамочка наша, как то услыхала,
Сказала нам: «Дети, зажарьте живьем!»
**
Мы голову быстро ему отвинтили –
В духовку, подлец, не влезал целиком.
И всех педагогов потом пригласили
К нам в гости письмом: «Приглашает профком».
**
- Коллеги мясца уж давно не едали, -
Сказала маманя. – Пусть кушают всласть.
Последние деньги, с детей что собрали,
На суд разошлись – в ненасытную власть.
**
Вот так педагогов с Двадцатой собрали
Практически всех – по скамьям и в углу.
Мы тело грибочками сфаршировали,
Укропчик вокруг – и подали к столу.
**
Вы видели бы, как глаза засверкали
У наших знакомых всем учителей.
И тост за профком сразу первый подняли,
И вилки-ножи разобрали скорей.
**
Наталь Николавна отрезала пальчик,
Изящно откушала чуть от него
И нежно сказала: - Хороший был мальчик!
И сладкий такой…. Нет, ну, прям, ничего!..
**
Француз ягодицу рассек вдруг как тесто
И вилку вонзил в теплый пахнущий зад.
И ел, и кричал: - Он, подлец, этим местом
На шее народа сидел, демократ!..
**
Махровская Саша добралась до сердца,
Меж ребер груди бок вспоров волосат.
И съевши сказала: - К нему бы чуть перцу
И кетчупа чуть – было б полный отпад.
**
И вот уж порезана вся на кусочки
Та тушка была и гостям роздана.
Директору очень понравились почки,
Особенно с луком в сметане одна.
**
Сказал он довольный, с улыбкою сладкой:
Коль если б всегда бы ему так едать,
Послал бы он «дисер», послал и «площадку»
И «бабушку» даже не стал приглашать.
**
Клименко-то Ольга кусочек немалый
Взяла. Молвит: - Детям снесу я домой.
Татьяна Лексеевна тоже сказала,
Чтоб ребрышко ей завернули с собой.
**
Палехина Зина речь молвит такую,
Отрезав с ноги себе целый мосол:
- Я в школьной подсобке его заспиртую,
Тогда через год и поставим на стол.
**
Вот так вот и съели, как кошки мышонка,
Кому что досталось, и кто что урвал.
Осталась там только, простите, мошонка
И чуть требухи – отвожу, вот, на свал.
**
В лесу раздавался все хохот Татьяны…
- Да, что я забыл – я ж не все рассказал.
Когда все доели, по знаку тут мамы
Министра главу я с духовки достал.
**
И тут все увидели, кем были сыты!..
Секунда иль, может быть, две – мертвый шок…
Министр труда и какой-то защиты –
На блюде лежал головой Починок.
**
Он даже печеный слегка улыбался,
Как будто хотел все народ поздравлять…
Но в ярость пришли все, кой-то аж плевался,
Что делать с останками стали решать.
**
Татьяна Григорьевна, выхватив кости,
Кричала во гневе: - Мне дайте скелет!
Детей я голодных водить буду в гости
К себе и кормить – путь грызут на обед.
**
Ирин Валентинна и Зоя Васильна
Вдруг вскрикнули вместе: - Мы кожу берем!
Узнает пусть, гад, как трепать нас насильно –
Мы памперсы с кожи его понашьем.
**
Но тут вдруг поднялся физрук наш Петрович.
- Мне шкуру отдайте! – как к стенке припер. –
Я сеном с соломой набью его, знайте, -
Он будет для бокса в спортзал тренажер.
**
Но здесь Иванова включилась: - Оставлю
Себе – нужен больше мне он!
Я чучело на огороде поставлю.
Стоит пусть как столб и пугает ворон.
**
Булахова, классная наша, без страху
Вдруг – как рубанула: - Пусть валит звездой!
Короче, девчата, пошлем его на …!
Пусть, падла, накроется нашей …!
**
На том педагоги все и порешили…
Ну, ладно. Пожалуй, я тоже пойду…
Он ласково гриву погладил кобыле
И взял тут лошадку свою под узду.
**
В лесу разливался все хохот Татьяны…
Я долго глядел вслед на странный возок.
Вот скрылась лошадка, вот скрылись и сани…
Я тихо подумал: «Прощай, Починок!..»
