В судьбе поэта Николая Гумилева, кажется, почти не осталось белых пятен, и тем неожиданнее обнаружить его след там, где этого меньше всего ожидаешь. А именно - в любимой всеми сатирической дилогии Ильфа и Петрова.
Достаточно сказать, что одна из глав «Двенадцати стульев», впервые увидевших свет в 1928 году, озаглавлена «Муза дальних странствий». А ведь это не что иное, как строка из поэмы Гумилева «Открытие Америки»!
В очень завуалированной форме подобная тема встречается и во втором томе сатирической дилогии - «Золотом теленке», с которым читатели познакомились спустя три года - в 1931 году. О чем идет речь?
В XVIII главе упоминается немецкий профессор математики Бернгард Гернгросс. Казалось бы, его имя и фамилия должны были вызывать усмешку читателя монструозным нагромождением рокочущих и рычащих согласных - и только.
Но здесь все гораздо сложнее. Словесный каламбур - это еще один кивок в сторону Гумилева, имя которого уже начинало подпадать под тотальный запрет. Чтобы «не дразнить гусей», писатели предпочли предусмотрительно «зашифроваться».
Оказывается, у романного профессора математики был прототип по фамилии Гернгросс (Всеволодский-Гернгросс) - реально живший в городе на Неве профессор, доктор наук, только не математических, а искусствоведческих. Хотя и с «математическим» уклоном в проявлении своей творческой натуры.
После революции В. Н. Всеволодский-Гернгросс стоял у истоков многих начинаний на ниве театральной культуры Петрограда, но любимым его детищем стал основанный им в 1918 году (просуществовал до 1924 года) Институт живого слова.
К преподаванию в институте дисциплин широкого профиля был привлечен цвет гуманитарной науки голодного Петрограда. В их числе оказался и Николай Гумилев, возглавивший в институте отделение ораторского искусства и литературы. Чуть ли не на первой же своей лекции Николай Степанович, со слов его ученицы поэтессы Ирины Одоевцевой, заявил, что «поэзия - такая же наука, как, скажем, математика».
Вероятно, упомянутый в романе «профессор математики Бернгард Гернгросс» - это ироничное отражение «математических» изысканий и устремлений как самого Всеволода Гернгросса, так и Николая Гумилева, которых судьба на время соединила вместе на гребне их интереса к новациям в сфере всестороннего изучения живого слова.
Но почему Бернгард? Это имя - тоже своего рода намек. От собратьев ли по цеху, бывших питомцев детища Всеволодского-Гернгросса, в кулуарах ли редакций сатирических журналов в Ленинграде Ильф и Петров, должно быть, и узнали смутные подробности последних дней жизни замечательного поэта - где и когда он был расстрелян. В лучшем случае их ожидало уклончивое: «Где-то там - в Бернгардовке». А дальше - дело писательской техники! Все смешалось воедино: математика, Гумилев, Гернгросс; Всеволодский-Всеволожский; Бернгардовка - Бернгард и, наконец, «Бернгард Гернгросс»...
Возникает резонный вопрос: зачем успешным и популярным советским писателям, каковыми были Ильф и Петров, намекать в своих произведениях на расстрелянного поэта, врага советской власти?
Смешливым авторам свойственно было внутреннее фрондерство, разлитое по всей сатирической дилогии об Остапе Бендере. Не случайно в годы оттепели и позже их романы были «цитатником» диссидентствующей молодежи.
По материалам рубрики «Наследие» автора Леонида Сидоренко.
Самые интересные очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине .
Еще больше интересных фактов из истории, литературы, краеведения, искусства и науки - на сайте Лектория.