Мачеха
Мама не могла справиться с детьми одна. Она отвезла меня к отцу, поскольку я была его любимицей.
Так и началась моя жизнь падчерицы.
Это был, вероятно, 1943 год.
Мачеха была жестока со мной. Может быть, ревновала к отцу, а может, просто была злая, трудно сказать.
Отец часто уезжал в командировки. Как только дверь за ним закрывалась, мачеха сажала меня на русскую печь и убирала все скамейки. Я сидела там без еды и воды до тех пор, пока отец не возвращался.
Помню, мачеха пекла хлеб, я голодная сидела на печке. И вдруг она увидела в окно, что идет отец. Схватила меня, посадила за стол, налила борщ и дала кусок свежей горячей лепёшки.
Летом она сажала она меня на крышу сарая и прятала лестницу. На крыше лежала солома, поэтому иногда туда залетали куры и откладывали яйца. Иногда и мне яйцо перепадало…
Однажды мы полоскали белье в речке Успенке. Дочка мачехи толкнула меня, я упала с мостков и стала тонуть. К счастью, кто-то из взрослых успел меня вытащить.
Или вот еще: мачеха выгоняет корову в стадо. Я выхожу из калитки, и она толкает меня вглубь стада, туда, где бодливый племенной бык. Бык поднимает меня на рога… И тут же, на лету, меня подхватывает на руки сосед.
От этого случая у меня остался шрам на пояснице.
Понятно, что эта женщина очень хотела избавиться от ненужного ребенка.
В том, что мне удалось выжить – большая доля везения, а еще… ну как тут не поверить в чудеса? Мама рассказывала, что сначала (без ведома отца) меня зарегистрировали Анной. Отца это рассердило: имя ему не нравилось. Он поехал в ЗАГС и перерегистрировал меня Галиной. Вот мне и кажется, что с тех пор у меня два ангела-хранителя.
Гибель отца
Однажды отца вызвали в военкомат. Он поехал туда на велосипеде: думал – как обычно, просто отметиться. Я пошла его провожать, и он посадил меня на раму велосипеда.
На мостике посреди реки мы остановились. Он прочитал мне басню про упрямых козлов, которые встретились на мосту, и мы расстались – как оказалось, навсегда.
Отец погиб в звании лейтенанта на Одере 31 марта 1945 года, а забрали его году в 43-44. Он похоронен в городе Данцинг (Гданьск) в Польше.
Мне было тогда шесть лет и четыре месяца.
Голод
Мама забрала меня обратно, в село Тюменцево. Помню, посреди деревни было озеро, мы жили как раз напротив него.
Когда мы стали голодать, брат Саша стал убегать из дома, чтоб добыть нам еду. Его ловили, отправляли в приют, и так повторялось всю войну. Старшие – Феня и Дуся – жили тогда у деда и бабушки по своей родной матери.
Не знаю, как мы пережили это время. Грелись, сидя втроем в русской печке: Валя, Коля и я.
Однажды нашу хату полностью – с крышей и трубой – занесло снегом. Мама откопала трубу и спросила: «Живы?», а дальше ей помогли соседи.
Мама работала на ферме днями и ночами. Она появлялась дома только затем, чтобы вскипятить нам из снега воды и забелить ее немного молоком. Вот и вся еда.
Самый младший, маленький Коля, стал опухать от голода, у него развился рахит.
Выручало лето, когда мама могла поймать рыбку, или нарезать нижнюю часть молодого камыша – получалось что-то вроде банана. Еще она варила какие-то корни – получалось вроде лапши, только твёрдое.
Пишут, что жителям блокадного Ленинграда выдавали в день по 140 г хлеба. Нам в Сибири ничего не выдавали, наоборот – всё забирали на нужды фронта. А если кого-то из женщин ловили на том, что она несет в кармане горсть пшеницы для своих детей – сажали в тюрьму, а детей отдавали в приюты.
…
Мама умела заговаривать зубную боль и лечила опоясывающий лишай, а ещё хорошо гадала на бобах.
Это умение очень ей пригодилось. Шла война, и люди хотели знать, вернутся ли их родные. Некоторые, даже получив похоронку, на что-то надеялись…
За это мама иногда получала немного муки и картофеля.
Огород засаживался картофелем, который давали добрые люди. Но мы, дети, выкапывали клубни, пекли их на костре и съедали. Контролировать-то нас было некому…
Помню, по соседству с нами жила семья Латкиных, девочка из этой семьи (немного меня старше) была моей подружкой.
В этом же селе жил родной брат отца, дядя Ваня. Я помню себя у него на плечах – он очень просил маму отдать ему меня на воспитание, так как у них с женой не было своих детей. Но мама не соглашалась – надеялась, что отец ещё вернется, и что она ему скажет?
Я часто думаю: сделаешь шаг в сторону – и это будет уже другая судьба.
Еще там проживала родная сестра отца, тетя Лиза. После моих выходок все говорили: «Ох, тётка Лизка вылитая!».
Помню, что она страдала тяжёлой формой диабета, потеряла зрение от диабетической глаукомы, у нее отнимались ноги (впоследствии ей их ампутировали).
Наверное, мне тоже передалась по наследству эта болезнь, как ее называют врачи – «тихий убийца».
Ещё помню тётю Анну (Нюрку) Коновалову, у нее было семеро сыновей. С ними жила мать отца, тоже Анна. Поскольку её мужа звали Кузьма, меня дразнили «Бабка Кузиха» или пели песню: «Ой ты Галя, Галя, Галя молодая! Пiдманули Галю, увезли с собою».
Меня это очень злило.
…
Однажды мама взяла меня с собой в лес: надо было (с разрешения лесника) нарубить дров. И вот мама рубит, а я пошла обследовать окрестности, вышла на дорогу и заблудилась.
Хорошо еще, что я пошла в сторону деревни. У первых хат меня перехватили люди. Когда, побросав всё в лесу, прибежала мама, на ней лица не было. И шлепнуть меня некуда было – дитя войны, косточки, обтянутые бледной кожей…
…
В апреле 1945 года мы получили похоронку на отца. Погиб смертью храбрых в звании лейтенанта, не дожив месяца до Победы.
Мама, как и многие другие, не верила в его гибель и всё гадала, гадала. Бобы ей показывали, что он жив и вернётся.
Такой надеждой жили тогда все жёны, верили, что это просто ошибка…
Отец был похоронен в Данциге под отдельной плитой. Много позже я хотела перенести его прах в станицу Динскую, где мы тогда жили, и похоронить его рядом с мамой и братом Колей.
Но оказалось, что это очень сложно: нужно было обращаться в военкомат, откуда он призывался. Несколько лет назад мы с моим сыном Виталием поставили новый памятник на могилах мамы и брата, добавив на него с разрешения священника фамилию отца. Кроме того, батюшка также освятил могилы.
Так я примирила маму с церковью.
Переселение в Ивановку
После получения похоронки мама решила переселиться в Ивановку, где жили её мать, сестра, а также двоюродные сёстры Матрёна Пола, Верхогляд.
Она посадила нас троих (меня, Валю, Колю) на бричку, устланную соломой, поставила туда сундучок с нехитрым скарбом (пара одеял, немного посуды)...
Я очень хорошо помню дорогу, по которой мы ехали в новую жизнь. Саши (Шуры) с нами не было, он ещё жил в интернате, к нам вернулся позднее, уже почти взрослым.
В Ивановке мы сменили три хаты. Первая была в самом начале деревни, до нас она пустовала. Именно там мама читала нам на русской печи «Кобзаря».
Рядом – берёзовая роща, озеро, вернее, большая лужа, покрытая кочками. На пригорке – колодец, а рядом с ним – деревянная колода, в которую наливали воду, чтобы напоить лошадей, коров и телят.
Однажды к нам пришли просить подаяния немцы из соседней деревни Розовки. Они действительно умирали от голода. Я так испугалась, что полезла в погреб и стала подавать им картошку. Я готова была от страха отдать все, только бы они ушли.
Мама пошла работать пояркой, то есть выпаивала маленьких телят. Днём она выгоняла их на пастбище, и я должна была её подменять.
С того времени я помню всего несколько событий.
Во-первых, к нам переехали приёмные сёстры Дуся и Феня. Но прожили они с нами недолго: Феня уехала в Барнаул, а Дуся вернулась в Тюменцево.
Во-вторых, как-то мама насыпала за пазуху немного зерна, ее поймал председатель, но из-за детей пожалел и не отправил в тюрьму.
И в-третьих, однажды на пригорке произвел вынужденную посадку самолет-кукурузник.
Сбежалась вся деревня! Я стояла под крылом и тряслась от холода…
Неожиданно лётчик подхватил меня и посадил кабину, чтоб хоть на ветру не стояла.
Вся деревня мне завидовала.
Содержание
Отто Шлотгауэр
Огород, сенокос и прочие приготовления к зиме
Освоение целины и все, что за этим последовало
Радио, электричество, телевидение
Родители, медицинский институт, женитьба
Галина Шлотгауэр (Тюменцева)
Галина Шлотгауэр (Тюменцева). История моей семьи
Галина Шлотгауэр (Тюменцева). Жизнь с мачехой. Переезд в Ивановку
Барнаул. Брак. Рождение дочери
Жизнь в Барнауле. Дочь. Распределение в Хабары